• Мышление и знание
• Ошибка, заблуждение, обман
• Аксиомы здравомыслия
• Общие свойства мышления
• Определение критического мышления
• Логика критического мышления
• Критическое мышление: история и современный статус

Мышление – это разум в действии, в работе. С другой стороны, мышление – это функция мозга, т.е. процесс, имеющий определенную материальную основу. Но каковы его признаки, в чем выражается этот процесс, каковы его возможности, каковы измерения мышления?

Укажем вначале на то, что является общим свойством как сознания, так и мышления, на фоне которого проявляется, совершается мышление, – на рефлективность. Рефлективность, отражательная способность роднит сознание и мышление: сознание отражает все то, что попадает в его сферу, мышление также работает с материалом внешнего мира и может обращаться на самого себя, скажем, в анализе своих содержаний, форм, механизмов проявления. В сферу умственного взора, как и сознания могут входить все данные, получаемые человеком в виде ощущений, эмоций, представлений, образов, понятий, слов, суждений и т.д.

Выражаясь по-современному, мышление в сознании репрезентирует мир для нас. Оно его представляет нам как познающим и живущим в этом мире существам. Отсюда можно заключить, что помимо прочего мир – это явление мира нам в сознании и мышлении. Одновременно это означает размышление о тех предметах, которые попадают в пространство мышления. Мыслить – это значит думать, находиться в процессе мышления. При этом главным в мышлении как процессе является осмысляющее отражение. Мышление – это не только «субъективный образ объективного мира» (В. Ленин), но и область внутреннего мира человека.

Рефлексия (отражение) – это способ удержания человеком (в виде отражения) объективного мира, который составляет основное содержание нашего мышления. Но не менее значимо и то содержание нашего мышления, которое связано с мышлением человека о самом себе и своем мышлении. Я имею в виду мысли о себе не просто как о «вещи среди вещей», но и как о существе, обладающем внутренним миром, сознанием и мышлением, т.е. это и субъективный (человеческий) образ субъективного (человеческого) мира. И этот мир также находится в нашем мышлении вместе с запечатленном нами миром окружающей действительности.

Но, быть может, это не так? Отражает ли наше мышление само себя? Как кажется, нет. Разве может зеркало отразить само себя? Нет, не может. Однако мышление как рефлексия отличается от зеркала именно тем замечательным качеством, которое позволяет ему, не прекращая одного процесса рефлексии (отражать и осмыслять мир), наблюдать за самим собой, за самим процессом отражения. Этот, второй вид рефлексии мы можем назвать саморефлексией, интроспекцией, но проще – видом интеллектуального самосознания, мышлением, которое одновременно осознает само себя, сопровождает и как бы видит, наблюдает со стороны за процессом отражения человеком мира и за самим мышлением.

У саморефлексии много функций, ее последствия и роль весьма разнообразны. Она – необходимый элемент научного познания, поэтического, как и всякого другого творчества. Она спутник многих эмоциональных состояний: воспоминаний, ностальгии, мечтаний и фантазий. Вместе с тем такая вторичная рефлексия (как бы второй этаж мышления) является одним из средств обеспечения безопасности человека, средства, предохраняющего его от поспешных и рискованных действий. В истории хорошо известна теория воздержания от суждений древних греков. Саморефлексия в чем-то схожа с нею, но это активное воздержание, т.е. процесс деятельного отражения того, что отразилось в сознании и того, как это отражается им. Такая рефлексия близка состоянию деятельного сомнения. И то и другое, по меньшей мере, суть время для размышлений, предшествующих решению, выводу и действию.

Строго говоря, самосознание как отражение того, что отразилось в сознании – это нейтральное, чисто познавательное отношение к содержаниям сознания и формам мышления. Речь в данном случае идет об отражении и познании того, что и как мы познаем. Результатом этого становится знание или понимание того, что мы знаем или понимаем и того, как мы это знаем или понимаем.

Другими формами сложной рефлексии, о которых речь ниже, являются скептицизм и критичность. Они близки друг другу, но в некоторых отношениях и различны.

В целом, как таковая интеллектуальная рефлексия, по мнению Ругеро, опознает, «идентифицирует те вызовы, которые мы встречаем в своей жизни, определяет открывающиеся перед человеком возможности, она углубляет наше понимание повседневного опыта. Существенным элементом рефлексии является любопытство».

Не менее значимым качеством деятельного разума является вопрошающий характер мышления, его способность формулировать вопросы. Вопрос – начальная форма активного отражения, начало осмысления. Обыкновенно мы не любим вопросов, нам нужны ответы, подобно тому ключу от квартиры, где деньги лежат. Но ценность вопросов несомненна. Если человек спрашивает, то он активно думает. Вопрос – мощнейшее орудие познания, это тот снаряд, который мышление забрасывает в неизвестность, в мир, который нужно понять, в любую проблемную ситуацию. Но в отличие от боевого снаряда вопрос как снаряд не разрушает ситуацию, но начинает прояснять и разрешать ее. Вопрос означает, что мы начали процесс исследования, анализа, осмысления и т.д. Правильно сформулированный вопрос – это уже половина дела.

Вопрос – инструмент открытия раковины. В некоторых из них мы можем обнаружить жемчужину истины. Правда большинство «раковин» фактически полезны не тем, что там лежит жемчужина никому не ведомой истины (такие раковины редки), но тем, что там есть истины, которых не знает спрашивающий. Проще говоря, вопросы суть способы не только отражения, определения, идентификации предметов, процессов, явлений и т.д., но и путь познания, образования и, конечно же, исследования и открытий.

Вопрос (по научному, проблематизация) ценен тем, что, продуманный, сформулированный и заданный основательно, он помогает выявить пробелы в той или иной области знания, направления дальнейших исследований, места, где может быть «зарыта» разгадка тех трудностей, которые мешают обрести более полную и точную истину об объекте. Если вопрос возникает на основе хорошего изучения уже известного, то сам по себе он может быть прелюдией к обнаружению уникального знания, его приращению, к уточнению уже известного или обнаружению встроенных в знание ошибок и заблуждений. Именно поэтому так важно фиксировать свои вопросы, не проходить мимо них, ведь они могут быть сигналами того, что под ногами у вас «золотая жила», что вы на пороге открытия нового, более глубокого постижения мира.

Вместе с тем, находиться в состоянии вопрошания, когда, несмотря на все ваши усилия, ответ на вопрос не приходит, а сам вопрос продолжает беспокоить и требовать ответа, – отнюдь не легко и не приятно. Оно может оборачиваться разочарованием, усталостью, даже отчаянием. Иногда даже говорят о «муках творчества», каковые нередко происходят в поисках истины, добра, совершенства или красоты. И, тем не менее, есть способы, которые позволяют смягчить этот дискомфорт или разочарование.

Этих способов достаточно много. Наиболее распространенный среди них – коллективное обсуждение проблем, иногда называемое «мозговым штурмом». Хотя такой «штурм» как поиск ответа на вопрос не обязательно заканчивается победой, нагрузка от вопроса как бы распределяется на группу людей, что, конечно же, ведет к психологической разгрузке. И даже такая простая процедура, как рассказ о своих затруднениях и вопросах, может быть эффективным способом психологической разрядки, способом «облегчить душу».

В других случаях полезно проанализировать ситуацию, когда возник этот вопрос, узнать, возникали ли аналогичные вопросы у других людей и почему они у них возникли. Полезным в таких случаях бывает обратиться к эксперту в той же или соседней области знания, чьи советы или опыт помогут вам найти ответ на возникший вопрос. Но в любых случаях полезно проговаривать ситуацию, либо фиксировать ее в какой-то иной форме. Эта объективация вопроса позволяет работать с ним как с чем-то объективированным, «вынесенным во вне»: на бумагу, на дисплей компьютера, на диктофонную ленту и т.д.

Столь же важно не терять и чувство юмора, помня о том, что идеи уходят и приходят, а человек остается. Или, говоря иначе, идей и вопросов много, а я один и потому ценность меня как человека заведомо больше, чем тревожащих меня вопросов.[2]

Способность человека формулировать и задавать вопросы – одна из важнейших антропологических способностей человека разумного. Разум может находиться в самых разных состояниях и по разному направленным.[3] Он может быть вопрошающим, аналитическим, исследовательским, созерцающим, спекулятивным,[4] интеллигибельным (в смысле «сверхчувственным», познающим исключительно интеллектом), эвристическим (совершающим открытия), догматическим, различным образом эмоционально окрашенным, прагматическим (нацеленным на практическое применение и пользу) и т.д. Но одно из его первых проявлений в познании состоит в формулировке вопроса относительно опыта, ситуации, потребности, состояния или идеи.

Само по себе пребывание разума в вопрошающем состоянии окрашено различными эмоциями. Наиболее типичные из них: недоумение, скептичность и критичность. Недоумение – скорее начальное и преходящее состояние разума, не имеющее самостоятельного значения. Оно означает, что разум «уперся» во что-то, что в принципе непонятно, что как бы вводит его в замешательство. Однако это не более чем момент, после которого разум начинает формулировать вопросы. А это уже начало скепсиса и критического исследования. Если же недоумевающий или находящийся в замешательстве разум минует вопрошающее состояние и сразу переходит к «ответам» или действиям, то это чревато серьезными теоретическими заблуждениями или ошибочными поступками. В этом случае они будут, скорее всего, беспорядочными, хаотичными и неэффективными.

Следующим замечательным свойством мышления является его продуктивный, творческий характер. Мышление способно порождать новые идеи, новое знание на основе опыта, эксперимента, проверки гипотез, анализа, индукции, рассуждений и т.д.

Сегодня творческий потенциал мышления поддерживается большими экспериментальными и инструментальными возможностями науки и техники, современными информационными технологиями, высокоскоростными способами проверки гипотез, идей и выводов на базе компьютерной техники.

Само по себе творчество как рождение новой идеи (решения, изобретения, формулы и т.п.) происходит в результате получения ответа на поставленный вопрос или как разрешение проблемы.

