Критическое мышление. Часть 1 (хорошая компиляция-плагиат)

Критическое мышление. Часть 1 (хорошая компиляция-плагиат)

by Евгений Волков -
Number of replies: 2

Авторы (как я понимаю, это Никольский Андрей и Воздвиженский Артём) написали хорошую компиляция-плагиат из чужих текстов без ссылок на первоисточники (есть заимствования и из моих текстов). Были бы ссылки и честные цитаты, были бы блестящие ридеры-рефераты. А так получается, к сожалению, привычно по-российски: умные есть, а культурных, цивилизованных и профессиональных — обыщешься.Авторы достаточно умны, чтобы понять, где и в чём ценное содержание, как и с чем его компоновать, как подавать, но явно плюют на «этикет», т.е. на правила высокой культуры и на элементарную честность. Интересно, что прямо авторство компиляций не указывается, они получаются анонимными, т.е. компиляторы прекрасно понимают, что они делают. И всё же их творения я у себя помещаю, поскольку содержательно эти плагиатные компиляции действительно хороши. Можно при случае навести там порядок, сделать ссылки и указать авторство. Три отрывка из моих текстов во второй части и в «Вопросах и ответах» я укажу.

Критическое мышление. Часть 1

14 Июля 2012

http://becmology.ru/blog/warrior/critic_think01.htm

Мышление – это процесс, с помощью которого формируется новая мысленная репрезентация; это происходит путем преобразования информации, достигаемого в сложном взаимодействии мысленных атрибутов суждения, абстрагирования, рассуждения, воображения и решения задач. Обычно мышление характеризуется тремя основными моментами:

1. Мышление когнитивно, т.е. происходит «внутренне», в уме, но о нем судят по поведению. Игрок в шахматы проявляет свое мышление, когда делает ход.

2. Мышление – это процесс, при котором в когнитивной системе происходит некоторая манипуляция знаниями. Обдумывая свой ход, игрок в шахматы объединяет прошлые воспоминания с текущей информацией и изменяет свое знание ситуации.

3. Мышление направлено, и его результаты проявляются в поведении, которое «решает» некоторую проблему или направлено на ее решение. Каждый следующий ход в мыслях шахматиста направлен на выигрыш в игре. Не все действия успешны, но в общем, в мыслях игрока все они направлены на решение.

Критическое мышление – когнитивная стратегия, состоящая в значительной степени из непрерывной проверки и испытания возможных решений относительно того, как выполнить определенную работу.

Критическое мышление связано с постоянной готовностью к пересмотру установленных взглядов на предмет мышления. Однако критическое мышление включает в себя и преемственность по отношению к установленным взглядам, поскольку всегда должна быть основа для критики. Таким образом рождается критическая традиция.

Многие люди полагают, что целью критического мышления является поиск одного правильного ответа. В условиях сложных проблем, особенно в деловом мире, целью мышления критически является найти корень проблемы и причины через осмысление ситуации и вопросов. Поэтому критическое мышление не предполагает поиск правильных или неправильных ответов. Еще один важный момент для понимания этого предмета – никто из нас никогда не мыслит критически все время. Каждый из нас принимает конкретное решение, думая критически.

Критическое мышление часто противопоставляется творческому мышлению, различие заключается в том, что последнее ведет к новым инсайтам и решениям, в то время как первое выполняет функции проверки существующих идей и решений на наличие недостатков или ошибок.

Творчество определяется как деятельность человека, создающая новые материальные и духовные ценности, обладающие новизной и общественной значимостью, то есть в результате творчества создается что-то новое, до этого еще не существующее.

Творческое мышление – это мышление, результатом которого является открытие принципиально нового или усовершенствованного решения той или иной задачи. Творческое мышление направлено на создание новых идей. Творческое мышление отличается оригинальностью, гибкостью, образностью. В основе творческого мышления лежит синтез логического мышления и воображения. Эти процессы являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими, но их роль неодинакова на разных этапах творческого процесса.

Люди – единственные существа, чей образ мышления можно описать в таких понятиях, как ясный, точный, аккуратный, адекватное, последовательный, глубокий и честный. Но они также – единственное животное, чье мышление часто неточное, неопределенное, неаккуратное, неадекватное, поверхностное, тривиальное и пристрастное. Критическое мышление имеет смысл в свете этой парадоксальной дихотомии. Люди просто не должны доверять своим инстинктам. Они, несомненно, не должны доверять тому, что спонтанно происходит с ним. Они не должны принимать за истинное все, что преподносится как истинное. Они не должны предполагать, что их опыт необъективен.

Намерение повлиять на человеческое мышление может показаться несколько устрашающим. В действительности же критическое мышление является противоядием против того самого контроля над мыслями. Обучение навыкам ясного мышления может помочь каждому распознать пропаганду и тем самым не стать ее жертвой, проанализировать ложные основания в аргументации, увидеть явный обман, определить надежность того или иного источника информации и обдумать правильным образом каждую задачу или принимаемое решение.

По одному и тому же вопросу могут существовать самые разные мнения, и у каждого есть право на свою точку зрения. Разумеется, можно согласиться, что все мы имеем право на собственное мнение, но при этом одни мнения оказываются все-таки лучше, чем другие. Далеко не все убеждения в равной степени обоснованны. И критическое мышление помогает разобраться в этом.

