В прошлом веке многие великие писатели выражали свою озабоченность будущим человечества. В романе «Железная пята» (1908 год) американский писатель Джек Лондон изобразил мир, в котором горстка состоятельных корпоративных титанов — «олигархов» — удерживает народные массы в страхе с помощью жестокой системы поощрений и наказаний. Большинство людей пребывают в фактическом рабстве, в то время как немногие счастливцы получают хорошую зарплату, позволяющую им жить в комфортных условиях — однако без какого-либо реального контроля над своей жизнью.
В романе «Мы» (1924) блестящий русский писатель Евгений Замятин, предчувствуя крайности в политике только что созданного Советского Союза, представил мир, где людей держат под контролем с помощью тотального наблюдения. Стены их домов сделаны из прозрачного стекла, так что можно наблюдать все, что они делают. Опустить шторы, чтобы заняться сексом, они могут лишь на один час в день — но нужно зарегистрировать время свидания и личности самих любовников.
«О дивный новый мир» (1932) британца Олдоса Хаксли изображает почти идеальное общество, в котором людей избавили от грусти и агрессии путем сочетания генетической инженерии и прививания условных рефлексов. В значительно более мрачном романе «1984″ (1949) соотечественник Хаксли Джордж Оруэлл описал общество, в котором контролируется мысль сама по себе; в мире Оруэлла детей учат использовать упрощенную форму английского — новояз — чтобы они никогда не смогли выразить опасные для общества идеи.
Это, конечно же, вымышленные истории, и в каждой из них получившие власть правители используют заметные формы контроля, которым активно сопротивляется хотя бы небольшая группа людей, и иногда она побеждает. Но в документальном бестселлере «Тайные манипуляторы» (1957) — недавно перевыпущенном на свое 50-летие — американский журналист Вэнс Паккард описал «странный и довольно необычный» тип влияния, который быстро распространялся в США, что делало его в некотором роде более опасным, чем выдуманные формы контроля, описанные в этих романах. Как утверждал Паккард, руководители американских корпораций и политики стали использовать утонченные и часто совершенно нераспознаваемыеспособы изменить человеческое мышление, его эмоции и поведение. Они основывались на достижениях психиатрии и социальных наук.
Многие из нас слышали хотя бы об одном из этих методов —подсознательном стимулировании, которое Паккард называл«подпороговыми эффектами». Это демонстрирование коротких посланий, которые указывают нам, что нужно делать — но их показывают так мгновенно, что мы даже не подозреваем о их существовании. В 1958 году Национальная ассоциация вещателей — организация, устанавливающая стандарты для телевидения США — запретила использование подсознательных посланий в телевещании. Это решение было вызвано общественным беспокойством из-за кинотеатра в Нью-Джерси, который предположительно использовал скрытые послания в фильмах для увеличения продаж мороженого. В 1974 году Федеральная комиссия по связи заявила, что использование таких посланий «противоречит интересам общества». Законопроект о запрете подсознательных посланий был также подан в Конгресс США, но его так и не приняли. В Великобритании и Австралии есть законы, строго запрещающие их использование.
Вероятно, в США до сих пор широко используют подсознательное стимулирование — его все же сложно обнаружить, и никто за этим не следит. Но вряд ли об этом стоит волноваться. Исследования показывают, что его влияние незначительно, и оно в основном затрагивает людей, уже готовых ему следовать; подсознательные указания попить влияют на людей, только если они уже чувствуют жажду.
Однако Паккард обнаружил значительно более важную проблему: влиятельные корпорации постоянно ищут и во многих случаях уже используют широкий спектр техник, которые контролируют людей без их ведома. Он описал некий сговор, в рамках которого торговцы тесно работают с исследователями социальных наук, чтобы определить, среди прочего, как заставить людей покупать ненужные им вещи и как сделать маленьких детей хорошими потребителями — наклонности, которые открыто прививались в «Дивном новом мире» Хаксли. Опираясь на социальные науки, торговцы быстро научились играть на человеческой неуверенности, слабости, подсознательных страхах, агрессивных ощущениях и половом влечении, чтобы изменять мышление, эмоции и поведение. При этом люди даже не осознают, что ими манипулируют.