В житейской ситуации полезно делать различие между возникшей проблемой и вопросом как предметом обсуждения и или спора. В первом случае формулировка проблемы не является противоречивой, тогда как предмет спора (спорный вопрос) по определению представлен набором различных несовпадающих между собой суждений или мнений относительно одного и того же предмета.

Когда мы имеем дело с какой-то практической проблемой, то главное здесь, как ее решить. Скажем, вам необходимо улучшить работу вашей фирмы. Можно взять кредит и купить новое оборудование. Можно реструктурировать ее, освободившись от неэффективного персонала или сократив его. Можно использовать новые технологии менеджмента, поменять поставщиков товара и т.п. Как правило, имеется много вариантов решения проблемы. Чтобы упорядочить ситуацию бывает полезным составить список вариантов ее решения. Большинство из них, если не все, едва ли будут оригинальными.

Для увеличения степени креативности в решении проблемы попробуйте отойти от стандартных способов решения и придумать что-то необычное. Разумеется, это нелегко, но попробуйте облегчить себе задачу.

Во-первых, попробуйте использовать аналогию или сравнение и посмотреть, как работают фирмы делающие другое дело. Есть шанс, что, несмотря на все различия, вы найдете у них те решения, которые обычно не применяются в фирмах, аналогичных вашей.

Аналогия – известный способ открытия новых решений. Она работает даже в науке. Говорят, что придти к идее вращения Земли вокруг Солнца Галилею помог вид вращающейся церковной люстры, а Гуттенберг получил творческий импульс в изобретении им печатного станка, наблюдая, как на винной фабрике с помощью пресса выжимали сок из винограда.

Во-вторых, важно использовать воображение и фантазию. Скажем, вы замечаете, что порой клиенты вынуждены с неудовольствием ждать пока освободится один из ваших менеджеров. Однако взвесив затраты на увеличение штата, вы убеждаетесь, что это серьезно снижает рентабельность бизнеса. Включив свое воображение, вы пытаетесь представить себе клиентов не раздраженно, но терпеливо и даже благодушно-расслабленно ожидающих своей очереди. Не выключая воображения, постарайтесь мысленно окинуть взглядом всю ситуацию. Возможно, вы увидите на стенах приемной изящные акварели, услышите приятную музыку или увидите весьма симпатичный аквариум с еще более симпатичными рыбками. Возможно, это и будет решением проблемы. Если к тому же вы сможете изучить вкусы и интересы ваших клиентов, то тогда будет еще проще решить возникшую у вас проблему, не расширяя штат сотрудников.

Если же речь идет о различных, порой противоположных мнениях об одном и том же предмете обсуждения или спора, то решение ищется иными способами. При этом важно понимать, что проблема, лежащая в основании споров, не должна решаться прежде, чем не будут устранены очевидные разногласия сторон. Вместе с тем самому обсуждению вопроса должно предшествовать уточнение, чтo каждая из сторон имеет в виду, высказывая свое мнение. Не исключено, что люди говорят просто о разных вещах или об одном и том же, но разными словами.

Сам процесс нормального обсуждения, т.е. свободного от внешнего давления, чрезмерных эмоций и проходящего в достаточно комфортных условиях места и времени, означает сопоставление и анализ мнений разных сторон. Это предполагает формулировку предмета обсуждения, его обоснование, оценку, проверку (экспертизу) и т.д. Ставя, формулируя вопросы и отвечая на них, участники обсуждения информируют друг друга, проясняют как свою позицию, так и предмет обсуждения. Все это – позитивный и продуктивный путь к достижению результата, т.е. решению вопроса. При этом такие процедуры, как ограничение темы обсуждения, уточнение сути дела, выключение из обсуждения посторонних вопросов также способствуют успеху.

Разумеется, при обсуждении вопроса необходимо обращаться не только к логике, но и к иным процедурам. Необходимо правильно построить сценарий обсуждения и свою линию поведения в нем. В дискуссиях важно включать воображение как в отношении идей оппонента и своих собственных, так и особенно в отношении возможных последствий результатов обсуждения, его итогов. Уместны здесь и элементы проектирования и моделирования идей и мнений.

Мы не касаемся здесь психологии переговорных процессов, но нельзя не подчеркнуть, что их общей атмосферой должна быть эмпатия, т.е. установка на понимание и сопереживание позиции другой стороны, на попытку встать на место другого и пережить как его идею, так и его аргументы. В одном отношении это не имеет ничего общего ни с симпатией, ни с антипатией. Это просто означает желание как можно лучше понять другого человека, т.е. его идею, его мотивацию, его аргументацию и его цели.

Как уже упоминалось, одним из следствий рефлективности мышления являются такие его свойства, как скептичность и критичность. Те же самые свойства вытекают и из способности разума вопрошать. Это позволяет нам определить скептичность и критичность мышления как результат рефлектирующего вопрошания или вопрошающей рефлексии.

Рефлексия в данном случае играет функцию отступления, установления дистанции, с которой мы начинаем рассматривать то, что оказывается в зоне нашего мышления. Так же как ближний бой является далеко не всегда самым эффективным, а вошедшие в клинч боксеры и вовсе теряют способность вести бой, так и при рассмотрении, идентификации чего-либо нужна оптимальная дистанция. Ее устанавливает рефлексия. Она как бы поднимается над предметом мысли с целью его лучшего познания. В силу рефлексивного характера скептичности и критичности эти свойства или модификации мышления тоже включают в себя определенное отступление от предмета сомнения или критики. Быть скептичным – это значит быть так или иначе свободным от того, на что обращено сомневающееся мышление, сохранять дистанцию свободы, вежливости и безопасности. То же мы можем сказать и о критичности, которая с самого начала означает неприятие предмета или идеи в этот момент критического отношения к нему. Точнее, объект критического рассмотрения принят, но не более чем для проверки, анализа, экспертизы, однако его оценка как подлинного или сфальсифицированного, полезного или вредного, истинного или ложного и т.д. еще впереди.

Со своей стороны способность мышления быть вопрошающим вносит в скепсис и критичность вопрос в его скрытом или открытом виде. Скепсис не может быть не вопрошающим, поскольку само его возникновение связано с попыткой связаться через вопрос с тем, что сомнительно. Там, где все ясно и нет вопросов, там нет ни сомнения, ни критики.

Тем не менее, сомнение и критичность – не одно и то же.

Скепсис происходит от греческого skeptikos, что означает «рассмотрение», «проверка», skepsis – это «вопрос», «сомнение». Соответственно скептичность как одна из модификаций мышления означает прежде всего познавательную установку человека, которая совсем не обязательно включает критику. Люди давно обнаружили сомнение как способность разумного человека. Возникло много учений о сомнении, составивших традицию скептицизма.

Особенно популярен скептицизм был в Древней Греции. Ему были привержены философы различных школ: софисты, стоики, пирронисты, киники, представители платоновской Академии и др. Можно выделить три типа скептицизма: тотальный, нигилистический скептицизм; умеренный скептицизм; современный, исследовательский скептицизм. Все они, так или иначе, являются определенными методами познания и отношения к действительности, но только последний сознательно связывает себя с научным мышлением.

Как пишет один из ведущих теоретиков и сторонников этого метода, американский мыслитель Пол Куртц, «его движущей силой является не сомнение... а исследование». П. Куртц выделяет такие черты этого метода мышления, как позитивность и конструктивность; скептицизм должен быть именно методом, программой исследования, а не абстрактной философией или психическим субъективным состоянием; исследовательский скептицизм является контекстуальным, т.е. включенным и используемым там и тогда, где и когда это необходимо для познания, а не догматично заявляющем о себе всегда и везде (что и может превратить скептика в нигилиста и циника, проваливающегося в бездны пессимизма или бредущего в пустыню отчаяния); методологический скептицизм включает в себя современные методы исследования, т.е. он научен; этот скептицизм рассматривает себя как часть процесса познания, а не как что-то самостоятельное, т.е. он – своего рода стартовая позиция процесса исследования реальных проблем, поэтому он встроен в общий ход познания и практического применения полученных в исследовании результатов. Иначе говоря, исследовательский скептицизм практичен и оптимистичен в силу оптимизма научного разума. Наконец, этот современный скептицизм универсален в той мере, в какой универсальны и общеприняты научные методы познания. На практике нет таких областей человеческой деятельности, куда запрещен вход научно-скептическому исследовательскому мышлению. Единственными ограничителями здесь являются нормы морали и права, принятые в данном обществе.

Хотя специалисты по психологии и смежным с ней наукам предложили несколько определений термина критическое мышление, все эти определения довольно близки по смыслу. Вот одно из самых простых, передающее суть идеи: критическое мышление – это использование когнитивных техник или стратегий, которые увеличивают вероятность получения желаемого конечного результата. Это определение характеризует мышление как нечто отличающееся контролируемостью, обоснованностью и целенаправленностью, – такой тип мышления, к которому прибегают при решении задач, формулировании выводов, вероятностной оценке и принятии решений. При этом думающий использует навыки, которые обоснованы и эффективны для конкретной ситуации и типа решаемой задачи. Другие определения дополнительно указывают, что для критического мышления характерно построение логических умозаключений, создание согласованных между собой логических моделей и принятие обоснованных решении, касающихся того, отклонить какое-либо суждение, согласиться с ним или временно отложить его рассмотрение. Все эти определения подразумевают психическую активность, которая должна быть направлена на решение конкретной когнитивной задачи.

Слово критическое, используемое в определении, предполагает оценочный компонент. Иногда это слово употребляется для передачи отрицательного отношения к чему-либо, например, когда говорят: «Она отнеслась к фильму весьма критически». Но оценка может и должна быть конструктивным выражением и позитивного, и негативного отношения. Когда мы мыслим критически, мы оцениваем результаты своих мыслительных процессов – насколько правильно принятое нами решение или насколько удачно мы справились с поставленной задачей. Критическое мышление также включает в себя оценку самого мыслительного процесса – хода рассуждений, которые привели к нашим выводам, или тех факторов, которые мы учли при принятии решения. Критическое мышление иногда называют еще и направленным мышлением, поскольку оно нацелено на получение желаемого результата.