Давайте рассмотрим несколько примеров необходимости критического мышления в самых разных сферах жизни. Удобнее всего начать с рекламы. Рекламодатели платят огромные суммы за возможность убедить покупателей приобретать именно их продукцию. Рекламная кампания считается успешной, если после ее проведения вырос спрос на рекламируемый товар и сумма от его дополнительной реализации оказалась больше затрат на рекламу. Один из показательных примеров – реклама сигарет. Как вы наверняка знаете, на каждой рекламе табачной продукции должно быть помещено следующее предупреждение: «Курение вредит вашему здоровью». Можно было бы предположить, что эти слова будут ассоциироваться с сухим кашлем, желтым налетом на зубах и раком легких, снижая тем самым эффективность любой рекламы сигарет. В противовес этому предупреждению, на рекламе сигарет часто бывают изображены курильщики в окружении девственной природы с прозрачными озерами, голубым небом и высокими зелеными соснами. На одном из рекламных плакатов можно прочитать: «Приди туда, где чистота». Другая классическая реклама сигарет гласит: «Живи в свое удовольствие» – попытка воздействовать на тех, у кого курение ассоциируется с преждевременной смертью.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, какое отношение имеет курение к красоте окружающей природы? Может быть, когда курение ассоциируется с красивыми людьми на красивом фоне, оно кажется более полезным для здоровья. Одна из марок сигарет называется «Малибу». На их рекламных плакатах изображен мягкий белый песок и пенистый голубой океан у Малибу-Бич в Калифорнии – идеальная обстановка для отдыха «красивых людей». Эта роскошная картина, приходящая на ум при виде упомянутой марки сигарет, должна заслонить собой образ больного, жадно припавшего к кислородной подушке – образ, имеющий куда более близкое отношение к курению.

Еще одним примером того, насколько необходимо критическое мышление, является разговор о рекламе моющих средств. В одной из телепередач один участник сказал, что он не обращает никакого внимания на рекламу и что она никак не влияет на его выбор при покупке товаров. Затем он добавил, что всегда покупает синий стиральный порошок, который хорошо отстирывает «грязный круг на воротнике». Не видите ли вы противоречия в его словах? Хотя он уверял, что реклама на него не влияет, на самом деле именно она определяла, что он покупает. Наверное многие не проявляли никакого беспокойства по поводу «кругов на воротнике», «желтого жирного налета» на раковине, «перхоти» или «прохудившихся локтей», пока рекламодатели не сказали нам, что мы будем занимать незавидное положение в обществе, если проигнорируем эти детали. Подобная реклама молчаливо подразумевает, что «проблемы», на которые она указывает (темные полосы на воротнике рубашки или не совсем чистая раковина), очень серьезны, но могут быть устранены, если вы приобретете рекламируемый товар. Например, водитель такси, приняв проблему «круга на воротнике» близко к сердцу, купил вследствие этого рекламируемый товар, даже не подозревая о том, что на его мысли и действия кто-то повлиял.

В ходе недавней предвыборной кампании один кандидат сообщил избирателям, что он против коррупции, загрязнения окружающей среды, преступности и бюрократов, которым слишком много платят. Его речь была встречена громкими аплодисментами. Почему стоит обратить внимание на его слова? Потому что он ровным счетом ничего не сказал. Мы ни разу ни слышали, чтобы кто-либо из кандидатов был за коррупцию, загрязнение окружающей среды, преступность или высокие оклады для чиновников. Избирателям нужно было бы попросить его назвать более конкретные цели и объяснить, как он собирается их добиваться и откуда он возьмет деньги на финансирование своих проектов.

***

Термин критическое мышление был одним из ключевых в философии Карла Поппера. Согласно его эволюционной эпистомеологии всякий живой организм действует как решатель проблем. При этом данные из окружающего мира используются для подтверждения или опровержения гипотез, которые живой организм предварительно задает. Не только организм, но и знание, которое он несет и хранит, адаптируется к окружающей среде путем естественного отбора. Знание всегда есть результат устранения плохо приспособленных гипотез или адаптаций. Если перед организмом встает проблема, то она порождает попытки решения с помощью выдвижения пробных теорий. Пробные теории подвергаются критическому процессу устранения ошибок.

Идеального источника знаний, который можно было бы найти и на этом успокоится, не существует. Все существующие источники способны иногда приводить нас к ошибкам. Исходя из этого положения, Поппер предлагает вообще отказаться от вопроса об источнике знаний и заменить его вопросом нахождения и поиска ошибок. Всякое знание, согласно Попперу является человеческим знанием. Это знание всегда смешано с нашими ошибками, предубеждениями, мечтами и надеждами. Единственное, что может делать человек, это искать истину путем поиска и устранения ошибок. Поиск и устранение ошибок происходит посредством критики теорий и догадок. Человек может критиковать свои собственные идеи или идеи других людей. В любом случае, исходным условием поиска истины является формулирование гипотез и теорий в форме доступной для критики. Эта необходимость вербализации, перевода мыслительных конструктов в форму, которая позволяла бы вести их обсуждение и анализ, осознавалась прежде всего когнитивными психологами, тесно связанными с миром кибернетических моделей.