В начале 50-х годов, утверждал Паккард, политики поняли эту схему и начали продвигать себя, взяв на вооружение те же тонкие силы, которые используют продавцы мыла. Паккард начал свою главу о политике с тревожной цитаты британского экономиста Кеннета Боулдинга: «Мир невидимой диктатуры возможен, хоть он и будет использовать формы демократического правления». Может ли на самом деле такое случиться — а если да, то как это будет работать?
Описанные Паккардом силы за несколько десятилетий значительно распространились. Спокойная музыка в супермаркетах заставляет нас ходить более медленно и покупать больше еды, даже если она нам не нужна. Большинство праздных мыслей и сильных эмоций, которые ежедневно ощущают подростки, тщательно спланированы высококлассными маркетинговыми профессионалами, работающими в индустрии моды и развлечений. Политики работают с огромным количеством консультантов, которые тестируют каждую деталь, помогающую привлечь избирателей: одежда, интонации, мимика лица, макияж, прическа и произношение оптимизированы так же, как и упаковка овсянки.
К счастью, все эти источники влияния соперничают между собой. Некоторые из манипуляторов хотят, чтобы мы купили или поверили во что-то одно, другие — во что-то иное. Именно соревновательная природа нашего общества позволяет нам оставаться в целом относительно свободными.
Но что случится, если новые источники контроля почти или полностью перестанут соперничать? А что, если возникнут новые способы контроля — значительно более мощные и значительно более незаметные, чем в прошлом? А что, если новые типы контроля позволят небольшому количеству людей получить огромное влияние не только над гражданами США, но и над большинством людей Земли?
Вы можете удивиться, но это уже случилось.
Чтобы понять, как работает новый контроль сознания, нам нужно сначала посмотреть на поисковую систему — конкретно одну, крупнейшую и самую лучшую из всех — Google. Ее поиск настолько хорош и популярен, что название компании теперь широко используется как глагол в разных мировых языках. «Погуглить» что-то значит найти это в поисковике Google. Именно так большинство пользователей компьютероа во всем мире сейчас получают большинство информации обо всем на свете. Они гуглят это. Google стал вратами практически ко всем знаниям — главным образом из-за того, что его поисковый движок такой действенный. Он обеспечивает нас нужной информацией почти мгновенно и почти всегда на первом месте в «результатах поиска» (списке, который появляется после его запуска).
Этот упорядоченный список на самом деле столь хорош, что в половине случаев мы открываем лишь первые два его пункта. К 10 пунктам, размещенным на первой странице результатов, уходят больше 90 процентов кликов. Очень мало людей открывают другие страницы выдачи, несмотря на то, что часто этих страниц тысячи — а значит в них, вероятно, можно найти много полезной информации. Google решает, какие из миллиардов веб-страниц он включит в наши поисковые результаты и как их ранжировать. Как он принимает эти решения — глубокая темная тайна, одна из самых охраняемых в мире, как формула Кока-Колы.
Из-за того, что люди намного вероятнее увидят и откроют самые верхние ссылки, компании сейчас тратят миллиарды долларов каждый год, пытаясь обмануть поисковый алгоритм Google — компьютерную программу, которая отбирает и ранжирует страницы — чтобы поднять себя на один-два пункта вверх. Поднятие на один пункт может определять разницу между успехом и провалом для бизнеса, а продвижение на самый верх может быть ключом к обильным доходам.