Д.Халперн считает, что «Когда мы мыслим критически – мы оцениваем результаты своих мыслительных процессов – насколько правильно принятое нами решение или насколько удачно мы справились с поставленной задачей. Критическое мышление также включает в себя оценку самого мыслительного процесса – хода рассуждений, которые привели к нашим выводам, или тех факторов, которые мы учли при принятии решения». Критическое мышление иногда называют направленным мышлением, поскольку оно направлено на получение желаемого результата.

Мечты, сны и прочие виды мыслительной деятельности, занимаясь которыми мы не преследуем определенной цели, не относятся к категории критического мышления. Точно так же не является критическим и мышление, которое стоит за нашими повседневными привычками. Например, когда мы встаем утром с постели, чистим зубы и идем знакомым путем в школу или на работу, наше мышление ориентировано на определенную цель, но практически не предполагает сознательной оценки действий, которые мы совершаем. Все это примеры ненаправленного, или автоматического, мышления.

Критическое мышление не появляется автоматически в виде побочного результата обычного обучения в какой-то области. Чтобы добиться ожидаемого эффекта, требуется прилагать систематические усилия по совершенствованию мышления. Для того чтобы учащиеся могли полностью и сознательно сосредоточиться на улучшении своих мыслительных способностей и расширить область применения полученных навыков, обучение критическому мышлению должно включать в себя большое количество примеров из различных сфер жизни.

Д.Клустер предостерегает от попытки некоторых учителей отождествлять критическое мышление с такими мыслительными процессами, как запоминание, понимание и творческое, интуитивное мышление. При всей значимости развития памяти запоминание не является мышлением. Развитие интеллекта в большей мере связано не с эксплуатацией памяти, а с развитием самостоятельного мышления. Процесс понимания также не является мышлением. Это лишь одно из предварительных условий критического мышления.

Д. Клустер выделяет пять аспектов, отличающих критическое мышление от других его типов:

1. критическое мышление есть мышление самостоятельное;
2. информация является отправным, а отнюдь не конечным пунктом критического мышления (знание создает мотивировку, без которой человек не может мыслить критически);
3. критическое мышление начинается с постановки вопросов и уяснения проблем, которые нужно решить;
4. критическое мышление стремится к убедительной аргументации;
5. критическое мышление есть мышление социальное (когда мы спорим, читаем, обсуждаем, возражаем и обмениваемся мнениями с другими людьми - мы уточняем и углубляем свою собственную позицию).

Нужно ли и можно ли целенаправленно формировать критическое мышление? На этот вопрос со всей определенностью ответил Д.Дьюи в начале прошлого столетия. По его мнению, главное, чем должны заниматься образовательные учреждения любого типа, — это обучать детей думанию.

В критическое мышление как учебную дисциплину включены умения работать с понятиями и четко формулировать мысль; формулировать вопросы и представлять адекватные им ответы; проводить методическое сомнение; выявлять ошибки рассуждающего субъекта и т. д. Как учебную дисциплину критическое мышление характеризует ряд особенностей. Например, ориентация логических средств анализа на практические приложения в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах; учет субъективного, личностного фактора при проведении разных уровней анализа; внимание к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения. При этом сами ошибки подразделяются на случайные и сознательные, вскрывается роль последних в различного рода манипулятивных техниках, представленных как на современном уровне, так и в прошлых веках, например, у Шопенгауэра; интерес к анализу вопросительных форм, выявлению их места и роли в принятии решений, разрешении конфликтов, организации переговорного процесса и так далее.

***

Понятие критического мышления не менее широко принято в современной науке, особенно в философии, психологии и педагогике. Также как и современный научный скептицизм не имеет ничего общего с унынием, пессимизмом и нигилизмом, так и критическое мышление не имеет ничего общего с цинизмом и критиканством, с тотальной критикой всего и вся, с неприятием жизни, с бесконечным брюзжанием, с неспособностью или нежеланием видеть возможности, ценности и красоту жизни.

Существует множество определений критического мышления.

Так, согласно одному из них, «критическое творческое мышление – это способность и стремление оценивать разные утверждения и делать объективные суждения на основе хорошо обоснованных доказательств. Это способность видеть упущения в аргументах и не поддаваться утверждениям, не имеющим достаточных оснований».

Согласно другому определению, критическое мышление характеризуют как рефлексивное мышление, т.е. мышление, обращающее внимание на само себя, проверяющее свою правильность. Также его определяют как «систему психических состояний, процессов и свойств, направленных на продуцирование оценки».

Критичность мышления и критическое мышление сводятся первично к обнаружению ошибок. Можно выделить три аспекта в понимании этих понятий:

1. выявление ошибок и несоответствий, а также их исправление, обнаружение сильных и слабых сторон изучаемого объекта;
2. «контроль», суть которого состоит в сознательном соотнесении контролируемого (задачи или поведения) с эталоном;
3. обоснование истинности выдвигаемых предположений.

Одно из словарных определений критического мышления имеет более развернутый вид:

Критическое мышление – способность анализировать информацию с позиций логики, умение выносить обоснованные суждения, решения и применять полученные результаты как к стандартным, так и нестандартным ситуациям, вопросам и проблемам. Этому процессу присуща открытость новым идеям. Формирование критического мышления – одна из актуальнейших задач современного обучения.

Очевидно, что все эти определения имеют свои достоинства, и, видимо, какие-то односторонности, неполноту. Конечно, идеальных определений не бывает, но попробуем внести некоторую ясность в вопрос об определении критического мышления, чтобы иметь более полное и адекватное представление о нем.

Судя по приведенным формулировкам, критическое мышление предстает как (1) рефлексивное мышление, и с этим можно согласиться, хотя вопрос о его специфике здесь не решается; (2) обращается внимание на психичность критического мышления, т.е. на то, что это психический феномен, связанный с оценкой; с этим трудно спорить, хотя это и не вносит ясность в отличительные особенности этого явления; (3) выделяются функции критического мышления, прежде всего обнаружение ошибки и обоснование истинности выдвигаемых положений; здесь нельзя не согласиться с идеей, что функцией критического мышления является обнаружение ошибки в суждениях, тогда как в формулировке и обосновании истинных положений оно играет, хотя и важную, но служебную роль. Последнее, словарное значение критического мышления кажется приемлемым только с первого взгляда, поскольку «способность» анализировать информацию с позиций логики может и компьютер, едва ли обладающий критическим мышлением, хотя некоторые слабые аналоги его и возможно заложить в виде определенных программ. Например, саморегулируемые, автореферентные системы или системы с обратной связью могут имитировать некоторые функции критического мышления.

Тем не менее, приведенные определения уже дают некоторое представление о критическом мышлении. Чтобы идти дальше, воспользуемся одним из правил правильного мышления, согласно которому, большую или трудно решаемую задачу можно попробовать разделить и решать ее по частям. В этом случае мы можем иметь следующее. Во-первых, если критическое мышление – это процесс, то у него должна быть своя природа, качества, признаки и свойства. Во-вторых, если критическое мышление – это содержательный процесс, т.е. на базу этого процесса «наложено» некоторое содержание, и его можно характеризовать через это содержание. В-третьих, если критическое мышление – это определенные действия с этим содержанием, то тогда эти действия также входят в формулировку критического мышления как научно-исследовательского метода.

Начнем по порядку. Во-первых, в природу критического мышления входит его психичность, т.е. это, несомненно, психический процесс, конкретнее ментальный, умственный процесс как один из видов психических процессов. Природа этой психичности обладает рядом уже названных важных свойств и способностей: рефлективностью, способностью к вопрошанию, оценке, креативности и эвристичности и тем самым способностью участвовать в формировании правильного, позитивного или отрицательного ответа (хотя сама по себе последняя способность не является его основной функцией).

Во-вторых, эти способности нагружаются определенным содержанием, в основном в форме утверждений, предположений и гипотез, претендующих на истинность и являющихся объектами критического мышления. При этом будем помнить, что в широком смысле критичность проявляется в любом акте мышления. Когда мы что-то отражаем и одновременно размышляем об этом, то критичность проявляется сразу в двух отношениях: она обращена как к содержанию мышления, так и к правильности или ложности размышлений об этом содержании.

Поэтому другой составной частью этого содержания являются методы контроля критическим мышлением форм «работы» мышления с этими заявлениями (объектами мышления). К этим формам относятся наблюдение, эксперимент, рассуждения, различные виды исследований и коммуникативных экспертиз. Свои внутренние критерии правильности функционирования, работы со своими содержаниями критическое мышление получает от логики с ее принципами ясности, точности, очевидности, последовательности, непротиворечивости и т.д.

В-третьих, все действия, вся работа критического разума может быть представлена как ряд процедур и правил, которые суммируются в метод исследования, выражаемый в виде набора оценочных и прескриптивных (предписывающих или нормативных) утверждений. Следовательно, критическое мышление может быть программой, учебной и тренинговой дисциплиной, помогающей выработать и укрепить наши интеллектуальные, когнитивные и исследовательские навыки и умения.

В-четвертых, у критического мышления как метода правильного, эффективного, практического и творческого мышления возникает область практического применения и приложения. В этом случае мы можем с полным основанием говорить, что критическое мышление – это необходимый элемент системы образования и воспитания, что критическое мышление имеет практически неограниченную область приложений: от научного исследования до разоблачения случаев мошенничества, от выбора жизненного пути и формирования ценностей внутреннего мира до выбора цвета галстука или рубашки.

Наконец, в-пятых, это мышление приобретает определенный ценностный статус, т.е. критическое мышление – одна из важных ценностей человека. Это значит, что оно выходит за рамки свойств, содержания и метода мышления и становится знаком достоинства личности, одной из ее интеллектуальных добродетелей, показателем уровня образованности и культуры человека.