Для Поппера было очевидно, что наука действует так же, как действует естественный отбор на уровне генов и организмов. Как естественный отбор отбрасывает, выбраковывает особи несущие неудачные гены непригодные для существования в окружающем мире, так и научная критика отбрасывает теории, которые не соответствуют проверки на истинность, не соответствуют экспериментальной проверке на совместимость с окружающим миром. Важно отметить, что для Поппера научные мимы по содержанию ничем не отличаются от мимов ненаучных. Поппер даже специально использовал термин «мифы», чтобы подчеркнуть, что и научные и ненаучные идеи суть придуманные людьми гипотезы. Отличия начинаются на уровне проверки мимов-гипотез на их соответствие реальности и на их устойчивость к критике. Под давлением критики мифы вынуждены приспосабливаться таким образом, чтобы давать все более адекватное и подробное изображение окружающего мира. Это объясняет, почему научные мифы под давлением критики так далеко отходят от религиозных мифов.

Согласно современным теориям познания, мимы, теории, мифы и мыслительные агенты существуют в едином социальном пространстве семиосферы. Человек принимает участие в развитии семиосферы и ноосферы через участие в деятельности сообществ. Наша познавательная, творческая и учебная деятельность изначально имеет сетевой и коллективный характер. Развитие технических средств создала для нашей познавательной деятельности необходимую сетевую инфраструктуру.

Деятельность, познание, творчество и обучение нуждаются в других людях. Обучение требует и партнеров-сверстников, с которыми можно было бы спорить и сотрудничать, и старших, которые могли бы оценить результаты деятельности.

Коллективная, сообщная деятельность множества агентов, готовых критиковать и видоизменять гипотезы, играет решающую роль при поиске ошибок, проверке гипотез и фальсификации теорий. Мы можем рассказывать студентам о том, что такое критическое мышление, а можем погрузить их в среду, где критическая дискуссия является обязательной. Нам нужен бульон культуры, в котором идеи обсуждались и правились бы коллективом. Существование в рамках гипертекста различных точек зрения делает технологию ВикиВики важным средством для освоения навыков критического мышления. Средства создания коллективных гипертекстов значительно облегчают и провоцируют совместное написание, аннотирование и обсуждение статей. Хорошее имя статьи, как и хороший тег классификации, – то имя и тот тег, которые победят в конкурентной борьбе, и будут использоваться другими участниками.

Мышление и знание

«Подумай об этом!» Сколько раз вы слышали эти слова или говорили их себе? Оглянитесь вокруг. Посмотрите на ученика, решающего математическую задачу, на программиста, занимающегося отладкой компьютерной программы, или на политика, доказывающего, что Стратегическая Оборонная Инициатива себя не оправдывает. Посмотрите на ребенка, увлеченного какой-то сказкой; на архитектора, проектирующего небоскреб, или на пожилого человека, рассчитывающего, как ему прожить на свою пенсию. Почему их лица кажутся такими серьезными, такими озадаченными? Все они «погружены в размышления». Однако слово «погружены», думается, не совсем точно описывает процесс мышления – возможно, сказать: «ищут в размышлении знания» было бы правильней.

Все, что известно нам, и все, что известно всем людям, т.е. все существующие знания, было кем-то создано. Когда мы изучаем Евклидову геометрию, мы используем знания, созданные великим математиком Евклидом. Точно так же все прочие выдающиеся открытия и изобретения, такие как колесо, обувь, видеоигры, туалетная бумага, формула Е= mc2 и «открытие Америки», являются знанием, созданным людьми. Знание не статично. Оно не может быть передано от человека к человеку, подобно тому, как мы переливаем воду из сосуда в сосуд. Оно динамично. Разумеется, наивно думать, что мы все должны начинать с нуля и вновь изобретать колесо. Мы опираемся на знания, созданные кем-то, чтобы создавать новые знания.

Мы создаем знания всякий раз, когда знакомимся с новыми понятиями и идеями. Только что полученная информация используется нами для создания наших собственных внутренних структур знаний. Структуры знаний – это что-то вроде технического термина, употребляемого когнитивными психологами для описания всех взаимосвязанных представлений, которые каждый из нас имеет по поводу самых разных предметов и явлений. Знание – это «состояние понимания», присущее только сознанию конкретного человека. Это что-то, чем мы можем поделиться в процессе общения с другим человеком. Мы используем уже имеющиеся у нас знания для осмысления новой информации. Таким образом, приобретение знаний является активным психическим процессом. Каждый человек выстраивает «расширяющиеся структуры знаний», которые связывают новые идеи с уже известными, поэтому знание всегда личностно и в некотором роде уникально. Эти структуры, или схемы, знаний – наше личное внутреннее представление природы мира. Объединяя их с другими схемами, мы создаем новые знания. Знание не считается больше отражением того, что было дано человеку извне; это индивидуальная конструкция, которой человек придает смысл, соотнося элементы знаний и опыта с некоторой организующей схемой.

Когда мы говорим о знании, то интуитивно имеем в виду истинное знание, т.е. обладание такой информацией, содержание которой соответствует тому, о чем говорит это содержание. Истинное знание – это правильное отражение действительности, т.е. идея, или описание, или сообщение о том, что есть на самом деле. Таково самое простое, в чем-то упрощенное определение истины. Но в данном случае нам достаточно и такого.