В конце 2012 года я начал интересоваться, могут ли верхние результаты в поисковой выдаче влиять на что-либо большее, чем выбор потребителя. Пожалуй, думал я, первые пункты выдачи не могут оказывать значительное воздействие на мнения людей о разных вещах. В начале 2013 года вместе с коллегой Рональдом Робертсоном из Американского института поведенческих исследований и технологий (Виста, Калифорния), я протестировал эту идею путем эксперимента, в котором приняли участие 102 человека из округа Сан-Диего, распределенных случайным образом в три группы. В первой группе люди получали поисковые результаты, отдающие предпочтение одному политическому кандидату — они вели на страницы, где этого кандидата изображали лучшим, чем его оппонента. Во второй группе люди видели выдачу, выделяющую противоборствующего кандидата. Члены третьей, контрольной группы получали смешанные результаты, которые не делали акцент на каком-либо из кандидатов. В разных группах использовались одни и те же поисковые результаты и веб-страницы; единственной разницей было упорядочение поисковой выдачи.
Чтобы сделать эксперимент реалистичным, мы использовали реальные поисковые результаты, которые вели на реальные веб-страницы. Также мы взяли реальные выборы — премьер-министра Австралии в 2010 году. Мы использовали иностранные выборы, чтобы убедиться в том, что участники не определились со своим выбором до проведения эксперимента. Их неознакомленность с кандидатами обеспечила это. Кроме того, с помощью мы набрали этнически разнообразную группу избирателей разного возраста, чтобы соответствовать основным демографическим характеристикам американских избирателей.
Сначала мы предоставили всем участникам краткие описания кандидатов, после чего попросили оценить их различными способами и определить кандидата, за которого они проголосовали бы. Как вы и могли предположить, участники вначале не отдали предпочтения ни одному из кандидатов по всем пяти параметрам, которые мы использовали; голоса распределились в каждой из трех групп поровну. Затем участники получили до 15 минут на онлайн-поиск в нашем тестовом поисковике «Kadoodle», которые предоставил им доступ к пяти страницам поисковых результатов со ссылками на веб-сайты. Люди могли свободно перемещаться между выдачей веб-страницами так же, как мы делаем это при использовании Google. Когда участники завершили свой поиск, мы попросили их снова оценить кандидатов и определить, за кого они бы проголосовали.
Мы предполагали, что 2 или 3 процента людей из двух «предвзятых» групп — в которых люди получали благосклонную к одному из кандидатов выдачу — изменят свои мнения и предпочтения в сторону этого кандидата. Но наш результат был ошеломляющим. Соотношение людей, предпочитающих кандидата с лучшей выдачей, увеличилось на 48,4%, и каждый из пяти параметров сместился в сторону этого кандидата. Кроме того, 75% людей даже не заметили, что они просматривали предвзятую поисковую выдачу. В контрольной группе мнения значительно не изменились.
Это выглядело огромным открытием. Вызванный нами сдвиг предпочтений, который мы назвали Манипуляционным эффектом поисковой системы (или SEME, Search Engine Manipulation Effect), оказался одним из крупнейших когда-либо открытых поведенческих эффектов. Но мы не стали сразу открывать шампанское. Все же мы провели испытание на небольшом количестве людей, и они все были из округа Сан-Диего.
За следующий год мы трижды воспроизвели свои находки, в последний раз — с выборкой из более чем 2000 людей из всех 50 штатов США. В этом эксперименте сдвиг предпочтений избирателей равнялся 37,1%, а в некоторых демографических группах был даже выше — до 80%.
Мы также узнали в этой серии экспериментов, что лишь небольшое уменьшение предвзятости на первой странице поисковой выдачи — включение на третье или четвертое место одной страницы, которая отдавала предпочтение другомукандидату — позволило нам замаскировать наше манипулирование. Таким образом, лишь очень немногие люди могли определить, что они просматривают предубежденную выдачу — а иногда вообще никто не мог этого сделать. Мы все еще могли создать огромный сдвиг предпочтений избирателей, но уже незаметно.
И все равно мы пока не открывали шампанское. Наши результаты были уверенными и последовательными, но все эксперименты затрагивали иностранные выборы — все ту же австралийскую гонку 2010 года. Могут ли изменяться предпочтения настоящих избирателей в разгар реальной кампании? Мы были настроены скептически. На настоящих выборах людей заваливают различными источниками информации, и они также много знают о кандидатах. Слабо верилось в то, что один сеанс работы с поисковой системой может сильно повлиять на предпочтения избирателей.