Очевидно, что свести все эти частные определения критического мышления, все его пять сторон в одно относительно компактное целостное определение дело нелегкое и, возможно, нецелесообразное. Чтобы не изобретать громоздкий и функционально неудобный велосипед, я приведу достаточно корректное определение, содержащееся в английской версии Википедии: «Критическое мышление представляет собой ментальный процесс анализа или оценки информации, особенно заявлений или предположений, которые люди предлагают в качестве истинных. Оно формирует процесс рефлексии относительно смысла утверждений, проверяя предложенные доказательства и рассуждения и вырабатывая суждения относительно фактов. Источником информации для критически мыслящего человека могут быть наблюдения, опыт, размышления и/или отношения. В основе своей критическое мышление – это интеллектуальная ценность, которая остается таковой во всех областях исследования и которая включает: ясность, аккуратность, точность, очевидность, истинность и справедливость».

Как видно из определения, критическое мышление имеет высокую репутацию, этот вид мышления практичен. Наиболее очевидная функция критического разума – быть нашим помощником в отыскании истины, а также защитником как перед лицом лжи и мошенничества, так и ввиду нашей способности ошибаться. Но, прежде чем познакомиться с разнообразными видами заблуждений, рассмотрим более подробно логику критического мышления.

Как было показано выше, критичность – это одно из проявлений более общей способности мышления, его рефлективности, т.е. способности мышления или сознания отражаться в себе самом, мыслить или осознавать себя, мышление, когда оно работает, т.е. мыслит. Критичность и самокритичность входят в стиль правильного мышления. Эти качества столь важны, что нужно дать им более подробный анализ как комплексу характеристик и процедур правильного мышления.

Существуют выработанные жизнью и научным исследованием правила критического мышления, которые не являются абсолютными и окончательными, но они достаточно надежны в нашей практической деятельности, обучении и познании. Некоторые из них просты и понятны с первого взгляда, некоторые требуют осмысления, но в любом случае знать их лучше, чем не знать или игнорировать. Особенно в тех случаях, когда мы сталкиваемся с мошенничеством, дезинформацией или заявлениями о паранормальных феноменах.

Первым в этих правилах, назовем, возможно, самое необычное и трудное, но, как считают скептики и многие ученые, самое важное – опровержимость.

1. Опровержимость (фальсифицируемость), одно из наиболее фундаментальных правил ясного мышления относительно заявлений о конкретных фактах, событиях или явлениях.

Фальсифицируемость означает, что должна иметься возможность представить такие доказательства или основания, или условия, данные или признаки, которые доказывали бы несостоятельность или невозможность предлагаемого нам свидетельства или заявления.

На первый взгляд этот принцип кажется парадоксальным, странным или даже ошибочным. Ведь если мы делаем истинные утверждения относительно чего бы то ни было, то как и зачем их нужно опровергать? Но здесь речь идет об особого рода опровержении. Оно имеет в виду то обстоятельство, что всякий реальный факт не является абсолютным в том смысле, что он может отвечать одним условиям, но не выдерживать других или не соответствовать им. Однако если вы сталкиваетесь с утверждениями, за которые просто невозможно «зацепиться», и они, в принципе, не подлежат никакому опровержению, поскольку невозможно представить себе условия или факты, которые могли бы опровергнуть это заявление, то считать его реалистичным, достоверным или соответствующим чему-то фактическому нет никаких оснований.

Так, например, если я заявляю о том, что в созвездии Большой Медведицы живут разумные существа, то опровергнуть такое утверждение фактически невозможно, поскольку в данном случае невозможно предоставить такие очевидные факты или условия, которые опровергали бы это заявление. Или, скажем, утверждения о том, что человечество ожидает светлое будущее. Оно также нефальсифицируемо и потому научно несостоятельно и бессмысленно, как и высказывания о том, что в прошлой жизни мой сосед по лестничной площадке был верблюдом.

Все суждения такого рода лишены содержания и бесполезны, они, как принято их называть, эмоциональны, но не фактуальны (т.е. связаны не с фактом как таковым, а с нашими субъективными и эмоциональными реакциями на них). Грубо говоря, в их основе лежат чаще всего субъективные психологические мотивы, вызываемые желаниями, идеологической, религиозной или паранормальной верой, симпатией или неприязнью и т.д.

Вместе с тем надо сказать, что принцип опровержимости играет большую роль в науке. Кроме прочего, он создает своего рода водораздел между фактами и научными гипотезами. Скажем, если мы говорим, что Вселенная бесконечна, то это будет гипотеза прежде всего потому, что точно доказать это утверждение, как и опровергнуть его, невозможно. Но эта гипотеза как общая философская и методологическая предпосылка не противоречит научным исследованиям, скажем, в области физики или астрономии. Практически все фундаментальные науки содержат в себе такие общие научные гипотезы или предположения, которые служат и исходными основаниями научных исследований, и границами между известным и неизвестным в той или иной области науки.

2. Логичность. Любой аргумент в защиту высказываемого заявления должен быть логически строгим. Правила вывода должны соблюдаться корректно и последовательно. Однако на практике случается так, что их трудно применять, поскольку это предполагает хорошее знание предмета, о котором идет речь.

3. Всесторонность. Свидетельство, предлагаемое в качестве основания какого-либо заявления, должно быть исчерпывающим или достаточным. Иначе говоря, должны быть учтены все доступные данные. Противоречивые или отрицательные данные, обычно игнорируемые защитниками высказываемой точки зрения, должны непременно учитываться для проверки достоверности утверждения.

4. Честность (искренность). Честность предполагает свободу от самообмана, принятие отрицательных результатов, способность изменить точку зрения или позицию под давлением очевидных данных, противоречащих первоначально высказанному суждению. Особое значение имеет интеллектуальная честность в различных мировоззренческих ситуациях, когда речь идет о столкновении истин разума и различных моральных, религиозных, семейных, культурных и иных ценностей. В этих случаях вступают правила свободы совести, ответственности и взвешивания последствий. Однако в рамках самого научного познания честность – это честное принятие как подтверждения результата, так и ошибки. Это смелость признать то, что открывает разум и показывает эксперимент или опыт.

5. Воспроизводимость (повторение, репродукция). Воспроизводимость объявленного результата или обнаруженного феномена предохраняет от ошибки, упущения, обмана, совпадения или случайности. Если показания, связанные с тем или иным свидетельством, основаны на экспериментальных данных, независимые эксперты должны будут получить такие же результаты.

6. Достаточность (достаточное основание). Аргумент о том, что утверждение не было опровергнуто, не является доказательством его истинности. Если отсутствие не подтверждающих свидетельств считать достаточным для признания утверждения истинным, то тогда мы можем «доказать» все, что только можно себе представить. Проще говоря, отсутствия опровергающих фактов недостаточно, должно быть и подтверждение, т.е. свидетельства в пользу высказанного суждения, а не только допущения о возможности его опровержения.

Искренность, вера, компетенция, заверения, опыт или рекомендация сами по себе не являются достаточными основаниями истинности. Вера склонна порождать самообман, заверение может попадать в объятья лжи. Завышенные или эмоционально «подогретые» ожидания могут вводить в заблуждение. Восприятие всегда выборочно, а памяти могут быть присущи искажения, провалы, подмены или преувеличения.

К критическому мышлению предъявляется ряд требований:

1. Требование умелости, искусности критического мышления связывает его с нормами плодотворной практики. Искусность означает, что критическое мышление погружено в контекст, предоставляющий надежную информацию и оправданную методологию. Критическое мышление не безразлично к нормам, с течением времени развитых в различных областях. Скорее оно направлено на приспособление практики к стандартам, которые уже доказали свою полезность в разного рода предварительных исследованиях, и к наиболее надежной информации, из которой эти исследования выводят свою релевантность и силу.

2. Ответственное мышление подразумевает связь между критически мыслящей личностью и сообществом, к которому она обращается. Критически мыслящий человек осознает обязанность представлять доводы в соответствии с принятыми стандартами или же, если существующие стандарты его не удовлетворяют, подвергать их сомнению посредством релевантной и убедительной аргументации. Предоставленные доводы оказываются предметом суждения  компетентных в соответствующей области специалистов. Критически мыслящая личность, высказывая утверждения, предоставляя аргументы или проводя анализ, должна адресовать все это специалистам, а затем учитывать их суждения.

3. Через внимание к суждениям критическое мышление направляется не на рутинную, а на творческую мыслительную деятельность, на мышление, которое не может целиком базироваться на жестких алгоритмах или других механических процедурах. Это необходимо в ситуациях сравнения различных рассуждений и определения силы альтернатив на основе учета приоритетов, факторов истинности и релевантности.

4. Критерии суть наиболее важные вещи, к которым апеллирует критическое мышление. Критерии суть резоны, составляющие для критически мыслящего человека основание оценки факторов, существенных в процессе анализа, в поддержке или критике рассматриваемых утверждений. Вот примеры некоторых критериев: стандарты; законы; подзаконные акты, правила, регламенты, каноны; указы, руководства и инструкции; предписания поведения, требования, условия и ограничения; конвенции, нормы, договоренности об унификации и итоговые обобщения; принципы, предположения, пресуппозиции, дефиниции; идеа¬лы, цели, намерения, задачи; результаты тестирования, экспериментальные данные; методы, процеду¬ры, линии поведения и т.п.

Критически мыслящий человек должен ясно представлять структуру своей аргументации. А его рассуждения, существенные для конкретного исследования, должны быть доступными для аудитории. Как правило, прикладные критерии отражают центральные понятия и методы в одной области или в ряде областей, соответствующих проводимому исследованию. Однако критерии не должны абсолютизироваться – в ходе критического мышления они могут подвергаться сомнению, изменяться или даже заменяться другими.

5. Самокоррекция требует, чтобы мыслящий человек использовал критическое мышление как метод, обращенный на его собственные рассуждения с целью их исправления или улучшения. Такой человек подвергает существующие мыслительные процессы рефлексивному испытанию; при этом используются существенные критерии и процедурные нормы, подразумевающие рассуждения открытыми для критики и переоценки.

6. Обращение к общим критериям дополняется чувствительностью к контексту. Последнее требует, чтобы использование критериев было проверено на уместность и на возможность видоизменения в каждом конкретном случае. Таким образом, критически мыслящий человек понимает критерии в связи с контекстом их использования. Он определяет их релевантность и полезность, принимая во внимание и иные альтернативы, в разной степени отвечающие этим требованиям.

