Выступление Е. Волкова на медиафоруме

1. 15 лет назад я был абсолютно уверен, что совершенным противоядием против обмана является критическое мышление, прежде всего в варианте модели Ричарда Поля и Линды Элдер, лидеров Фонда критического мышления из США. Мне эта модель казалась чем-то вроде волшебной иголки из сказки о Кощее Бессмертном, овладение которой, т.е. умелым критическим мышлением, гарантирует смерть столь же бессмертного явления — обмана и манипуляций. Суть и сила этой модели мне открылись благодаря маленькому примеру из практики обучения критическому мышлению маленьких же детей, дошкольников. Да, вы не ослышались, где-то начинают вооружать этим мощным инструментом уже детсадовцев. Как это выглядит? Ничего волшебного, обычная научная фантастика. Берут стандартный материал, в данном случае рассказик про плюшевого мишку, которого в переводе я назвал Вельветиком. Сюжет: плюшевый мишка лежит на полке в магазине без полагающейся на нём пуговицы, мама на этом основании отказывает дочке в его покупке. Мишка ночью с приключениями ищет пуговицу, но не находит, а на следующий день девочка всё же уговаривает маму купить слегка дефектного плюшевого друга. Все счастливы.

2. К этой истории обычно задают следующие методически предписанные вопросы:

   1. Кто такой Вельветик?

   2. Где он находится?

   3. Как он получил свое имя?

   4. Где мишка искал пуговицу?

   5. Как закончилась история?

3. Вопросов всего с десяток, и их главная цель — ничем не напрячь нежные и слабые мозги детей.

4. Тут появляются люди в чёрном из Фонда критического мышления, проводят операцию ремоделирования, которая состоит в изменении не самой истории, а того, как с ней работают.

5. Первым делом дети разыгрывают  историю по ролям, изображая всех главных героев и ряд прочих игрушек. Дети, играющие маму с дочкой, несколько минут ходят вдоль ряда игрушек и выбирают с соответствующим диалогом. Затем дети садятся в круг, и им предлагаются ремоделированные вопросы, уже десятка три в расширенном варианте, и их главное предназначение — дать детям возможность максимально глубоко и внимательно вдуматься в их реальную жизнь:

   1. Почему Вельветик думал, что важно найти пуговицу?

   2. Как ещё он мог бы решить проблему недостающей пуговицы?

   3. Как вы думаете, взрослый купил бы плюшевого мишку без пуговицы? Если нет, то почему?

   4. Что чувствует девочка после того, как она купила Вельветика? Почему?

   5. Почему некоторые люди беспокоятся о таких вещах, как отсутствие пуговицы, а другие — нет?

   6. Насколько важным было отсутствие пуговицы для мамы? Почему? Какие аргументы могут быть у неё?

   7. Что было самым важным в Вельветике для девочки? Почему девочке нужен Вельветик?

   8. Что говорит нам разница между матерью и дочерью об их ценностях — что они считают важным?

6. Потрясающе, не правда ли? Некоторые взрослые от такого прямого вовлечения маленьких детей в критическое осмысление реальной жизни чуть ли не в обморок падают, но я надеюсь, что в этой аудитории никто сознания не потерял. Повторю, что и 15, и 10 лет назад мне казалось, что я нашёл прекрасно сделанное готовое средство вакцинирования молодого поколения от мощной индустрии обмана, от заразы постправды и фейков. В основном я экспериментировал с обучением критическому мышлению взрослых, но мне представлялось, что со зрелыми личностями, да ещё и добровольно приходящими на мои тренинги и семинары, проблем особых не будет. Не тут-то было, результаты оказались не сильно воодушевляющими. И я критически помыслил: «А нет ли здесь какого-то скрытого универсального препятствия, осознание и преодоление которого является ключом к осознанному желанию научиться критическому мышлению?»

7. Давайте вернёмся к двум спискам вопросов про Вельветика, посмотрим на них через некий ментальный МР-томограф или рентгеновский аппарат и попробуем обнаружить, что их радикально отличает на невидимом, но явно определяющем, уровне? Это две разные картины мира, точнее, два разных, молча предполагаемых, образа ребёнка. Иными словами, это две разные онтологии — и разные онто-логики, вытекающие из них. В одной онтологии ребёнок — это примитивное низшее существо, не способное на серьёзные интеллектуальные усилия. В другой — интеллектуально полноценная и самоценная личность, способная на вполне глубокое осмысление жизненного опыта и на интересный диалог с уважающими её взрослыми. Какие базовые представления о человеке и человеческих отношениях будут неявно транслироваться в первом сценарии, а какие — во втором? Прямых слов не будет, но подспудные онтологии будут интенсивно впитываться детскими сознаниями. После обучения по какому сценарию детям будет легче понять и принять ценность и необходимость критического мышления?