Чтобы определить это, в начале 2014 года мы отправились в Индию как раз перед началом голосования на крупнейших в мире демократических выборах — выборах в Лок сабху (нижнюю палату парламента — прим. переводчика), которая избирает премьер-министра. Тремя главными кандидатами были Рахул Ганди, Арвинд Кеджривал и Нарендра Моди. Используя пул онлайн-экспертов, а также печатную и онлайн-рекламу, мы привлекли к нашему эксперименту 2150 неопределившихся избирателей из 27 индийских штатов и территорий (всего их 35).
Участников случайным образом распределили в три группы. Во всех поиск отдавал предпочтение соответственно Ганди, Кеджривалу или Моди. Как и можно было ожидать, уровни узнаваемости кандидатов были высокими — между 7,7 и 8,5 по десятибалльной шкале. Мы предполагали, что наше манипулирование даст очень небольшой эффект, если какой-либо вообще будет. Но результаты оказались не такими. В среднем мы смогли изменить соотношение людей, отдающих предпочтение любому конкретному кандидату, в целом больше чем на 20%, а в некоторых демографических группах — больше чем на 60%. Что более тревожно, 99,5% участников не заметили, что просматривают предвзятую поисковую выдачу — другими словами, что ими манипулируют.
На самом деле почти полная незаметность SEME очень интересна. Это значит, что когда люди — включая вас и меня — просматривают предубежденную выдачу, они считают, что с ней все в порядке. Так что если прямо сейчас вы поищете в Google «кандидаты в президенты США», результаты поиска, вероятно, будут выглядеть довольно случайными, даже если они отдают предпочтение одному кандидату. Даже мне сложно находить предвзятость в поисковой выдаче — при этом мне известно, что она предубеждена (потому что ее подготовили мои сотрудники). И все же наши рандомизированные контролированные эксперименты снова и снова показывают, что когда верхние пункты выдачи ведут на страницы, которые отдают предпочтение одному кандидату, это сильно воздействует на мнения неопределившихся избирателей — в основном из-за той простой причины, что людям свойственно открывать только первые ссылки. Это правда пугает: как и подсознательные стимулы, SEME является невидимой силой; но в отличие от подсознательных стимулов, он обладает огромным влиянием – как привидение Каспер, толкающее вас вниз по лестнице.
В августе 2015 года мы опубликовали подробный доклад о наших пяти первых экспериментах над SEME в авторитетном журналеProceedings of the National Academy of Sciences (PNAS). Мы на самом деле обнаружили важные вещи, особенно учитывая преобладание Google в поиске. Компания обладает почти монополией на интернет-поиск в США: 83% американцев называют Google самым используемым поисковым ресурсом, согласно исследованию Pew Research Center. Так что если Google поддержит одного кандидата на выборах, его влияние на неопределившихся избирателей может легко определить их результат.
Не забывайте, что мы исследовали только единоразовое влияние на участников. Как повлияет поддержка поисковиком одного кандидата на протяжении недель или месяцев до выборов? Почти достоверно, что это влияние будет значительно больше, чем то, что мы наблюдали в своих экспериментах.
Другие типы влияния в ходе избирательной кампании балансируются противоборствующими источниками — например, огромным количеством газет, радиопередач и телевизионных сетей. Но Google вообще не сталкивается с каким-либо соперничеством, и люди всецело доверяют его поисковым результатам, предполагая, что загадочный поисковый алгоритм компании полностью объективен и непредвзят. Такой высокий уровень доверия вместе с отсутствием конкуренции дает Google уникальную возможность влиять на выборы. Что еще более тревожит, поисковый бизнес никак не урегулирован, так что Google может поддерживать любого удобного кандидата, не нарушая никаких законов. Некоторые суды даже приходили к решению, что право Google сортировать поисковую выдачу по своему усмотрению защищено как форма свободы слова.