Если же поставить вопрос широко и к тому же отождествить понятие знания с понятием информации, то тогда ситуация осложняется и мы сталкиваемся с вопросом о видах знания, среди которых выделяются главные – знание истинное и знание ложное.

Знать можно много всякой всячины. Сегодня, еще не став школьником, ребенок, в доме которого есть радио, телевизор, плеер и т.д., загружен таким объемом информации, которого не было в голове и у 90-летнего крестьянина XIX или начала XX века. Конечно, было бы лучше не смешивать понятия лжи или заблуждения с понятиями истины и правды и использовать слово знание в смысле истинного знания, а с понятием «информация» связывать только истинную, правдивую информацию, обозначая всякую ложную информацию словом «дезинформация». Однако чаще всего желание и действительность не совпадают. Потому что и знание, и незнание, и информация, и дезинформация являются или предъявляются нам как знание, точнее как истина. Приходится признать тот факт, что слово «знание» вмещает в себя знание и о чем угодно, и какое угодно, т.е. знание истинное и ложное, благотворное и опасное, полезное и бесполезное.

В самом деле, знание – это что-то весьма расплывчатое. Бывает знание обыденное, знание как мнение, знание как оценка, знание как подражание и т.д. В более строгом смысле можно говорить о следующих видах знания:

  1. Знание фактическое (эмпирическое или фактуальное).
  2. Знание рациональное.
  3. Знание как умение.
  4. Знание как мнение.
  5. Знание как оценка.
  6. Знание как норма.
  7. Знание как заявление, претендующее на истину.
  8. Знание как предположение или гипотеза.
  9. Знание как просьба или предложение (что-то сделать или не сделать).
  10. Знание как заблуждение.
  11. Знание как ложь, т.е. заблуждение, сознательно выдаваемое за истину.
  12. Знание как корыстный обман и мошенничество, т.е. преднамеренная с корыстной целью сообщаемая ложь.

Если в первом случае мы имеем дело с различными качествами самого знания, то другим важным классификатором знания является вид опыта, лежащий в его основе. В этом случае мы имеем прежде всего такие знания:

  1. Знание научное, основанное на научных методах исследования.
  2. Знание как религиозный, мистический, мифологический или магический опыт, основанный на вере и авторитете сакрального (священного) источника.
  3. Знание обыденное, основанное на повседневном бытовом опыте.
  4. Знание художественное, основанное на опыте эстетического переживания.
  5. Знание этическое, основанное на нравственном опыте.
  6. Знание как практическое умение, основанное на прямой передаче этого умения от человека к человеку по принципу «делай как я».
  7. Знание чувственное или интуитивное.

К этим основным видам знания как опыта можно добавить огромное число других видов знания, поскольку человеческий опыт многообразен и неисчерпаем, как и богатство дарований и способностей самого человека. Знание может быть основанным, скажем, на опыте философских размышлений или педагогическом опыте, на опыте военном, криминальном, сексуальном, кулинарном и т.д.

Если же за критерий брать предмет знания, то в данном случае перед нами открывается безбрежное число видов знания: от знания таблицы умножения или арифметических действий до знания того, что я многого не знаю и никогда не узнаю. Общая сумма связанных между собой видов знаний и составляет для индивидов то, что можно назвать «багажом знаний», информированностью, осведомленностью, образованностью или грамотностью. Однако в силу того, что далеко не все наше знание истинно, эта сумма знаний на деле представляет собой гетерогенное (разнородное) единство истинного и ложного знания, заблуждений.

Мало того, связаны между собой не только знания, но и знание и незнание. Они неразрывны и одно предполагает другое. Выделяют четыре базовых ситуации, в которых может находиться человек познающий:

1) знание о знании (когда субъект обладает некоторым знанием и в то же время знает, что оно истинно или оценивает его как вероятное, неточное и т.п.);
2) незнание о знании (когда некоторое присущее субъекту знание не рефлексируется, не осознается, пребывает на протяжении какого-то интервала в скрытой форме);
3) знание о незнании (имеется в виду проблемная ситуация, когда субъект обнаруживает и четко фиксирует свое незнание чего-либо определенного);
4) незнание о незнании (речь идет о предпроблемной ситуации; например, ученые XVIII в. не только ничего не знали о квазарах или молекулах ДНК и генетическом коде, но и совершенно не знали о том, что они этого не знают).

Так что если есть знание, то есть и незнание. Что же это такое? Если давать общий, по сути, тавтологический ответ, то он будет таким: незнание – это то, чего мы не знаем. Как и знание, незнание бывает разных видов. Одном из них является заблуждение. Но в чем отличие незнания от ошибки или заблуждения? Разница принципиальная. В случае ошибки мы знаем, что на самом деле это не так и «ответ не сходится». Но при этом речь идет о чем-то конкретном, поскольку и ошибка вполне однозначна и проблему, которую мы не решили, тоже конкретна. В этом случае ошибка – это знание того, что наше предположение, гипотеза или утверждение ошибочны. Знание ошибки отнюдь не заблуждение, а вполне нормальная позитивная ситуация хотя бы потому, что на ошибках мы учимся и некоторые из них являются столь ценными, что мгновенно могут открыть нам глаза на истину и будут навсегда нашими помощниками.