8. Но откуда берётся такая пропасть во взглядах вроде бы одинаково умных, образованных взрослых на вроде бы одних и тех же детей? Почему мы в одной и той же реальности или видим очень многое по-разному, или в упор не видим то, что другим кажется неотразимо явным? У науки давно есть ответ на этот вопрос: мы эволюционно не приспособлены видеть реальность. Мы приспособлены видеть только проекции своих человеческих (индивидуальных и групповых) представлений, желаний, эмоций и т.п. на узкосфокусированную картинку своих биологических органов чувств. И вот проекцию искусственной социальной картинки на картинку-экран от шести весьма ограниченных чувств мы и принимаем за реальность. Получается, что мы уже миллионы лет пялимся в экранный интерфейс, только периодически изобретая и совершенствуя технические дополнения к нему: язык, письменность, телескоп, микроскоп, кино, компьютер и прочее. Вот эти наши внутренние самопальные картинки мира и называются онтологиями, именно их проекции мы и видим на весьма примитивном экране, формируемом биологическими сигналами органов чувств. Человек, таким образом, вынужден полагаться на понятный ему онтологический интерфейс, вслепую устраиваясь в реальности. Если онтологии удачно совпадают с полезными свойствами реальности, у человека всё устраивается более или менее хорошо и счастливо. А если нет — то наоборот. Сразу напрашивается логичный шаг: рассортировать онтологии на полезные и неудачные и первые продвигать, а вторые сдавать в утиль.

9. Накоплен уже большой опыт в разных отраслях человековедения по раскопкам и критике ложных онтологий, они обозначаются широким рядом терминов: верования, стереотипы, установки, гештальты, модели, теории, традиции, идеологии и т.д. Приведу пример из наследия выдающегося психотерапевта Альберта Эллиса. А. Эллис пытался выявить универсальные стартовые картинки мира (он их называл первичными иррациональными верованиями), которыми люди серьёзно портили и продолжают портить жизнь себе и окружающим. Несколько десятилетий исследований и работы с людьми позволили А. Эллису сократить первоначальную дюжину базовых иррациональных верований до всего лишь трёх, из которых и произрастают все остальные человеческие глупости и нелепости — об обыденных житейских до глобально-политических. Поскольку А. Эллис был большим любителем юмора, причём солоноватого, то он часто использовал термин musturbation (должнонанизм или должнотрах) для обозначения способности людей изобретать нелепые варианты того, что они должны себе, что им должны другие и что им должен мир — и как всё плохо, когда должнонанизм не срабатывает. Вот эти три онтологических должнотраха в самом коротком варианте:

   1. Я должен делать всё хорошо.

   2. Вы должны относиться ко мне всегда хорошо.

   3. Мир должен быть лёгким для жизни.

10. Мало кто из людей так ясно и честно формулирует свои базовые верования, но подавляющее большинство фактически следует подобным онтологиям, которые задают (онто)логику их поведения и эмоциональных реакций. Онтологии — это тот самый интерфейс вместо реальности, которым мы вынуждены обходиться  в процессе жизни в стеснённых условиях эволюции. У каждого человека в качестве опоры в бесконечной неопределённости своего незнания реальности есть только личный «плот, сотканный из песен и слов». Таков — объективно — наш способ жизни, из которого и вырастает фундаментальная человеческая склонность обманываться и заблуждаться. Ядро этой склонности состоит в том, что мы принимаем проекции своих верований на онтологический интерфейс за объективную реальность. А верим мы во что попало, поэтому вынуждены придумывать оправдания нелепого доверия самым причудливым обманам и самообманам. Так и живём.

11. Есть замечательный онтологический анекдот, который метко обозначает основные стратегии, используемые людьми в определении базовых позиций по отношению к картине мира. Трое футбольных судей обсуждают, как они назначают офсайд, т.е. положение вне игры. Первый без тени сомнения говорит: «Я вижу офсайд — и назначаю его». Второй высказывается уже неуверенно: «Мне кажется, что я вижу офсайд, тогда я и свищу». А третий самодовольно улыбается: «Что я назову офсайдом, то им и будет!» Первая позиция — это наивный реализм, которым заражено подавляющее большинство людей. Вторая позиция — это начало критического реализма, из которого выросла вся наука и её плоды, составившие основу процветания нашей цивилизации. Третья позиция — позиция манипуляторов, политтехнологов, психопатов и диктаторов.

12. Давайте обратимся к практике: как разное онтологическое устройство картины реальности в голове человека определяет его поведение и его жизнь? Приведу три примера из личной практики исследователя и эксперта так называемых деструктивных культов или сект. В течение последних 25-ти лет мне довелось консультировать сотни семей, члены которых были в сектах, я привлекался в качестве эксперта как социальный психолог в большом количестве уголовных и гражданских дел, изучал опыт европейских коллег, стажировался у ведущих американских специалистов. В ходе этой работы для меня самой трудной и мучительной загадкой было то, каким образом вполне психически здоровые и достаточно образованные люди, выросшие и живущие в современном мире, насыщенном достижениями науки и инженерии, способны верить в кристально очевидный бред? Вот три обещанных кейса, попробуйте сами их оценить, вдруг я неправ, называя такие идеи бредом:

13. Кейс первый. Теория некоей «Школы причинности» обещает излечение болезней и решение проблем с помощью щёлканья пальцами и чтения рун. Да, вот так щёлкаете пальцами, только по специальной инструкции, и болезни отступают. В это верили люди с высшим медицинским образованием. Очень характерно, что одна девушка, адепт этой теории, на вопрос, когда и как она в это поверила, рассказала, что попала на семинар «причинников» в 15 лет и конце лекции вдруг ощутила, что «понимает, как устроен мир». Получилось нечто вроде «онтологического прозрения», которое в том или ином виде переживают все люди, временно или пожизненно становящиеся сектантами.

