Проективный словарь гуманитарных наук / М. Эпштейн

ПСИХОКРАТИЯ (psychocracy). Феномен социальной психологии; тип политического режима, который правит путем нагнетания определённых психических состояний в обществе: массовой истерии, паранойи, хоррора, ненависти, страха, зависти, эйфории и т. д. Население зомбируется средствами массовой (дез)информации, прежде всего телевидением. Элементы психократии присутствовали и в тоталитарных режимах XX века, но и коммунизм, и фашизм были прежде всего идеократиями, то есть правили посредством идей, овладевающих и сознанием, и подсознанием масс. Когда у власти не остаётся других рычагов воздействия: экономических, идеологических, конструктивно-цивилизационных, креативно-социальных, — она использует внушаемость населения для достижения своих целей, играет с психическим состоянием нации, заряжая её энергией прежде всего негативных эмоций и фобий. Психократия совместима с плутократией, коррупцией, авторитаризмом и милитаризмом и создаёт для них пропагандистское обеспечение. Можно рассматривать психократию как парадоксальное отражение технического прогресса, поскольку информационные и коммуникативные технологии постепенно стирают грань между физически-реальным и психически-виртуальным.

Психократия как явление социальной психологии — разновидность *симпсихоза, психической взаимозависимости двух или многих людей.

*Новейшее средневековье, Панфобия, Симпсихоз, Социоделики

Сеанс черной магии. Марево и волшебник: Томас Манн и Russia Today // Новая газета. 19.1.2015. № 4.

Политика. С. 205–213, 217–218.

https://www.e-reading.club/chapter.php/1052218/423/Epshteyn_-_Proektivnyy_slovar_gumanitarnyh_nauk.html

ПУСТОВОДСТВО (emptistry; empty + industry; ср. домоводство, садоводство). Разведение пустоты; форма общественной деятельности по производству «ничто» как главного коллективного продукта. Следует различать «ничего не делать» и «делать ничего». Ничегоделанье, в отличие от ничегонеделанья, — это не просто досуг, отдых, убиение времени, это активное заполнение пустотой жизненного пространства. Многое предпринимается социальной системой именно для того, чтобы действие ни к чему не приводило, — и это создает ощущение порядка, потому что слишком целенаправленная и продуктивная деятельность может восприниматься как опасная, нарушающая покой и равновесие.

Пустоводство — не лень или праздность, это занятие по-своему трудоёмкое, как и все другие «водства», от полеводства до лесоводства. Пример современного пустоводства — работа охранников в России: рядовые этой пятимиллионной армии стоят у аптек, поликлиник, супермаркетов, редакций и прочих мирных учреждений.

М. Е. Салтыков-Щедрин так описывает условия, сформировавшие Иудушку Головлева: «Проведя более тридцати лет в тусклой атмосфере департамента, он приобрел все привычки и вожделения закоренелого чиновника, не допускающего, чтобы хотя одна минута его жизни оставалась свободною от переливания из пустого в порожнее». О том же ещё раньше писал Гоголь в наброске к «Мертвым душам»: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. <…> Как пустота и бессильная праздность жизни сменяются мутною, ничего не говорящею смертью. Как это страшное событие совершается бессмысленно… Смерть поражает нетрогающийся мир».

Вспомним «Чевенгур» Платонова: «Так это не труд — это субботники! — объявил Чепурный. — …А в субботниках никакого производства имущества нету — разве я допущу? — просто себе идёт добровольная порча мелкобуржуазного наследства». Растениеводство, животноводство и пр. становились второстепенной формой деятельности по сравнению с идеологически самым правильным — пустоводством. В СССР господствовала идеология общей, а значит, ничьей собственности, и этот никто был по сути хозяином жизни и ни за что не отвечал. Делать ничего было лучше, чем делать что-то или не делать ничего: первое воспринималось как проявление индивидуализма («ему больше всех нужно!»), а второе — как тунеядство и паразитизм.

*Демобюрократия, как форма пустоводства, развитая на Западе, не столь актуальна в России, где на демократические процедуры не тратят слишком много времени — всё определяет начальник. Однако единолично принятые решения настолько противоречат реальным интересам людей, что исполняются только для видимости. Если на Западе сложно принимать решения, то в России сложно их исполнять, и их эффект нейтрализуется взаимодействием энергии начальства и инерции подчинённых. Система управления «бешено буксует», то есть при большой затрате энергии производит ничего как продукт труда.

*Амбирелигия, Демобюрократия, Минус-система, Недо-, Пустоты, Танатализация

Политика. С. 225–232.

https://www.e-reading.club/chapter.php/1052218/424/Epshteyn_-_Proektivnyy_slovar_gumanitarnyh_nauk.html

ПУСТОТЫ (voids). Значимые для бытия материально закреплённые формы его отсутствия. Следует различать «пустоту» как общее свойство: вакуум, отсутствие материи, ничто — и отдельные «пустоты» как конкретные, формообразующие проявления пустоты, внедрённые в состав определённой материальности: зияния, дыры, щели, разрывы субстанции. Пустоты оказались в центре нового направления онтологии, которое в конце ХХ века в англоязычных странах и Германии получило название «метафизика дыр (holes) ^[104].

Теория пустот заостряет общую онтологическую проблему, восходящую ещё к Пармениду: есть ли ничто — или ничто не существует? Дыра, проделанная пулей в виске, или дыра, проделанная айсбергом в обшивке корабля, означают отсутствие какой-то необходимой части данного объекта и, следовательно, его разрушение, гибель. Но наряду с деструктивными пустотами встречаются конструктивные, благодаря которым вещи суть то, что они суть (туннель, колодец, бублик). Любая форма, поскольку она отличается от материи, содержит в себе некий изъян или отсутствие материи, то есть является в той или иной степени пустотной.

Можно предположить, что в мире существует столько же видов пустоты, сколько существует субстанций, то есть форм предметности. Теория пустот исследует разнообразные пустотные формации — проёмы, бреши, щели в материальных объектах, телесные отверстия, географические и демографические зияния, провалы и паузы в памяти, истории и в коммуникации — и их роль в становлении материальной и духовной культуры. Дыры, сети, решетки, петли — тип объектов, который привлекает всё большее внимание философов.

О том, насколько пустотность важна в регулярном формообразовании действительности, свидетельствует наличие в русском языке специальной приставки «про-», которая обозначает внедрение пустоты в предметную среду: пропуск, пробел, проём, пролом, пробоина, прорезь, прореха, пропасть, прокол, пройма, проход, просвет, пробор, прозрачность, промежуток, пролёт, прорыв, провал, прострел, просчёт, простор… Отсюда и соответствующие «пустотообразующие» действия: проколоть, пробить, прогрызть, прорвать…

Огромную роль играют пустоты в искусстве и литературе, особенно в эпохи авангарда и постмодерна. Например, в «Поэме конца» Василиска Гнедова (в его сб. «Смерть искусству», 1913), состоящей из пустой страницы; в музыкальной пьесе Джона Кейджа «4’33’’» (1952), состоящей из паузы длиной 4 минуты 33 секунды; в белых полотнах Роберта Раушенберга (Black Mountain Art College, 1952), в работах художников Ильи Кабакова, Виктора Пивоварова и др. Эстетика и поэтика пустот существенна для понимания культуры ХХ века.

Для разговора о пустотах вводится особый грамматический разряд слов: *отрицательно-неопределённые местоимения.