Сформулированные шесть аспектов критического мышления следует понимать в соотнесении с двумя дополнительными моментами. Критическое мышление диалогично, то есть подразумевает дискуссии, в которых критерии выдвигаются, контексты идентифицируются и обсуждаются, а мыслительный процесс в целом подлежит оценке. Критические дискуссии лучше всего удаются в исследовательском сообществе, то есть в группе индивидуумов, для которых руководящим принципом является убедительность исследования и используемых в нем норм. Критически мыслящий человек через диалог стремится к истине, а также к другим нормативно приемлемым целям. Результат исследования подлежит оценке, например, в терминах эпистемологических, а не риторических норм, в свете ценностей морали, а не с точки зрения голой выгоды. Кроме того, исследовательское сообщество и поддерживающий его рациональный диалог требуют концентрации на сути обсуждаемого вопроса, а не на личностях. Сообщество исследователей не обращает внимание на статус вовлеченных лиц, за исключением того, чтобы статус отвечал исследованию; оно имеет тенденцию к привлечению, а не исключению; оно способствует более активному участию вовлеченных индивидуумов.

[В тексте по адресу http://becmology.ru/blog/warrior/critic_think02.htm есть большие куски из моего доклада 2004 г. «Здоровое мышление как средство профилактики и терапии патологического мышления в деструктивных культах», опубликованного затем на русском и на английском в двух научных сборниках в России и Польше. На моём сайте этот текст опубликован уже 12 лет назад и находится сейчас по адресу http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html

В вашем тексте очевидные заимствования без указания авторства и источника следующие:

Под подзаголовком «Принципы и навыки критического мышления» далее следует большой отрывок до фразы «9. признание веры лишь в оптимально разумной мере, как одного из необходимых компонентов психики и жизни человека, но не оправдывающего отказ от критического мышления или от результатов критического мышления».

Далее от фразы «Конкретные инструментальные черты здорового мышления лучше всего представить в сравнении с обыденным мышлением» до фразы «И сочетание нынешней технической вооруженности с дичайшей инфантильностью мышления очевидно самоубийственно».

Эти два больших отрывков являются прямыми заимствованиями из моего текста без каких-либо изменений, кавычек и ссылок. Таблица сравнения антиманипулятивных и проманипулятивных качеств личности также повторяется без ссылок в другом вашем тексте «Вопросы и ответы» по адресу http://becmology.ru/clients/critic_faq.htm] 

Принципы и навыки критического мышления (заимствовано из http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html)
Критическое мышление – это важнейший канальный фактор для подрыва позиций не только деструктивных культов, но и любых других попыток манипулятивной эксплуатации несовершенств человеческой психики и мышления.

Основные принципы (признаки) и навыки здорового (критического) мышления  можно условно разделить на две группы:

1. философские и базисные методологические принципы, включающие в себя соответствующие философские и общенаучные положения, а также некоторые специфические фундаментальные положения научной психологии;

2. конкретные инструментальные принципы.

Если формулировать общемировоззренческие принципы здорового мышления, то они будут примерно следующие:

1. признание и принятие фундаментального когнитивного несовершенства любого человеческого существа;

2. признание своей неистощимой способности к самообману и иллюзиям вследствие опосредованной, а не прямой, связи с реальностью;

3. признание того, что такое несовершенство может быть существенно исправлено (компенсировано) определенными навыками связи с объективной реальностью и проверкой себя реальностью;

4. признание существования вопросов без (человеческих) ответов и явлений без (человеческого) смысла, т.е. просто непознанных (или непознаваемых), неопределенных, непонятых, неизвестных;

5. отказ от крайнего желания дать ответы на все вопросы и придать всему смысл в виде необоснованных откровений и фантазий, выдаваемых за истину;

6. признание неопределенности (ни веры, ни знания) в целом ряде вопросов как нормального аспекта человеческого существования;

7. признание того, что всего лишь сам факт существования человека в осязаемом реальном мире является самодостаточным основанием для бесконечно богатой и осмысленной жизни без привлечения сверхъестественных или инопланетных «причин» и «смыслов»;

8. признание того, что у человека как индивида есть лишь одна жизнь, до которой и после которой есть лишь жизнь человечества, такая же посюсторонняя и пока исключительно одинокая;

9. признание веры лишь в оптимально разумной мере, как одного из необходимых компонентов психики и жизни человека, но не оправдывающего отказ от критического мышления или от результатов критического мышления.

[конец цитаты]

Наряду с такими логическими и формальными принципами критического мышления существует немалое число более простых рекомендаций для людей, сталкивающихся с какими-то научными, теоретическими или словесным конструкциями. К таким правилам, в частности, можно отнести следующие.

Не принимай на веру (а если принимаешь, то помни, что это принято без каких-либо фактических, логических и научных доказательств) ничего из того, о чем читал или что услышал. Иногда это правило называют правилом «резервного суждения», т.е. необходимо резервировать за собой право на проверку и решающее суждение относительно услышанного или прочитанного.

Трезво и внимательно относись к исследованиям и экспериментам, из которых различные ученые получают различные результаты или толкуют их по-разному. Лучшим в данном случае является правило «идти к источнику» или первоисточнику, т.е. к исходным данным, поскольку разноголосица ответов или перекрестные ссылки (Иван кивает на Петра, а Петр – на Ивана) могут свидетельствовать о заблуждениях, ошибках или обмане.

Если объявленный феномен не соответствует одному или более фундаментальных законов природы, то к нему нужно относиться с повышенным скепсисом.

Скептически относись к мнению людей, не являющихся экспертами в данной области. Так, например, целое племя «космобиологов», возникшее внезапно и неизвестно откуда и пропагандирующих некую космобиоинформационную энергию или биокосмическую ритмику, не имеет никакого отношения ни к космологии, астрономии и космическим исследованиям, ни к биологическим наукам, поэтому их «экспертиза» соответствующих классов явлений должна восприниматься особенно критично.

С осторожностью и трезво относись к ученым, экономистам, богословам, экстрасенсам и т.д., которые безумно влюблены в проповедуемые ими теории. Уж если профессиональный ученый в состоянии любви к своей науке может наделать много глупостей, то что же говорить о сомнительных теоретиках и учителях мудрости?

Небесполезными могут быть и такие напоминания:

1. спрашивай об основаниях, фактах и доказательствах и проверяй их;

2. обратись к возможно более надежному эксперту, а лучше к нескольким для проверки утверждения; ведь недаром же мы, даже приходя на рынок, покупаем не у первого попавшегося продавца а переходим к другому, смотрим на разницу в ценах, на качество товаров, на исправность весов и т.д.;

2. будь последователен и смел в проверке фактов, здесь нет ничего заведомо запретного; ищи альтернативные (иные) объяснения;

3. одному интуитивному свидетельству или установке попробуй отыскать другую, противоположную. Например: угроза глобального парникового эффекта? Но в этом случае увеличение в атмосфере углекислого газа ведет к улучшению роста растений; «мальтузианский» эффект: рост народонаселения? Но мировой рынок продуктов питания растет и цена на них стабильно падает; некоторые исследования показывают, что те, кто пережил Хиросиму, обладают лучшим здоровьем, чем соответствующие контрольные группы, может быть радиация – это благо? Такие контрустановки и иное интуитивное отношение к каким-то широко известным фактам делают наш ум более гибким, «взрыхляют» его, заставляют мыслить шире, подвижнее, острее;

4. если кто-то просто верит во что-то безо всяких доказательств, то, возможно, это заблуждение;

5. ставь под вопрос «образцовые» методы; в области методов познания нет «священных коров»;

6. спрашивай себя: насколько объективно обработаны эмпирические данные и насколько рациональна эта обработка; субъективное и эмоциональное отношение к данным, их подтасовка – практически неизбежная вещь;

7. следи за тем, каким образом модели или теории, опирающиеся на выборочные данные, упускают из виду неучтенные или противоположные данные;

8. доказывай себе, что твоя теория ошибочна, а не истинна (принцип фальсифицируемости или «будь «адвокатом дьявола» даже по отношению к своим идеям), помни, что есть доля истины в утверждении: ни в чем мы так не талантливы, как в доказательстве нашей правоты и оправдании собственных заблуждений;

9. допускай собственное невежество, резервируй право на решающие суждения и вместе с тем не культивируй неуверенности в себе;

10. не давай скепсису перерасти в самодовлеющее неверие, разочарование, уныние, расслабленность, скуку и цинизм.

К сказанному следует добавить еще один принцип, который иногда называют «принципом милосердия»: относись к позиции оппонента справедливо, объективно и по возможности бесстрастно; относись к оппоненту с уважением; спроси себя: каким могло бы быть научно приемлемое доказательство защищаемой им точки зрения или объявленного факта?

В качестве заключительного, относящегося уже не только к нормам критического мышления, но и к психологии скептико-гуманистического образа мысли и поведения, следует назвать принцип отношения к принципам или правила соотнесения правил мышления к мыслящему человеку. Вкратце суть их состоит в следующем.

Попытайся осмыслить, насколько известны, очевидны, понятны, приемлемы и соблюдаются тобой выше перечисленные принципы.

Если степень знакомства и практического применения их в своей жизни ты оцениваешь меньше, чем на тройку с минусом, то постарайся продумать и ответить на следующие вопросы:

А. Почему ты не следуешь, не готов или не хочешь им следовать:

• по психологическим соображениям?
• по моральным, религиозным или другим мировоззренческим основаниям?
• из-за лени?
• просто не хочу и все?

Б. Что ты теряешь, т.е. какой ущерб ты несешь или можешь понести, не следуя правилам критического мышления?

В. Какой ущерб ты можешь понести, отказавшись от привычных для себя (но не соответствующих правилам критического мышления) методов и стиля мышления, способов принятия решения и их практической реализации?

Г. Перевешивает ли ущерб Б ущерб В или наоборот?

Д. Если реальный и потенциальный ущерб Б явно больше реального и потенциального ущерба В, то подумай, как освободиться от того, что мешает тебе принять принципы критического мышления и что необходимо делать, чтобы оптимально освоить их, сделать эти принципы привычкой, практическим навыком своего мышления?