Если мы чего-то не знаем, то ситуация как минимум двояка: «не знаем» может означать «пребывать в заблуждении», если мы считаем, что мы знаем (хотя фактически заблуждаемся), а может означать «знание о том, что мы не знаем чего-то». Это фактически и есть знание о незнании. Знание – это чаще всего ментальное состояние, проблема информации или информированности нашего сознания. То же самое относится и к незнанию. Но в более широком смысле незнанию соответствуют более сложные состояния человека как познающего существа. Не знать – это находиться в состоянии неведения относительно истины, ошибки или быть в заблуждении. Но во всех случаях знания или незнания есть некая определенность, она состоит либо в уверенности, что это так, т.е. мы готовы сказать «да» (в том числе и в случае заблуждения), либо в уверенности в том, что это не так, т.е. мы готовы сказать «нет». Конечно, ошибка, как и заблуждение, не выводят нас из незнания, хотя первая и сужает его область.

Совсем другое дело – ситуация неопределенности как таковая, если мы ее сознаем. Мы понимаем, что находимся в неопределенности: здесь «да» и «нет» идут рука об руку и на равных правах и все комбинации из утверждений и отрицаний не значат ничего определенного. Поэтому наиболее адекватным ответом и является здесь: «не знаю».

Неопределенность является частным случаем неизвестности. Последняя далеко не всегда возникает в результате нашей потребности знать что-либо. Чаще всего она является независимо от нас и всегда вопреки нашему желанию: мы жаждем известного, а не того, что такое неизвестность. Она предстает как суверенная действительность, не менее фундаментальная, чем бытие или небытие (ничто). Как таковая она окружает и пронизывает все, что существует и все, что не существует и не зависит от нашего познания. Не исключено, что и бытие, и ничто также пронизывают ее, правда, неизвестно каким образом. Вопрос о знании неизвестности – чрезвычайно сложный, возможно, самый сложный вопрос. По определению знать неизвестность невозможно. Но мы, так или иначе, вмещаем ее в себя, живем в неизвестности, а не только в мире объектов и того, чего нет, скажем, в воспоминаниях о канувшем в прошлое. Поэтому если мы и знаем неизвестность, то совсем не так, как мы знаем предметную действительность или математику. Если отождествить неизвестность с неопределенностью, то тогда можно сказать, что все наше познание имеет своим предметом неизвестность, к которой тянется наш пытливый ум. Познание – наши интеллектуальные зубы. Недаром есть выражение «грызть гранит науки». Но ухватить неизвестность и выгрызть из нее хотя бы маленький кусочек ее самой как неизвестности никому, судя по всему, пока не удавалось. Мы выхватываем то, что было еще не познано, но уже было до познания в виде бытия (объектов) или его отсутствия (ничто).

Эти философские рассуждения можно вести до бесконечности. Но важно подчеркнуть связь вопроса о разуме, мышлении и знании с самыми глубокими проблемами мира, в котором мы родились и живем. Чтобы закончить вопрос о неизвестности в ее связи с познанием, ограничимся следующим: про неизвестность как особую действительность можно сказать все, что угодно. Для нее ничего не значат ни наше «да», ни наше «нет», ни наше «не знаю», ни наше «знаю». Но мы знаем, что такое неизвестность по особого рода трудно рационализируемому опыту, по своей психической реакции на нее, по переживанию ее, когда мы сталкиваемся с нею. В этом опыте много темного, поэтому мы одновременно и знаем, и не знаем, что это такое. Возможно, единственное, что мы получаем в результате опыта пребывания или общения с неизвестностью – это истинное или ложное знание о чем-то другом, что можно рассматривать в качестве «откупной» со стороны неизвестности, когда мы «атакуем» ее нашими познавательными орудиями с целью получить что-то известное, т.е. знание. Но в то же время мы можем сказать, что знаем неизвестность, хотя и не можем сказать, что это такое и тем более не можем с помощью этого знания контролировать ее или как-то осваивать эту действительность, подобно тому, как мы осваиваем природные ресурсы или космические пространства.

Когда мы сталкиваемся с неизвестностью, то самым главным здесь является установление различий между нею как таковой и еще непознанным нами, но в принципе познаваемом рано или поздно, так или иначе. В последнем случае мы имеем дело не с неизвестностью, а еще не данными нам бытием или ничто, т.е. еще не познанным, но данным в познании сегодня или завтра так, что мы можем либо познать его, либо совершить ошибку в познании. Т.е. неопределенность в точном смысле есть квазинеизвестность (ложная, не настоящая неизвестность, как если бы бытие или ничто надевали одежды, делающие их невидимками, – ведь человек-невидимка не есть таковой сам по себе, он не неизвестность, он просто невидим для нас). Неопределенность – еще непознанное, но не неизвестное как таковое. Важно понимать, что между познанным и еще не познанным, с одной стороны, и, с другой стороны, неизвестностью как таковой, этим постоянным фоном или действительностью, которая окружает не только нас, но и всякую вещь и живое существо в этом мире, существует принципиальная разница, потому что известное и неизвестность не имеют между собой ничего общего.