Поддерживает ли эта компания определенных кандидатов? На президентских выборах США в 2012 году Google и ее ключевые руководители пожертвовали больше $800 000 президенту Бараку Обаме и всего лишь $37 000 его оппоненту Митту Ромни. А в 2015 году команда исследователей из Университета Мэриленда и других учреждений показала, что поисковые результаты регулярно отдавали предпочтение кандидатам от Демократической партии. Выпущенный в 2012 году доклад Федеральной торговой комиссии США приходит к заключению, что поисковая выдача Google часто выводит на первый план финансовые интересы компании по сравнению с ее конкурентами. На основании подобных находок против Google открыты антимонопольные дела в Европейском союзе и в Индии.
В большинстве стран Google выполняет 90% всего онлайн-поиска, что дает компании даже больше влияния на результаты выборов, чем в США — и с быстрым проникновением интернета по всему миру это влияние растет. В своей статье в PNAS мы с Робертсоном подсчитали, что Google сейчас может кардинально повлиять на 25% национальных выборов в мире, при том что об этом никто не будет знать. Фактически, по нашим оценкам, поисковые выдачи Google — по умыслу части руководства компании или без него — влияют на выборы годами, и с каждым годом это влияние только растет. А так как эти выдачи эфемерные, они не оставляют бумажных следов, что позволяет компании все отрицать.
Мощность такого масштаба и такого уровня невидимости не имеет прецедентов в мировой истории. Но оказывается, наше открытие о SEME — это лишь верхушка очень большого айсберга.
Недавние исследования показывают, что кандидат в президенты от демократов Хиллари Клинтон широко использует социальные медиа, чтобы привлечь поддержку — Twitter, Instagram, Pinterest, Snapchat и Facebook, и это лишь самые главные. На момент написания этой статьи у Клинтон 5,4 миллиона подписчиков в Twitter, и работники ее компании постят новые твиты несколько раз в час. Самый популярный кандидат от Республиканской партии Дональд Трамп имеет 5,9 миллионов подписчиков и твитит так же часто (на момент публикации перевода количество подписчиков на аккаунты Клинтон и Трампа увеличилось до 6 и 7,7 млн соответственно — прим. переводчика).
Являются ли социальные медиа такой же большой угрозой для демократии, как поисковая выдача? Не обязательно. Когда новые технологии используются соревновательно, они не представляют угрозы. Хотя эти платформы новые, они в общем используются таким же образом, как это десятилетиями делают с билбордами и телерекламой: вы ставите рекламный щит на одну сторону улицы, я — на другую. У меня может быть больше денег, чтобы установить больше билбордов, но процесс при этом остается соревновательным.
Но что случается, если компании-владельцы злоупотребляют этими технологиями? Опубликованная в 2012 году в Nature статьяРоберта Бонда, ныне профессора политологии в Университете штата Огайо, и других исследователей описывает сомнительный с этической точки зрения эксперимент. В рамках этого эксперимента в день выборов 2010 года Facebook прислал напоминания «прийди и проголосуй» 60 миллионам пользователей. Это привело на участки примерно 340 000 людей, которые в другом случае не пошли б на выборы. Профессор международного права в Гарвардском университете Джонатан Зиттрейн опубликовал в 2014 году статью в New Republic, где обратил внимание на то, что учитывая огромное количество собранной информации о пользователях, Facebook может легко присылать такие сообщения лишь тем людям, которые поддерживают одну конкретную партию или кандидата. Это может без проблем перевернуть приближающиеся выборы —причем об этом никто не узнает. А из-за того, что эти объявления эфемерны так же, как и поисковая выдача, манипулирование выборами не оставит никакого бумажного следа.