Но может случиться так, что изменение стиля мышления и попытки усвоить новые для человека принципы критического мышления приведут к такому эмоциональному или психологическому дискомфорту, что нужно будет посоветоваться со специалистами, прежде всего, с психологом. (Правда, молодым это обычно не грозит, так как их мировоззрение не столь догматично и консервативно.)

Критический ум еще никому не приносил вреда. Вред может быть от некорректных методик его усвоения, а также игнорирования особенностей среды. Нужно также учитывать и ту интеллектуальную микросреду, в которой вы живете. Может случиться так, что, например, ваша бабушка, человек глубоко верующий и не очень здоровый, окажется первым «подопытным кроликом» ваших попыток потренироваться критическому мышлению. Это может травмировать ее или ваших близких. Иначе говоря, важно учитывать контекст, ситуацию и не нарушать обычных этических правил.

И все-таки если вы чувствуете, что ничто всерьез не мешает вам попытаться повысить качество вашего мышления, но вы не в состоянии даже начать этого, то, как правило, дальше следуют методики интеллектуальной честности и волевой подготовки. Именно ослабление воли к истине, к правильному мышлению является той последней инстанцией, которая мешает сдвинуть дело с мертвой точки, особенно если мотивация слаба, а лень и равнодушие сильны. Кроме того, здесь важно «завести» интеллект, настроить его против безволия, расслабляющих и негативных желаний ничего не менять к лучшему, не прояснять и просто плыть по течению. Разум, если его слушать и слышать, обязательно победит лень, безволие и те глупости, которые мы не в силах бываем избежать.

***

[Начало цитаты из http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html]

Конкретные инструментальные черты здорового мышления лучше всего представить в сравнении с обыденным мышлением (для полноты картины приводятся две таблицы с использованием несколько отличающихся формулировок):

Сравнение признаков обыденного и критического мышления:

Сравнение высших качеств и недостатков мышления

Из этого сравнения видно, что та патологизация мышления, которую навязывают своим членам деструктивные культы, заключается в усугублении негативных сторон обыденного, привычного большинству людей, мышления. Также как культовое психологическое влияние является преступным использованием многих элементов повседневного социального влияния, так и когнитивное негативное воздействие культов в основном сводится к столь же преступной эксплуатации повседневного мышления.

Несмотря на то, что часто выдвигаются утверждения об излишнем рационализме нашей эпохи и о необходимости «жить сердцем» и чувствами, реальная ситуация выглядит существенной иной. Не случайно именно культы отличаются призывами «к сердцу», а не к разуму, поскольку такие спекуляции находят отклик только в условиях существенного дефицита подлинной рациональности. Фактически, как многократно доказано социальной психологией, современный человек в абсолютном большинстве случаев руководствуется не истинным размышлением, а социальными рефлексами и эмоциональными реакциями. Для многих нормальных социальных ситуаций это обстоятельство или относительно безвредно, или даже неизбежно, но оно становится чрезвычайно опасным в условиях агрессии деструктивных культов.

Одна из главных причин успешности деструктивных культов – эксплуатация потребности человека в определенности и в ясных ориентирах, потребности хотя бы в иллюзорно-однозначном и простом распознавании истины и лжи, добра и зла. Единственное средство современной культуры и всей человеческой цивилизации, которое может одновременно и утолить жажду по определенности, по ясным ориентирам, и существенно уменьшить опасность погружения в иллюзии – это критическое мышление.

Существование и относительный успех деструктивных культов указывают как раз на то, что мир стал не «слишком рациональным» (именно культы усиленно проповедуют «освобождение от ума», «следование за чувствами и переживаниями» и т.п.), а скорее всего, во многом не достиг хотя бы минимально необходимой степени рациональности.

Соответственно, проблему здорового мышления в связи с деструктивными культами необходимо рассматривать как проблему дефицита этого важнейшего компонента в современной культуре. Деструктивные культы не столько лишают людей критического (здорового) мышления, сколько используют и усугубляют либо его полное отсутствие, либо слабость и недостаточность навыков такового. И именно в такой среде они и получают столь широкое и серьезное распространение.

Если по образцу приведенных таблиц о двух сторонах мышления попробовать сравнить основные антиманипулятивные социально-психологические качества человека с его уязвимыми сторонами, то получится примерно следующее:

Сравнение антиманипулятивных и проманипулятивных качеств личности

Противопоставленные в трех таблицах качества мышления и поведения человека в действительности не являются взаимоисключающими, а представляют разные стороны и разные степени проявления одного и того же – противоречивого человека в противоречивых обстоятельствах. Как нет в мире абсолютного добра и абсолютного зла, а есть лишь сложные сочетания плюсов и минусов, имеющих реальное, и в этом смысле абсолютное для данной ситуации позитивное или негативное значение, — но только относительно человеческой жизни и в восприятии человека, – так нет и абсолютно хороших и абсолютно плохих свойств человеческого мышления и поведения. Несовершенные проявления человеческой психики чаще всего несовершенны лишь в определенных обстоятельствах и в определенных отношениях, а в других могут быть вполне адекватными и оправданными. Эти слабости можно рассматривать и как неизбежные моменты выращивания человеком своих лучших качеств.

В культивировании критического мышления ни в коем случае нельзя допустить ошибку, привнесенную в восприятие человеком самого себя и своего мира уже много столетий назад, когда естественные и системно связанные свойства личности и реальности превратили в якобы отдельные «черные» и «белые» сущности, переиначив реальную систему в иллюзорно-патологическую. Чрезвычайно желательно изначально учить неразрывной связанности и системности всех свойств и навыков мышления, а также сложности и многоцветности здорового восприятия сложной и неоднозначной реальности. Необходимость для человека некой определенной ориентации в целях выстраивания своей жизни и социума в условиях бессмысленной и бесцельной объективной реальности не содержит в себе фатального обречения на абсурд иллюзионного самотека обыденности. Здоровое и хорошо инструментально вооруженное системное мышление как массовое культурное достижение возможно. И уж точно жизненно необходимо. Ибо, несмотря на всю нашу компьютеризированность, в когнитивно-мыслительном плане нашей культуры мы еще в глубоком средневековье. И сочетание нынешней технической вооруженности с дичайшей инфантильностью мышления очевидно самоубийственно.

[конец цитаты]

История формирования философского знания, если мы говорим о европейской философской традиции, в своей «технически-формальной» части неотделима от «критической техники», от теории и практики вопросно-ответных процедур (ВОП). Античная «критическая техника» фактически становится основанием того, что в XX в. определится под названием «Критическое мышление».

Дошедшие до нас тексты философов-досократиков не только свидетельствуют о том, что все они обсуждали космогонические проблемы, занимались поиском ответа на центральный вопрос древнегреческой философии: «Что есть все?», но и соотносили свои позиции между собой, критиковали друг друга. Вместе с тем в соответствии с существовавшими письменными источниками, наиболее четко критическая линия отрицания исходного тезиса аргументатора и противопоставления ему антитезиса реципиента проявилась в онтологических спорах между Парменидом и Горгием.

Онтология Парменида выстраивается из рассмотрения пары «ЕСТЬ – НЕ ЕСТЬ». Парменид утверждает, что «мыслить – то же, что быть... Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь есть, а ничто не есть». Эта же мысль повторяется им и в другом фрагменте: «То же самое – мысль и то, о чем мысль возникает, ибо без бытия, о котором ее изрекают, мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого сверх бытия ничего». Учение о бытие Парменида порождает особый философский дискурс размышлений о сущем как таковом.

Онтология Парменида отнюдь не является единственной в античности. Однако именно она порождает прямо противоположную ей систему онтологических взглядов. Так, онтология Горгия строится на отрицании основных тезисов Парменида, поэтому он пишет о несущем, о небытии. Трактат Горгия «О небытии, или о природе» является парадигматическим для древнегреческой софистики.   Это критический текст, в котором заложена важнейшая идея критики как отрицания. Сам трактат Горгия может быть понят «как дискурс второго порядка, критика первого, уже имевшего место дискурса, в данном случае Поэмы Парменида, чреватой всей платоновско-аристотелевской онтологией, столь прочно  вошедшей в наш рацион».

Если для Парменида речь представляет собой лишь независимо существующее бытие, то для Горгия сама идея бытия оказывается софистическим приемом. В силу этого для него идея бытия и идея ничто одинаково непознаваемы, непередаваемы, необъяснимы и поэтому лишь в речи и можно утверждать сам факт существования бытия.

Возможно, именно онтологический спор между Парменидом и Горгием порождает многие последующие линии развития критического философского дискурса. Например, спустя тысячелетия, как это мне представляется, этот спор мог определить хайдеггеровскую дихотомию Сущего и Ничто. При этом важно отметить, что Хайдеггер вовсе не говорит о том, что «ничто не есть». Он ставит вопросы: что такое Ничто? как нам натолкнуться на это Ничто? неужели Ничто имеется только потому, что есть «нет», или отрицание?

Хайдеггер формулирует целый ряд других вопросов, в которых как бы проецируется спор между Парменидом и Горгием.  Свои подходы к ответам Хайдеггер связывает с невозможностью «схватить все сущее в его безусловной совокупности», с Ужасом, в котором «приоткрывается Ничто». Важным представляется то, что хайдеггеровское Ничто как бы содержит в себе в свернутом виде горгиевские идеи Небытия, Несущего.

Критика базисных онтологических идей еще в античности не только становится основанием для развития философского дискурса, но и порождает внутри него ряд самостоятельных поддискурсов: лингвистический и политический. В свою очередь, способность суждения превращается в «наиболее политическую из человеческих способностей», а Сократ оказывается тем, «кто заставляет перейти от мысли к суждению, используя освобождающее действие критики».

Античная практика критического философствования находит свое выражение в стиле вопросительного философствования, представленного, в первую очередь, в диалогах Платона. Еще Диоген Лаэртский писал, что не Платон первым стал «сочинять диалоги». Однако в следующей фразе Диоген развивает свою мысль: «Мне кажется, что Платон, который довел этот род до совершенства, по праву может почитаться здесь первым как в красоте, так и в изобретательности».