Этот несколько необычный разговор о неизвестности имеет большое практическое, житейское значение. Если мы поймем, что неизвестность – это такая же постоянно присутствующая и всеобъемлющая действительность, как и материальный мир (бытие), тогда мы можем научиться жить в неизвестности и с неизвестностью, как естественной действительностью. Такая «наука», умение и искусство жить, умом и психологически признавая ее, делает нас гораздо сильнее, умнее, умелее и устойчивее. Мы перестаем бояться ее, мы вырабатываем навыки чуткости к нестабильным и неизвестным ситуациям, мы лучше чувствуем ее, быстрее реагируем на нее без паники и отчаяния. Готовность к самому невероятному, неожиданному, непредвиденному укрепляет нашу жизнеспособность и жизнестойкость. Умение жить с неизвестностью похоже на искусство скалолаза или канатоходца. И если у человека есть такие навыки – это значит, что у него есть хорошо выработанное умение координироваться, держать равновесие, быстро реагировать на всякое отклонение от нормы и т.д. Нет нужды доказывать, что канатоходец, скорее всего, смелый и мужественный человек, он принимает вызовы жизни и преодолевает их. Но здесь можно и возразить: «У нас нет никакой нужды лазить по скалам или ходить по канату над пропастью. Зачем эти лишние приключения на нашу голову?» Конечно, этой необходимости у нас нет. Большинство людей живут не в горах и ходят или едут по мостам, пересекая реки или пропасти. Но ведь неизвестность вездесуща. Она имеет дело с каждым из нас. В любое мгновение жизни с нами может приключиться самое невероятное, неизвестно откуда взявшееся, т.е. взявшееся из неизвестности. Поэтому нужно хотя бы чуть-чуть задуматься о ней и прикинуть, как нам жить в ней и с нею наилучшим образом.

Самым сложным здесь оказывается проблема идентификации, опознание неизвестности как особой, специфической действительности, чем-то принципиальным отличающейся от бытия и ничто. Подчеркнем еще раз, что речь идет о такой неизвестности, которая была, есть и будет неизвестностью, знание которой всегда было, есть и будет существовать в форме незнания ее, точнее в форме неизвестности, а, может быть, в будущем и как-то иначе. Попросту говоря, неизвестность – это что-то неизвестное всегда и везде. Вопрос этот, т.е. проблема опознания неизвестности, дело непростое, но не только психологическое и философское, а и житейское, практическое.

Далее закономерно будет спросить: а что такое ошибка и обман? Каковы их причины и основания? Какую роль они играют в жизни человека?

Ошибка, заблуждение, обман

С философской точки зрения, ошибка связана с самой природой мира, в котором мы живем, точнее с тем, что в мире есть не только бытие, т.е. то, что есть, но и небытие, т.е. то, чего нет. В мире (как и в человеке) всегда и везде чего-то не хватает, чего-то нет. Это может быть отсутствие света или какого-то предмета, человека, явления или процесса. Это может быть то, чего уже нет или то, чего еще нет. Причем, строго говоря, «нет», т.е. отсутствия, несуществования, лишенности, потерь, утрат, надежд и т.д., в мире много «больше» чем «да», т.е. наличия, присутствия, существования здесь и теперь. Скажем, если на дворе лето, то это значит, что нет ни зимы, ни весны, ни осени. Если перед нами дерево, то это значит, что это не камень и не слон, не радуга и не комета... т.е. перед нами дерево, как бы незримо и неслышно окруженное бесконечным многообразием того, что не есть дерево. Дерево – это конкретное бытие, окруженное бесконечным отсутствием, небытием или ничто. Есть дерево, а весь остальной мир есть не-дерево, – так философским образом можно сформулировать связь бытия и небытия. Возможно поэтому, мы и делаем ошибку, когда называем стоящее перед нами дерево кустом или шестом, или шалашом, или домом, если оно стоит вдалеке, а видимость плохая. Вот почему, как правило, только один ответ является истинным, а ложных – сколько угодно. Правда, учитывая то, что третьей действительностью мира является неизвестность, мы как бы получаем от нее разрешение говорить «не знаю», т.е. «может быть, да, а, может, нет», «возможно, так, а, возможно, иначе» и т.д. Это значит, что мы, люди ввиду трехмерной природы мира (три его «измерения» суть бытие, ничто, неизвестность) имеем права как минимум на три вида ответа: «да», «нет», «не знаю».

Приведем в качестве примера суждения, высказанные одним из студентов на семинаре, посвященном анализу неизвестности в русской философии: «Если я скажу, что мы находимся в этой аудитории, то в силу истинности этого суждения, я “попадаю” в бытие, т.е. в то, что есть. Если я скажу, что мы находимся в соседней аудитории, то ошибочность этого суждения является как бы следствием того, что я “попадаю” в небытие, в то, чего нет на самом деле. Если же я скажу, что в соседней аудитории находятся люди, то неопределенность этого суждения – “может быть, да, а, может быть, нет” – свидетельствует, что я “попадаю” в неизвестность, как бы делающую мое суждение не истинным и не ложным».

