— Слова ученых постепенно отдаляются от понимания не очень образованного человека. Скоро мы совсем перестанем понимать ученых?
Виктор Горбатов, философ: Вообще-то, я тоже могу себя отнести к людям, которые смотрят за успехами науки со стороны, из партера или даже с галерки. С появлением неклассического и постнеклассического идеалов научной рациональности наука стала сильно удаляться от здравого смысла и от наших привычных представлений о наглядном, представимом, ожидаемом. Вспомните хотя бы знаменитый двухщелевой эксперимент Томаса Юнга, когда частица — например электрон — ведет себя как волна. Казалось, что это просто взрывает все наши представления, но потом мы привыкли. Благодаря принципу дополнительности мы научились утешать себя и говорить: «Ничего, такова уж специфика подобного рода феноменов. Нам приходится здесь применять два несовместимых набора классических понятий, но в целом они дают нам полную картину, хотя и вступают в противоречие между собой».
Благодаря популяризации, благодаря представлению о коте Шредингера широкая публика уже научилась хоть немного представлять себе, что такое квантовая суперпозиция. Вероятно, со временем мы научимся представлять и другие вещи, которые кажутся контринтуитивными. Но, боюсь, за это время ученые откроют новые. Они всегда работают опережающими темпами.
— А в вашей жизни были какие-то неожиданные открытия, связанные с открытиями науки?
— Да, я очень хорошо помню свои ощущения, когда десять лет назад один старшеклассник рассказал мне, что сумма всех натуральных чисел (это такие числа, возникающие естественным образом при счете, — 1, 2, 3…) равняется минус 1/12. Для меня это было настолько дико! Я подумал, что здесь какой-то фокус, и вооружился всеми своими логическими навыками, чтобы разоблачить подвох. Но чем больше я изучал материал, тем сильнее убеждался в том, что современная математика говорит уже в очень непривычном для нас смысле. Методы работы с бесконечными расходящимися рядами и их «суммирования» — это такая странная штука, но она имеет смысл. Чтобы понять, в чем заключается смысл, нужно очень хорошо учить матчасть.
Похоже, что не только в математике, но и в физике, и в космологии мы выходим на рубежи, где ученые говорят вещи, которые наглядно представить уже нельзя, потому что они с человеком несоизмеримы. Это неудивительно. Когда-то наука вышла в субатомарный мир, где человека никогда не было и не будет. Это мир явлений другого порядка. То есть человек эволюционировал явно не для того, чтобы разбираться в устройстве атома. Устройство его органов чувств и мыслительных способностей непригодно для того, чтобы адекватно схватывать в каких-то ясных картинках субатомарную реальность. Также человек не создан был, чтобы путешествовать на околосветовых скоростях и рассуждать о метагалактиках и вселенных. Поэтому любой способ говорить об этом всегда будет сопрягаться с большим количеством оговорок. Когда физики говорят, что у кварков есть «цвет» и «аромат», они, конечно, имеют в виду совсем не тот смысл, который в эти слова в своей повседневной речи вкладываем мы.
— В чем вы видите опасность для науки?
— Большую опасность я вижу в том, что ученые, пытаясь придать хоть какой-то наглядный смысл своим новым концепциям, придумывают произвольные новые образы, метафоры или заимствуют их из повседневной жизни. Опасность в том, что люди поспешно и наивно начинают принимать эти метафоры. Если взять какое-то среднестатистическое научное новостное СМИ, мы, скорее всего, увидим в заголовках катастрофическое передергивание, гигантские упрощения, какие-то поразительные двусмысленности, которые рассчитаны на то, чтобы читатель легче воспринимал и понимал. А на самом деле это больше сбивает нас с толку и совсем не приближает к правде.
Мы в ситуации, когда с переднего края науки, который находится очень далеко, доносятся крики: «Эй, смотрите, мы открыли нечто новое!» Но пока мы разберемся, что же именно открыто, суть этого открытия в нашем сознании безнадежно искажается, как в плохом телефоне. Большую часть новостей науки человечество понимает систематически неправильно. Я считаю, что это проблема.
Человечество вообще перестало понимать, куда движется наука. Популяризация науки — благородное дело, но я не знаю, способна ли она справиться с этой проблемой. Потому что у популяризации есть оборотная сторона — она неизбежно связана с упрощением. А любое упрощение чревато искажением, и мы не можем быть уверены, что это искажение приемлемое.
Интервью целиком по ссылке ниже.