Сократовско-платоновский стиль вопросительного философствования становится образцом для всей последующей западной философской мысли. Этот стиль не просто демонстрирует фактическую значимость критики, системы вопросно-ответных процедур для проведения и рационального обоснования выдвинутой позиции, но и включает в себя общую стратегию вопрошания в рамках любой области рассуждения. Вместе с тем критический стиль философствования проявляется не только в вопросительной установке. В нем представлены все возможные способы получения выводов, особая техника критического анализа понятий, способы формулировки суждений и «воздержания», как замечает Диоген Лаэртский, от них.

Позже Дж. Дьюи способность воздерживаться от суждения в процессе рождения мысли назовет «задержкой суждения» и определит в качестве важнейшей характеристики критического мышления. «Задержка суждения» предполагает, что человек, например, принимающий решение, прежде чем представить свою позицию в форме определенного суждения, рассмотрит другие возможные варианты решений, сформулированных в форме иных суждений.

Любопытно, как эта идея представлена в одном из текстов популярного современного писателя Пауло Коэльо. Один из его героев решает простую обыденную задачу: как поступить со сломавшимся брелком, на котором изображен герб Любляны? Он рассматривает три варианта решения: выбросить; отдать в починку; подарить внуку – пусть играет. Задачка совсем несерьезная, но герой П. Коэльо кладет брелок в карман, «чтобы попозже решить, что с ним делать». Автор текста в связи с этим замечает: «Именно поэтому доктор Игорь был директором клиники, а не ее пациентом: прежде чем принять любое решение, он его тщательно взвешивал». Решение оказывается результатом выбора и взвешивания.

Возвращаясь к идеям Сократа, следует заметить, что метод рассуждения, предложенный им, с точки зрения, например? Канта, позволяет как доказывать незнание собеседника-оппонента, так и отклонять его возражения. Кстати, Кант считал, что именно этим методом он построил свою «Критику чистого разума» Этот же метод, с его точки зрения, лежит в основе творческой системы образования. По Канту, становление философии и становление личности происходят на базе одних и тех же методов ВОП.

Сократовские диалоги стали первым шагом на пути понимания того, что взаимосвязь между вопросом и ответом оказывается формой выражения ответственности. Выбор ответа практически во всех случаях равнозначен принятию определенного решения.

Именно сократовский способ философствования, рассуждения, аргументации, основывающейся на логике вопросно-ответных процедур, заложил практические основы как европейской философской мысли, так и современного критического мышления. Наряду с этим сократовская техника оказания помощи в рождении мысли стала существенной частью творческого процесса в системе образования, включая философское. Последовательно и явственно эта идея проводилась Кантом.

Среди методов развития человеческих способностей Кант выделял искусство задавать вопросы и находить на них правильные ответы. «Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума или проницательности, – писал Кант. – Если вопрос сам по себе бессмыслен и требует бесполезных ответов, то кроме стыда для вопрошающего он имеет иногда еще тот недостаток, что побуждает неосмотрительного слушателя к нелепым ответам и создает смешное зрелище: один (по выражению древних) доит козла, а другой держит под ним решето».

Критический метод Сократа позволяет:

• обосновывать свою позицию (в качестве которой может быть рассмотрено, например, предлагаемое или уже принятое решение);
• вскрывать ошибки, допущенные в рассуждении оппонентом;
• приводить аргументы в пользу адекватности используемого фрагмента знания.

Сократовская, а затем и кантовская линии в отношении к проблемам воспитания разума сохраняются в текстах других мыслителей, в частности, в работах М. Хайдеггера, Х.-Г. Гадамера, Э. Фромма.

Тексты этих мыслителей посвящены анализу различных проблем, однако, в конечном счете, для каждого из них вопросно-ответные процедуры имеют как онтологический, бытийный, так и гносеологический характер, являются необходимой структурой подлинно интеллектуальной деятельности.

Так, вся хайдегтеровская система аргументации определенным образом встраивается в процедуру вопрошания. В его философии целостная теория ВОП фактически может быть представлена следующим образом. «Всякий вопрос по делу, – пишет Хайдеггер, – уже мостик к ответу. Ответ по существу – всегда просто последний шаг спрашивания. А он остается неисполнимым без длинного ряда первых и последующих шагов. Ответ по существу черпает свою подъемную силу из настойчивости спрашивания. Ответ по существу есть лишь начало ответственности. В ней просыпается более изначальное спрашивание. Поэтому подлинный вопрос найденным ответом и не снимается». Для Хайдеггера вся «логика» «расплывается в водовороте более изначального вопрошания». Как раз эта «изначальность вопроша­ния» и диктует, по Хайдеггеру, свои законы во всех сферах интеллектуальной деятельности, где преподавание/изучение философии является лишь частным примером.

В свою очередь искомая логика вопросов и ответов, с точки зрения Гадамера, существовала еще у Платона. Однако, несмотря на серьезный опыт Платона в области логики вопросов и ответов, говорить о подготовленности к ней, по Гадамеру, по-прежнему нельзя. По-видимому, свой собственный философский анализ он рассматривает в качестве важного шага в деле подготовки читателей к логике ВОП. С его точки зрения, «структура вопроса предполагается всяким опытом». «Активность вопрошания» всегда позволяет охарактеризовать то, как происходит дело. «Логическая форма вопроса» как бы присутствует в форме любого опыта.

В качестве величайшего открытия сократических диалогов Платона Гадамер рассматривает тот факт, что они показали, что «вопрос труднее ответа». Доказать это становится возможным, с его точки зрения, в результате анализа платоновских текстов, из которых следует, что противники Сократа, стремясь перехватить у него инициативу, оказывались неспособны формулировать вопросы. «За этим комедийным мотивом платоновских текстов, – отмечает Гадамер, – стоит критическое различение  между подлинными и неподлинными речами».

Если позиции Гадамера и Хайдеггера охватывают в первую очередь философско-теоретические сферы анализа (хотя анализ педагогических вопросов в концепции Гадамера заслуживает, на мой взгляд, специального рассмотрения), то Фромм в контексте ВОП прямо говорит о проблемах образования.

По Э. Фромму, существует два типа студентов. Одни ориентированы на обладание. Они стремятся усвоить схему лекции, записать фразы лектора, получить ответы, которые можно выучить. Это приводит к тому, что такие студенты, по мнению Фромма, не стремятся к поиску чего-то нового, «ибо все новое ставит под сомнение ту фиксированную сумму знаний, которой они обладают», между ними и «содержанием лекций так и не устанавливается никакой связи, они остаются чуждыми друг другу». Для других студентов, в концепции Фромма, главным в их взаимоотношениях с миром является бытие. Они ведут себя совершенно по-иному, в частности, в образовательном процессе. Такие студенты не являются вместилищами для чужих ответов, на лекциях они действуют активно и продуктивно. Получаемая информация не становится для них пассивным балластом и лишь «фоновым знанием». «У них рождаются новые вопросы, возникают новые идеи и перспективы. Для таких студентов слушание лекции представляет собой живой процесс».

Творческое отношение к лекции, поиск собственных вопросов приводят к изменению самого человека, задающего вопросы. Обладание, по Фромму, на примере отношения студентов к лекциям характеризуется пассивностью, запоминанием ответов, отсутствием творчества. Бытие же, наоборот, – это собственные вопросы, новые идеи и как результат – развитие самого человека. Фромм считал, что чтение книг на философские и исторические темы не должно быть направлено лишь на повторение основных мыслей автора. При чтении важно научиться «мысленно беседовать с философами, обращаться к ним с вопросами».

Техника ВОП еще в античности способствовала формированию критической техники. Она же стала основой для того, что Аристотель назвал органоном и что в более поздние времена закрепилось под названием «логика». Расширенная за счет результатов, полученных в рамках формальной логики, критическая техника во второй половине XX в. определилась под названием «Критическое мышление».

Критическое мышление предполагает наличие навыков рефлексии относительно собственной мыслительной деятельности, умение работать с понятиями, суждениями, умозаключениями, вопросами, развитие способностей к аналитической деятельности, а также к оценке аналогичных возможностей других людей.

Критическому мышлению в целом свойственна практическая ориентация. В силу этого оно может быть проинтерпретировано как форма практической логики, рассмотренной внутри и в зависимости от контекста рассуждения и индивидуальных особенностей рассуждающего субъекта.

В рамках критического мышления ведется анализ практики рассуждений в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах с учетом субъективного, личностного фактора рассуждающего субъекта, внимания к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения.

Вместе с тем одна из важнейших особенностей критического мышления заключается в том, что оно учит анализу и конструированию рассуждений, получению знания вне зависимости от профессиональной сферы деятельности. В его рамках исследуются вопросы: «как?», «когда?» и «почему?», делаются те или иные выводы в общем контексте исследования. Все это порождает особый статус критического мышления в современной системе высшего образования. Появление курса критического мышления в западной системе образования в 70-х гг. XX в. было связано со стремлением преодолеть возникший в ней кризис. Началась борь­ба за рынок образовательных услуг. Постепенно лидирующие позиции в этой борьбе заняла новая образовательная парадигма, концентрирующаяся вокруг идей критического мышления и неформальной логики. По точному определению Н.С. Юлиной, ее суть заключается в «смещении основного акцента с усвоения объема информации на «раскрутку мозгов» и развитие самостоятельного, критического и саморефлексивного мышления, в обучении решению задач, а не просто использованию готового знания, в оттачивании навыков работы с любой информацией, с разнородными задачами, с «новизной» (понятие «навыки» становится ключевым). Образно говоря, новая парадигма советует, отправляясь в путешествие, не набивать рюкзак готовыми продуктами, а захватить с собой орудия, позволяющие добывать пищу в любом месте и, разумеется, умение владеть этими орудиями».

В западной системе образования началось своеобразное движение за критическое мышление. Суть его состоит в том, «что все преподаваемые в колледже и университетах академические дисциплины должны быть перестроены в саморефлексивном духе, а учащиеся должны овладеть навыками критического отношения к принятым посылкам и способам работы». Критическое мышление оказалось вполне технологичной методологией, приложимой к разным сферам интеллектуальной деятельности человека.