Действительно, мы имеем три разнокачественных суждения, которые мы можем определить как (1) истинные – «суждения бытия или о бытии»; (2) ложные, ошибочные – «суждения небытия или о небытии» и (3) неопределенные – «суждения неопределенности, неизвестности или о неизвестности». Последняя может быть какой угодно. Это для неизвестности как таковой «не имеет значения» или «безразлично». Но на любой вопрос об абстрактной неизвестности (неизвестности вообще) ответ будет однозначно неопределенным: может быть, т.е. возможно все, что угодно.

Однако в целенаправленном познании, особенно научном, мы чаще всего имеем дело с неизвестностью как неопределенностью, поскольку она «обрамлена» известными условиями, обстоятельствами или фактами. В силу этого число вариантов ответов может быть ограниченным. В случае с соседней комнатой и людьми в ней мы можем дать лишь два варианта ответа: «в комнате кто-то есть» или «в комнате никого нет». Но, повторю, если под неизвестностью понимать неизвестность как суверенную сферу действительности, то она никогда не переходит в известное, будучи самостоятельным фоном или просто одним из измерений мира, в котором мы живем. Неизвестность одна на всех и для всех: и для камня, и для растения, и для мотылька, и для человека...

Поэтому, строго говоря, в приведенном выше конкретном случае мы имеем не подлинную неизвестность, но квазинеизвестность, т.е. не настоящую неизвестность (люди в соседней аудитории), поскольку мы можем превратить эту неопределенность во что-то определенное, известное, которое есть что-то еще неизвестное для нас, но не само по себе. Это и значит, что речь идет не о неизвестности как таковой, а о конкретном «да» (люди там есть) или «нет» (людей там нет), что может быть установлено исчерпывающим образом: ведь мы легко можем проверить это суждение и установить его истинность либо ошибочность, т.е. выйти и посмотреть, есть ли кто-то в соседней аудитории.

Можно представить себе высказывание суждения, претендующего на истину, но на деле, возможно, и ложного, как стрельбу по мишени, в которую мы либо попадаем, либо нет. При этом мишень одна, а «молока» (пространства вокруг мишени) сколько угодно. Иначе говоря, правильный ответ как бы схватывает бытие, мы получаем да. Неправильный – означает попадание в небытие, мы получаем нет, т.е. ошибку.

Было бы неправильно думать, что ошибочный ответ не имеет никакой ценности в познании. В частности, в научном познании (да и в житейском опыте тоже) отрицательный ответ, который можно считать видом ошибки, играет весьма важную роль, поскольку, как правило, резко сужает область поиска и тем самым приближает нас к истине. Ведь ученый обычно заранее ограничивает область исследования, для него область нет сужена до максимально узкой области как его рабочей гипотезой, условиями эксперимента и его лабораторными ресурсами, так и границами той сферы, где вероятнее всего находится истина, интересующее его да. Хорошо известно, что обычный ход научного исследования – это череда проб и ошибок, когда ученый стремится ограничить их число до возможного минимума условиями эксперимента, методом исследования и исходной гипотезой.

Таким образом, ошибка – это естественное явление в жизни человека, и не только человека, но и практически любого представителя животного мира, поскольку и его обитатели живут в мире известном и неизвестном, в мире бытия и ничто, т.е. того, чего нет здесь и теперь. Значительным шагом вперед в понимании этого обстоятельства явилось признания учеными принципа фаллибилизма, т.е. возможной или фактической ошибочности результатов познания. Было признано, что необходимо быть готовым к признанию ошибки в познании в результате, скажем, новых открытий или новых более точных методов познания. Это не значит, что все наше знание ошибочно. Это значит, как говорил Чарльз Пирс, что все наше знание плавает в океане незнания или заблуждений.

Признание возможности того, что в нашем знании есть ошибки и заблуждения, играет положительную роль, поскольку делает границы познанного открытыми пересмотру, динамичными и всегда способными раздвигаться, увеличиваться в ходе прогресса познания. Тем самым мы открыты для очищения нашего знания от ошибок и заблуждений. Это и психологически хорошо, так как избавляет от успокоенности, догматизма и консерватизма, закаляет характер, придает человеку, познающему силу, мужество, гибкость и настойчивость в овладении истиной.

Столь же важным для прояснения природы мира и познания стало признание принципа пробабилизма, вероятностного характера знания. Это значит, что знание, касающееся бытия, как правило, если не всегда, то чаще всего так или иначе приблизительно, вероятностно, неточно. Абсолютная точность может быть только в чисто теоретическом знании, описывающем так называемые идеальные или теоретические объекты, не существующие в действительности, т.е. «существующие» в ничто, точнее только в сознании, мысли. Причем сами аксиомы теоретического знания основаны на допущениях, принимаемых без доказательств. Это допускает своего рода произвол, коренящийся в том же небытии, а, возможно, и в неизвестности. Иначе говоря, область допущений, свободное или произвольное полагание условий, аксиом и т.п. – это открытая область пересечения ничто и неизвестности, в которой и в отношении которой возможно предположить все, что угодно.

