Евгений Волков
https://www.facebook.com/envolk/posts/4935616636465730
Сильный текст про производство (онто)смыслов. Цитаты сами выбирайте, в соответствии со своим стилем работы со смыслами
Мария Ковина-Горелик
https://www.facebook.com/kovinagorelik/posts/6360626413978778
По следам вчерашней съёмки, буквально два слова.
Как бы это сказать. Я ж тут пошла учиться кино Как многим уже звенит в ушах многократно повторенным эхом моего жужжания
)))) Далеко не факт, что я реально начну его делать, но то, что это образование очень сильно расширит и обогатит мое восприятие визуальных средств выражения смыслов — это точно. (И завтра, вероятно, будет текст про кино).
Изначально я лингвист. Лингвистика занимается выражением смыслов через языковые коды. Если бог даст мне выдержать огромный темп и высокие требования обучения в МШНК, я стану режиссером (если не практикующим, то хотя бы в теории и по документам). Кинематограф занимается созданием реальностей путем выражения смыслов через визуальные коды.
Как лингвиста вы меня знаете миллион лет. Я не работаю на территории разговорников, «стандартных ситуаций» и прочих наборов юного химика. Я не работаю на территории «слово — значение», я не словарь. Я работаю на территории «слово — смысл». Смыслы не заканчиваются никогда и приращиваются постоянно в ходе бытования языка через речь, создаваемую миллиардами носителей каждый день. Они не могут не приращиваться: такова природа реализации языка как системы через речь как линейного воплощения этой системы во времени и пространстве. Таков закон. И поскольку мы хотим понимать не словарь, а живых людей, которые реализуют свои смыслы средствами языка, и делать то же, что они, то научиться топтать дорогу от смысла к коду и обратно — это первая необходимость в деле изучения иностранного языка. Но это не территория уроков, методики, преподавания и т.п. Это территория мышления и картины мира отдельно взятой ученической головы и способности работать с этими категориями. То есть уметь подвергать сомнению свой способ видеть и описывать мир и расширять его ровно на то пространство, которое нужно, чтобы туда вместился еще один язык.
Если я когда-нибудь буду делать свое кино, это тоже вряд ли будет сериал «Воронины» (ничего не имею против) и прочие прикладные вещи, цель которых — помочь трудовому народу расслабиться после рабочего дня перед телевизором (опять же, ничего не имею против — просто не моя сфера интересов). Я думаю, это будет достаточно насыщенная смыслами ткань, для которой я буду подробно и, возможно, мучительно искать точные визуальные средства воплощения так, чтобы у зрителя появилась возможность считать потенциал и сделать свои смысловые приращения.
Вчерашняя съемка — это первый ход на территорию, на которую я решилась вступить. Нет, пока не как полноправный автор: у меня нет нужной библиотеки визуальных кодов и нужного владения технологиями воплощения посланий из них. Поэтому я отдалась в руки Ольге Паволге, которая давно работает на этой территории и умеет с этим обращаться. Это не кино, но это близко. Тем более, что фотография, как тут многие уже тоже знают, всегда была и останется моей первой любовью среди искусств.
Это не портреты меня. Это — благодаря Олиному сверхъестественному мастерству — не сюжет «обычная тетка средних лет нарядилась в занавески и стоит в красивых позах, как дура». Это создание мифологической реальности, в которой у меня есть роль. Эту роль я могу воплотить через себя, потому что в своем человеческом обличии обладаю архетипическими свойствами и чертами, которые могут говорить через меня. Пользуясь мною, как внешней оболочкой своего содержания. Моя заслуга состояла только в том, что я при помощи многих консультантов, терапевтов и близких людей, добросовестно исследовала свои внутренние данности на предмет предъявления их миру, и в какой-то момент согласилась их предъявить. И нашла человека, который умеет делать с людьми такое (я мноооооооого лет знаю Олю и внимательно слежу за её работами).