Существуют ли законы, запрещающие Facebook избирательно присылать объявления конкретным пользователям? Никаких. По сути, именно таргетированной рекламой соцсеть зарабатывает деньги. Манипулирует ли Facebook выборами таким образом сейчас? Никто не знает, но мне кажется, что было бы глупо и, возможно, даже неправильно для Facebook не делать этого. Некоторые кандидаты выгоднее для компании, чем другие, а руководство Facebook обязано перед акционерами компании продвигать ее интересы.
На исследование Бонда не привлек большого внимания, но другой эксперимент Facebook, о котором написали в 2014 году в PNAS, вызвал возражения по всему миру. Как утверждает статья, на протяжении недели 689 000 пользователей соцсети получали либо непропорционально много позитивных новостей, либо излишек негативных новостей, либо сбалансированную новостную ленту. Участники первой группы затем использовали в общении немного больше позитивных выражений, тогда как члены другой группы — немного больше негативных. Это показало, что компании-владельцы социальных медиа могут умышленно и массово управлять «эмоциональными состояниями» людей. Эта мысль обеспокоила многих. Претензии вызвало и то, что такой масштабный эксперимент над эмоциями провели без явного соглашения от участников.
Безусловно, у Facebook очень много данных о потребителях, но они не идут в сравнение с базой Google, которая собирает информацию о людях в режиме 24/7. Для этого компания использует больше 60 разных платформ для наблюдения — конечно, это поисковая система, но также Google Wallet, Google Maps, Google Adwords, Google Analytics, Chrome, Google Docs, Android, YouTube и многие другие. Пользователи Gmail в основном не обращают внимание на том, что Google сохраняет и анализирует каждое электронное письмо, даже неотправленные черновики — а также входящие письма, которые приходят как от пользователей Gmail, так и с других сервисов.
Согласно политике приватности Google — с которой соглашается каждый, кто использует продукт компании, даже если он не знает об этом — компания может передавать собранную о вас информацию почти кому-угодно, в том числе и государственным органам. Но не вам. Приватность Google священна, вашей же приватности не существует.
Может ли Google и «те, с кем мы работаем» (цитата из политики приватности) использовать собранную о вас информацию в порочных целях — например, для манипуляции или принуждения? Может ли неточная информация в профилях людей (которую они никак не смогут исправить) ограничить их возможности или уничтожить их репутацию?
Несомненно, если бы Google решила вмешаться в выборы, она могла б сначала использовать свою огромную базу личной информации, чтобы определить лишь колеблющихся избирателей. Затем она могла бы день за днем модифицировать поисковые выдачи только для этих людей, выделив конкретного кандидата. Одно из преимуществ такого подхода — следователям будет очень сложно выявить манипулирование Google.
Крайние формы контроля — КГБ ли это в Советском Союзе, Штази в Восточной Германии или Большой брат в «1984″ — являются обязательными элементами всех тираний. Технология делает как никогда простыми как мониторинг, так и консолидацию данных слежки. К 2020 году Китай реализует самую амбициозную в истории государственную мониторинговую систему — одну базу данных под названием «Социальная кредитная система», в которой будут храниться множественные рейтинги и записи всех 1,3 миллиарда граждан. Все эти данные будут легко доступны чиновникам и бюрократам. За один миг они смогут узнать о том, что кто-то списал школьную работу, опаздывал с оплатой счетов, мочился на людях или написал что-то неуместное в онлайн-блоге.
Как показали разоблачения Эдварда Сноудена, мы быстро движемся в сторону мира, где власти и корпорации — иногда работая вместе — собирают огромное количество данных о каждом из нас каждый день, и при этом нам не хватает — если они вообще есть — законов, которые бы запрещали это. Объедините накопление данных с желанием контролировать или манипулировать, и вы получите безграничные возможности. Но, наверное, самой пугающей возможностью является выраженное Боулдингом утверждение, что «невидимая диктатура» возможна «с использованием форм демократического правления».
С того момента, как мы с Робертсоном подали наш первоначальный доклад о SEME в PNAS в начале 2015 года, мы завершили серию сложных экспериментов, которые значительно расширили наше понимание этого феномена, и проведем другие эксперименты в следующие месяцы. Сейчас мы намного лучше понимаем, почему SEME обладает такой мощью и как до некоторой степени его сдержать.