14. Кейс второй. Теперь представьте, что вам по секрету, за большие деньги, само собой, после длинного ряда курсов и тренингов, наконец сообщают главную тайну вселенной: вы на самом деле не вы, а бессмертный тэтан из межгалактических просторов, оказавшийся в результате звёздных войн заточённым в биологическое тело какого-то землянина и лишённым памяти о своей настоящей сущности. Вполне успешные бизнесмены пускали под откос свои предприятия, чтобы только продолжать «восстанавливать» себя в качестве этих самых тэтанов. Или они-то и добрались до истины?

15. Третья концепция, под весёлым названием «Радастея», предлагает уже превращение из смертного биологического организма в бессмертный «заслуженный плазмоид», навечно правильно прописанный в энергоинформационном плане Земли. Для такой прописки и последующего превращения в плазмоид нужно всего лишь в определённом порядке читать специальные вирши, например, такие: «Аннигиляция алтайского аврала Активизацию информации апробирует Акрополем аннулирует Аббревиатурой закончит АЛЬ АОЛЬ АЛЬ Аз Азии Анубисом раз минируется АЛЬ». Или такие: «Голь обнажаясь гибнет от счастья ГЬ Гальку сладкую глотать горько ГЬ Горкую сладко ГЬ Алкоголю бой ГЬ». Многие сотни людей платили каждый сотни долларов, чтобы только посидеть в одном зале с автором этих поэтических шедевров.

16. После того, как я многие годы буквально ежедневно наблюдал и тщательно исследовал подобные кейсы, в том числе и в личном общении с действующими или бывшими приверженцами суперэкзотических представлений о мире, мне не осталось иного логичного выбора, кроме умозаключения о существовании массовой онтологической неграмотности, без ликвидации которой невозможно освоение грамотного критического мышления.

17. Итак, в чём суть проблемы и каковы пути её решения? Чтобы сформулировать о чём-либо своё мнение или суждение, люди вынуждены опираться на огромную невидимую и во многом неосознаваемую массу подспудных онтологий (предположений, верований, упрощённых моделей и т.п.), из которых складывается повседневная «рабочая» картинка как бы реальности для текущего проживания в ней. Без критического ремоделирования ключевых онтологий человеку сложно адекватно понять и освоить высококачественное и последовательное критическое мышление. Последнее, собственно, и предполагает в первую очередь осознанную аналитическую работу и со своими, и с чужими онтологиями. Практическая критическая онтология и есть та самая решающая Кощеева иголочка, спрятанная в онтологическом яйце, овладение которой даёт суперзащиту от большинства и злонамеренных обманов, и вполне самостоятельных заблуждений. Речь не о самодействующей панацее, а о таком реальном предмете, без прямой серьёзной работы с которым мы не сможем эффективно и на самом передовом уровне научать граждан и медиаграмотности, и вообще всем самым актуальным навыкам 21-го века.

18. Что делать прямо сейчас, завтра, послезавтра и на всю последующую жизнь? Принять, учитывать и применять в профессиональной деятельности и личной жизни следующие базовые онтологические конструкты:

    1. Научно подкреплённое онтологическое предположение, что мы имеем дело напрямую и непосредственно только с продуктами нашего сознания, т.е. с искусственной социальной реальностью, а не с реальностью за пределами нашего сознания. В социальной психологии ещё несколько десятилетий назад придумали для этого нашего свойства специальный термин construal, что на русский можно перевести как «конструпретация» (конструирование + интерпретация). Более широкий и универсальный термин — онтология.

    2. Онто-логический вывод, что каждый человек несёт ответственность за свои онтологические предпочтения и за причинение своих онтологий близкодоступным окружающим и обществу в целом. Самое же главное, что в современном обществе достаточно надёжных знаний и потрясающих технологий доступа к ним, чтобы рационально, с помощью критического мышления, выбрать полезные онтологии и отказаться от вредных. И начать жить по первым, а не по вторым. Я по собственному желанию ушёл этим летом из одного из крупнейших российских университетов в «чистое поле», чтобы иметь максимальную свободу жить и работать на тех онтологических основаниях, которые я считаю наилучшими и для себя, и для своей страны. Онтологический подход, онтологическое мышление — это действительно прорывной инструмент в работе людей со своим сознанием и со всеми его продуктами: информацией, знаниями, коммуникациями, социальными институтами и т.д. Он пока находится в начале развития, но уже ясен его огромный потенциал. Чем быстрее вы начнёте его осваивать и продвигать, тем быстрее получите множество выигрышей, и не лотерейных, а надёжно гарантированных.