Это способствовало тому, что в учебных планах крупнейших международных образовательных центров, в том числе в программах старейших европейских университетов, в последние два десятилетия появилась новая дисциплина: «Критическое мышление». Для ряда западных университетов, школ экономики, права, социологии, других учебных заведений в настоящее время курс «Критическое мышление» является обязательным. В реальном учебно-педагогическом процессе в фундамент новой учебной дисциплины положена современная интерпретация классической формальной логики. Тем не менее критическое мышление в своей целостности является междисциплинарным предметом, учитывающим результаты логики и методологии науки; риторики; теории переговорного процесса; дискурсного анализа; теории массовых коммуникаций; теории принятия решения.

Вместе с тем, как и любые иные современные междисциплинарные науки, например, экология, биохимия и др., критическое мышление стало вполне самостоятельной сферой знания и столь же самостоятельной учебной дисциплиной. В этом качестве в западной системе образования критическое мышление изучается как студентами, еще только приступившими к обучению, так и профессионалами, повышающими свою квалификацию в самых разных направлениях, в том числе в области права и экономики, менеджмента и делового администрирования, государственного и муниципального управления, социологии и политологии, связей с общественностью и в других областях.

Говоря о современных истоках критического мышления в качестве специальной учебной дисциплины, следует отметить, что история ее зарождения неотделима от истории становления неформальной логики. Более того, грани между этими двумя предметами достаточно условны.

В учебных планах высших учебных заведений на протяжении многих лет читался классический курс с традиционным названием «Логика» или «Формальная логика». Кардинальное изменение названий учебных курсов во всех учебных заведениях всегда представляет собой весьма сложную проблему, поэтому проще было изменить традиционное название курса «Формальная логика» на иное «Неформальная логика», чем ввести принципиально новое – «Критическое мышление».

Логика за более чем две с половиной тысячи лет своего существования неоднократно меняла названия, сохраняя основные элементы своего содержания. В силу этого включение в учебный план новых курсов по неформальной логике подразумевало принятие определенной конвенции о том, что курсы логики будут модифицированы. На практике оказалось, что для критического мышления и неформальной логики характерны общие черты: внимание к рассуждениям, выраженным в естественном языке и используемым в публичном дискурсе, с присущими им многозначностью, неопределенностью, незавершенностью.

Особенность таких рассуждений очень четко представил Ст. Тулмин, который писал, что «мысли каждого из нас принадлежат только нам самим; наши понятия мы разделяем с другими людьми. За наши убеждения мы несем ответственность как индивиды; но язык, на котором выражены наши убеждения, является общественным достоянием». Люди оказываются «индивидуальными потребителями» «коллективных понятий», как очень точно замечает Тулмин.

Учет «индивидуальных особенностей потребителей коллективных понятий» и «социальных контекстов употребления понятий» совершенно необходим, например, в процессе принятия решений. Это становится особенно очевидным, если мы сравним данный процесс с его результатом – принятым решением, в котором должны исчезнуть многозначность и неопределенность. Принятое решение по своей сути является некоторым результатом проведенных рассуждений, а поэтому всегда оказывается завершенным. Оно должно быть четким, ясным, исключающим разночтения. Вместе с тем процесс принятия решений, напротив, допускает неясность, неоднозначность, множественность путей реализации.

Если проанализировать многочисленные современные западные учебники, учебные пособия по критическому мышлению и неформальной логике, то в них можно обнаружить как общую для всех часть, так и различного рода разделы, варьирующие от учебника к учебнику. В некоторых из них можно встретить и самые обычные темы из курса формальной логики: силлогистику, изложение логики высказываний и предикатов – это зависит от отношения автора к формальной логике, оценки ее эффективности при анализе «естественных» рассуждений.

Отличительной особенностью курсов критического мышления и одним из главных принципов является использование реальных примеров «естественных» рассуждений, взятых из самых разных областей знания и повседневной жизни, т.е. на первый план данных курсов выходит проблема применимости приобретенных знаний в области критического мышления.

Критическое мышление точно так же, как и неформальная логика, рассматривает знание как свойство сообщества, а не только индивида. Вопросы, критика определяют стратегию анализа рассуждения. С их помощью происходит улучшение и расширение исходного знания, а не создание самоочевидного знания на однозначном, надежном фундаменте.

Критическое мышление ориентируется на анализ «естественных» рассуждений, не стремясь подогнать их под стандартные структуры формальной логики. Процедуры рассуждений, как уже отмечалось, анализируются в «антропологическом» контексте с учетом особенностей рассуждающего субъекта, который характеризуется определенной волей, целевыми установками, образовательным и профессиональным уровнем и т.д.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что такой подход к анализу рассуждений в рамках критического мышления особенно важен в контексте рассмотрения проблем принятия решений. Ведь на процесс принятия решений и его реализацию серьезное влияние оказывают факторы не только объективного, но и субъективного характера. Лицо, принимающее решение (ЛПР) – индивид или коллектив – может обладать разными профессиональными качествами, преследовать различные цели, иметь разные интересы и т.д. Критическое мышление предлагает учитывать все эти качества ЛПР в процессе принятия решений.

В то же время, проводя «первичную обработку исследуемого материала», критическое мышление не только не исключает, но привлекает те методы формальной логики, которые являются адекватными для конкретного случая, и, в свою очередь, могут обладать эвристической значимостью.

Особенности критического мышления в качестве учебной дисциплины определяются ориентацией логических средств анализа на практические приложения в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах; учетом субъективного, личностного фактора при проведении разных уровней анализа; вниманием к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения. При этом сами ошибки подразделяются на случайные и сознательные, вскрывается роль последних в различного рода манипулятивных техниках, представленных еще Шопенгауэром; интересом к анализу вопросительных форм, выявлению их места и роли в принятии решений, разрешении конфликтов, организации переговорного процесса и т.д.

Сферы применения рационального анализа, его цели и задачи могут быть различными. Умение провести его зависит от уровня профессионализма исследователя. Однако базисные средства данного анализа, основной инструментарий будут всегда одинаковыми, вне зависимости от области приложения.

Критическое мышление ориентировано на «участие» в социальной и индивидуальной жизнедеятельности человека: рассуждения применяются не только в научной сфере, но и в других областях деятельности человека, включая сферу его обыденной жизни.

В рамках критического мышления исследуется то, «как мыслит человек», принимая решения, планируя свою жизнедеятельность и фактически реализуя свои практические планы.

Одна из задач критического мышления заключается в том, чтобы влиять на уровень «практической рациональности» общества, включая тех, кто принимает решения и тех, кто реализует их.

Интеллектуальная деятельность человека формализуется в понятиях, суждениях, вопросах. Человек делает выводы и получает ответы. Интеллектуальная деятельность может быть охарактеризована с точки зрения двух основных стилей мышления – догматического и недогматического. Особенности недогматического стиля интеллектуальной деятельности, в качестве которого выступает критическое мышление, особенно четко проявляются в сравнении с догматическим.

Истоки догматического стиля мышления точно так же, как и критического, мы находим в античности. Исторически сложилось так, что понятия «догматическое мышление», «догматический стиль мышления» употребляются, как правило, в негативном смысле. Сохраняя отрицательные коннотации данных понятий, следует обратиться к понятию «догма», от которого они образованы. Как и многие другие древнегреческие понятия, оно многозначно и может трактоваться как мнение, учение,  постановление, решение, истина.

Первоначально догмами в античной культуре назывались положения, обладающие свойством неопровержимой, непреложной истины. К их числу, в частности, принадлежали решения, принятые на государственном уровне и требующие неукоснительного исполнения: государственные законы, указы, постановления. Это свидетельствует о том, что понятие «догма» употреблялось именно в положительном смысле.

Постепенно из сферы государственного управления это понятие переходит в другие области культуры. Например, древнегреческие скептики вводят это понятие в философию. Связав его с проблемами теории познания, они фактически придали ему отрицательный смысл, который и закрепился за понятием «догма» и вошел в контекст культуры в качестве общезначимого и фактически единственного.

С точки зрения гносеологии это вполне объяснимо. Теория познания, рассмотренная в качестве единственной, окончательной истины, как раз и оказывается догматической теорией познания в отрицательном смысле этого слова.

Постепенно на базе понятия «догма» формируется понятие «догматизм», характеризующее определенный стиль интеллектуального поведения. Критика догматизма широко представлена в истории философии, в частности в работах И. Канта и К. Поппера. Фактически оба мыслителя связывают догматизм с отказом от критики и аргументации.

Например, Кант исходил из того, что философии «вовсе не прилично упорствовать в догматизме и украшать себя титулами и знаками отличия математики, к ордену которого она не принадлежит, хотя имеет основание надеяться на братское (schwester-liche) единение с ней». Вместе с тем Кант в своей критике догматизма фактически учитывает и первоначальный смысл этого понятия. Так, он подчеркивает, что без догматизма не может развиваться наука, ибо она оперирует законами, представляет строгие доказательства из надежных источников.

Поппер, по-видимому, для того, чтобы отличить особенности своего понимания догматизма от понятия «догма», сформировавшегося исходно в античности, даже вводит специальный термин «reinforced dogmatism», который переводится на русский язык как «непроницаемый догматизм», или «защищенный от любой критики догматизм». Такая форма догматизма связана с отказом от рационального спора, она делает невозможным интеллектуальный прогресс.

Итак, под догматическим мышлением можно понимать такое мышление, которое не позволяет обсуждать принятые постулаты, например, в политической, мировоззренческой или экономической сферах деятельности человека. Для такого мышления характерно полное подчинение деятельности реализации абстрактных, никогда не реализуемых конечных целей. Догматическое мышление ориентировано на жесткость позиций, однозначность, безальтернативность. Оно предлагает единственную форму решения проблемы, а не рассматривает его возможные варианты. Догматическое мышление не допускает самостоятельности и выбора, и в этом смысле оно представляет собой полную противоположность критическому мышлению.