Мы узнали пугающую вещь — поисковики имеют значительно большее влияние, чем на покупки и политические предпочтения людей. Мы располагаем доказательствами того, что поисковые выдачи оказывают влияние почти на каждое принятое решение, о котором человек еще не определился. Они влияют на мнения, убеждения, отношения и поведение пользователей интернета по всему миру — при этом люди даже не подозревают об этом. Это происходит как с умышленным влиянием руководства компании, так и без него. Даже так называемые «органические» поисковые процессы постоянно создают результаты, которые отдают предпочтение одной точке зрения. Это может склонить к ней миллионы неопределившихся людей. В одном из наших недавних экспериментов предвзятая поисковая выдача изменила мнения людей о ценности фрекинга на 33,9%.
Возможно, более тревожит то, что те немногие люди, которые понимают, что они просматривают предвзятую поисковую выдачу, даже больше изменяют свои предпочтения в заданном направлении. Простое знание о том, что список предубежден, не всегда защищает вас от силы SEME.
Помните, что делает поисковый алгоритм: отвечая на ваш запрос, он выбирает горстку веб-страниц из миллиардов доступных иупорядочивает эти веб-страницы, используя секретные критерии. Через несколько секунд этот краткий список сформирует ваше решение или мнение — какую зубную пасту лучше использовать, является ли фрекинг безопасным, куда поехать в следующий отпуск, кто станет лучшим президентом, опасно ли глобальное потепление — даже несмотря на то, что вы не имеете понятия, как сгенерирован этот список.
Тем временем за кулисами происходит бесшумное объединение поисковых систем, так что люди используют доминирующий поисковик, даже если не знают об этом. Из-за того, что в Google самый лучший поисковый движок, а сканирование быстро разрастающегося интернета становится запредельно дорогим, все больше и больше поисковых систем берут информацию у лидера, а не генерируют ее самостоятельно. Последняя сделка, зафиксированная в материалах Комиссии по ценным бумагам и биржам в октябре 2015 года, произошла между Google and Yahoo! Inc.
Наблюдая за президентскими выборами в США, я вижу очевидные знаки того, что Google поддерживает Хиллари Клинтон. В апреле 2015 года Клинтон наняла своим техническим директором Стефани Хэннон, которая до этого работала в Google. А несколько месяцев назад председатель совета директоров компании, которая управляет Google (Alphabet Inc. — прим. переводчика), Эрик Шмидт запустил полусекретную компанию — The Groundwork — с конкретной целью помочь Клинтон избраться. Создание The Groundwork побудило основателя Wikileaks Джулиана Ассанжа назвать Google «секретным оружием»Клинтон в ее борьбе за пост президента.
По нашим оценкам, старые друзья Хэннон могут принести Клинтон от 2,6 до 10,4 миллионов голосов в день выборах, при том, что никто не узнает об этом и не останется ни одного бумажного следа. Они также могут помочь ей выиграть номинацию (от Демократической партии — прим. переводчика), конечно, оказывая влияние на неопределившихся избирателей во время праймериз. Колеблющиеся избиратели всегда были ключом к победе на выборах, и еще никогда не было столько мощного, эффективного и недорого способа привлечь их, чем SEME.
Мы живем в мире, в котором несколько высокотехнологичных компаний, иногда работая рука об руку с властями, не только мониторят большинство нашей деятельности, но также все больше невидимо контролируют, что мы думаем, чувствуем, делаем и говорим. Окружающая нас технология — не просто безобидная игрушка. Она также сделала возможными необнаружимые бесследные манипуляции целыми народами — манипуляции, которые не имеют прецедентов в истории человечества, и которые сейчас находятся полностью вне существующих регуляций и законов. Новые тайные манипуляторы более крупные, смелые и опасные, чем всё, что описывал Вэнс Паккард. Если мы решим игнорировать это, мы делаем это на свой страх и риск.