Евгений Волков
https://www.facebook.com/envolk/posts/5357827070911349
Фигуры и звуки, зрение и речь.
Андрей Константинов
https://www.facebook.com/andkonsta/posts/7171956899510964
БУБА, КИКИ И КАНЗИ
Каждый согласится, что БУБА — название, которое лучше подойдет для округлой фигуры, а КИКИ — для остроугольной. Этот эксперимент придумал ещё знаменитый психолог Вольфганг Келер в 1920-х на Тенерифе. Он называл эти фигуры МАЛУМА и ТАКЕТЕ, — и всем было ясно, где тут малума.
Подобные явления — их называют звуковой символикой — могут дать важный ключ к разгадке происхождения языка. Используя эти интуитивные сопоставления между звуками и свойствами видимых объектов, первобытные люди голосом привлекали внимание к этим объектам или их качествам, — возможно, так и возникли первые слова.
Так вот, теперь бубу и кики показали самой знаменитой из "говорящих обезьян" — Канзи. Сорокалетний патриарх бонобо знает пару тысяч английских слов, — ему было нетрудно выполнить задание на сопоставление картинок со словами. Но помимо настоящих слов авторы включили в тест карточки с парой десятков псевдослов вроде малумы или кики, которые надо было соотнести с округлыми или угловатыми фигурами. После сотен испытаний исследователи пришли к выводу, что, в отличие от людей, Канзи не выбирает резко звучащие псевдослова для остроконечных фигур и плавные псевдослова — для округлых фигур.
«Наши результаты показывают, что понимание речи само по себе не может объяснить звуковую символику» — пишут авторы, — и предполагают, что дело тут в каких-то биологических особенностях человеческого мозга. Возможно — в развитии ассоциативных областей коры, связывающих изображения, движения и звуки со значениями слов, — и иногда еще вот таким странным образом между собой.
Тут еще очень интересна фигура Канзи — даже интересней, чем сам эксперимент.
Его учителем была Сью Сэвидж-Рамбо — поначалу скептически настроенная исследовательница, собиравшаяся опровергнуть представления о "говорящих обезьянах" в строгих экспериментах. В 1980-е кипели научные споры о первых шимпанзе, которых научили амслену (американскому языку глухонемых), — многие считали, что обезьяны не понимают знаки, которые воспроизводят, — мол, это просто дрессировка.
Бонобо общались с Рамбо на специально разработанном искусственном языке — йеркише. На пятистах клавишах компьютера были изображены слова-знаки этого языка, и чтобы что-то «сказать» бонобо должны были нажимать эти клавиши. Рамбо старалась как можно меньше поощрять обезьян за правильные ответы, чтобы это не было похоже на дрессуру. Взрослые обезьяны, с которыми работала Сэвидж-Рамбо, не проявляли особых талантов и только укрепляли её скепсис. Но в один прекрасный момент малыш Канзи, — приемный сын одной из этих обезьян, который всё время вертелся возле матери, вдруг начал по собственной инициативе отвечать за неё. До этого момента его никто ничему не учил, исследователи вообще не обращали на него особого внимания, — но отвечал он блестяще. Вскоре обнаружилось, что также спонтанно он научился понимать и английский, а вдобавок проявил немалый талант к компьютерным играм.
Постепенно благодаря успехам Канзи и его сводной сестры от скепсиса Сэвидж-Рамбо не осталось и следа и она начала предъявлять научному миру доказательства того, что её «говорящие» шимпанзе знают три языка (йеркиш, амслен и английский), разговаривают друг с другом на амслене, понимают значения слов и синтаксис предложений, способны к обобщению, метафоре, учатся друг у друга новым словам и новым значениям старых. Конечно, их диалоги незамысловаты.
Сейчас Канзи живет приматологическом центре в Айове, ему 41, он несколько полысел и обзавелся брюшком. Пишут, что Канзи — альфа-самец в местном сообществе бонобо, унаследовал статус от своей доминантной матери.
Ещё вот что интересно. Канзи, который любит омлет, может сам разжечь огонь и приготовить себе яичницу. Но его не удалось, например, научить изготовлять годные каменные орудия — руки не приспособлены, и вообще его интеллект кажется не очень связан с руками и орудийной деятельностью. Ведь наш интеллект — это не только слова, но и руки. Всегда казалось, что именно слова отделяют нас от животных. Но оказалось, можно обучить бонобо словам, сделав его почти человеком, — но при этом ему остается недоступной та часть человеческого, которая связана с руками.