Искусство — это территория приращения смыслов. И заниматься этим должны не авторы, нет. Авторы занимаются созданием условий для этого приращения. Мы как авторы показали нечто. В этом заложены потенции. Дальше — ваш выход, дорогая аудитория.
Поэтому я быстро вклиню ещё несколько слов про некоторые вчерашние комментарии и мою местами острую на них реакцию. Тут всё очень просто.
Если весь прирощенный зрителем смысл состоит в том, что тетка на фотографии на кого-то похожа из личной жизни зрителя, то это аннулирует наши с автором усилия по созданию большого количества мифологических и смысловых потенциалов. Это также означает, что зритель не хочет ничего приращивать — он хочет нас врастить туда, где нам не место: в махонькую коробочку с подписью «явления одного порядка» в своей голове. Нет, не может быть чёрная королева, которая жрет буквы на завтрак и запивает их кровью, находиться в одной коробочке с архетипом «учительница первая моя». Ей там тесно, извините. Вы её можете туда поместить, но ей об этом лучше не сообщать: да, она сожрёт вас на завтрак вместе буквами.
Если весь прирощенный смысл скукоживается до фразы: «В жизни вы лучше», то это так же аннулирует наши усилия, сообщая, что селфи меня по уровню нагруженности смыслами и потенциалами, тождественно смелому творческому замыслу и сложному его воплощению (не говоря уже про разность целей этих объектов). Не может быть просто рожа просто человека быть лучше или хуже арт объекта. Это несопоставимые явления. Это всё равно, что актрисе, которая только что хорошо сыграла бабу ягу с накладным носом и зеленым гримом, сказать, что в жизни она выглядит лучше. Какого черта?
Если весь прирощенный смысл состоит в том, чтобы так или иначе присоединить показанное к чему-то, ранее увиденному и осознанному, то это тоже не приращение, а движение наоборот. То есть, в убыток там, где заложена возможность прибыли. Диалог автора со зрителем мог бы находиться на высоте универсальных мифологем и бесконечного числа их прочтений, но обречён находиться на уровне похожести на какую-то певицу или какое-то кино. Так не будет, потому что мы этот диалог там не поведём. Нам скучно.
Когда выходишь на территорию проявленности себя как личности и проявленности общечеловеческих категорий через себя как оболочку, последнее, что ты хочешь слышать, это любые похожести на что-либо и кого-либо. Ты сделал большое усилие, ты вышел на подмостки — и ты хочешь только одного: чтобы гул затих. И чтобы видели тебя. А не ассоциацию с позавчерашней оперой, там героиня была в похожем платье, только ещё пела.
Да, это сложный текст. Да, это сложные фотографии. Да, я вообще не люблю упрощений. Я люблю простоту. Она — одна из самых сложных вещей в этом мире. Эти фотографии, кстати, делались очень просто. Ну как «просто» — как обычно: пришли в зал, разложились, оделись, встали, сели, поменяли костюм, сфоткались так, сяк и эдак. Ножницы кололись, бабочку я держала зубами, в платьях было жарко, под конец мы торопились. Огромная дистанция от обыденности до высоких материй, преодолеваемая туда-сюда в один головокружительный прыжок — это и есть самый гениальный kick моей жизни. Я всегда умела видеть и делать это волшебство через язык, а сейчас начинаю учиться через другие средства, только и всего.
Всё, что я делаю в языка как сложившийся, зрелый профессионал, и все, что я делаю в визуальных видах искусства как начинающий художник, и будет направлено в сторону бесконечных возможностей универсальной простоты. Остальное неинтересно.
Поэтому, конечно, горе тем, кто просто хочет у меня поучить язык — этот номер здесь не прокатывает, я заведу в такие болота, откуда прежними не возвращаются. Никогда.
Но я знаю свои работу и знаю, как её делать. Те, кто ходили на болота со мной и выжили, точно это могут подтвердить.
Скоро, кстати, пойдём опять. Готовьте фонарики