Между тем, ошибка и заблуждение – это не одно и то же. Ошибка – результат непосредственного познания или действия. Заблуждение – результат определенного неадекватного, ошибочного отношения к ошибке. Это своего рода принятие ошибки как не-ошибки. Заблуждение рождается после ошибки, на ее основе. Ошибка – акт, то, что произошло. Заблуждение – последующая процедура, одно из трех возможных следствий ошибки. Первое: я распознаю ошибку и тем самым избегаю заблуждения; второе: я не распознаю ошибки, принимаю ее за не-ошибку, за истину и тем самым впадаю в заблуждение; третье: я не могу решить, ошибка это или не ошибка и остаюсь в неведении относительно истины или заблуждения, т.е. оказываюсь в состоянии неопределенности. Человек как бы зависает между истиной и заблуждением. Оно может завершаться и тем и другим, а в научном познании еще и повторным экспериментом, более тщательной проверкой результатов опыта и т.д. Да и в житейских ситуациях наилучшим выходом из неопределенности является принятие сомнения как сигнала для проверки и более глубокого размышления.

Заблуждение бывает как минимум двух видов: добросовестное и недобросовестное. Добросовестное заблуждение – это такая ошибка, которая не осознается как ошибка, т.е. человек принимает ошибку за истину. При этом предполагается, что он искренне считает, что он высказывает истинное, а не ложное суждение. Добросовестных заблуждений великое множество. Они собственно и являются следствием фаллибилизма (ошибочности), о которой говорил Ч. Пирс. Далеко не всегда мы можем проверить наше знание на его истинность, особенно если речь идет не о строгих или экспериментальных науках, а, скажем, о гуманитарном знании. Ошибка может сохраняться и в том случае, если она не противоречит установленным истинам в силу отсутствия экспериментальной базы для ее проверки или человеческая практика не включает данное положение в свою сферу. Добросовестные, т.е. не преднамеренные и неосознаваемые заблуждения такого рода можно назвать латентными или скрытыми заблуждениями.

Подвидом добросовестного заблуждения как непреднамеренного и неосознаваемого принятия ошибки за не-ошибку (истину) является самообман. Обычно, если человек убеждается в том, что это была ошибка, она заменяется истиной, по меньшей мере, как истинным ответом на ошибку: «это – ошибка». В этих случаях люди, как правило, отказываются от ошибки, т.е. стараются избегать ее и тем более не признают, не называют ее истиной. Но так происходит не всегда. Иногда, человек так глубоко убежден, что его первоначальное суждение истинно, что настоящая истина представляется ему неприемлемой. Иначе говоря, самообман – это такое заблуждение, которое вызвано субъективным, чаще всего психологическим, неприятием ошибки как ошибки. Это стремление, желание, воля, установка видеть и признавать ошибку как истину, а истину как ошибку.

В этом случае ошибка признается в качестве истины по ряду причин. Человек – весьма сложная и мощная «познавательная машина», но она подвержена разного рода «возмущающим» влияниям: симпатиям и антипатиям, она полна ожиданий и готовности признать желаемое за действительное; в ряде случаев ошибка привлекательнее по каким-то этическим, эстетическим, политическим или иным причинам, она кажется лучше по чисто эмоциональным критериям. Об этом говорят пушкинские строки «я сам обманываться рад». Иногда беспочвенные человеческие фантазии и высокие идеалы, если они воспринимаются как «нас возвышающий обман», оказываются важнее, по выражению А.С. Пушкина, многих тысяч «низких истин». Все эти виды заблуждения могут иметь одно общее свойство. Всем им присуща искренность заблуждения, поэтому оно и называется добросовестным заблуждением. Совесть человека не подает сигналов тревоги и человек может долго, возможно, всю жизнь, пребывать в состоянии блаженного заблуждения.

Но субъективный или психологический самообман как особое состояние человека всегда находится на грани добросовестного и недобросовестного заблуждения. В повседневной жизни удерживаемая человеком ошибка, как правило, так или иначе проявляет себя в качестве таковой, она может напоминать о себе, всякий раз ставя перед человеком альтернативу: либо отказаться от ошибки, либо превратить добросовестное заблуждение в недобросовестное.

Различают различные причины самообмана, главная – это боязнь свободы и истины как частное выражение бегства человека от реальности. Ведь признание истины, полученной благодаря разуму, обычно требует он нас соответствующих действий. Здесь свободный разум, который доставил нам истину, всегда ожидает не только принятия, но и действия по истине. А это может предполагать существенное изменение привычек, правил нашего поведения, образа жизни, наших ценностей или предпочтений, изменение отношений к людям и т.д. Свобода, как и истина – это источник хлопот, действий, активности. Нередко человек предпочитает, как ему кажется, простейший и наиболее легкий способ реагирования на действительность, открывающуюся в свободе и истине: уклониться от той и другой и… ничего не делать в надежде «на авось», что «пронесет» или «и так сойдет».

Особенно часто человек склонен к сокрытию истины о себе. Боязнь заглянуть в свое собственное сознание, посетить свой внутренний мир связана как с невежеством, так и с инстинктивным страхом увидеть там что-то такое, что может нас ужаснуть, открыть нам неприятную правду о самих себе. Современная психология доказала, что все эти страхи совершенно беспочвенны и только мешают человеку быть самим собой, настоящим, истинным. Страх перед своим я, своим внутренним миром, сознанием и самосознанием – это один из самых серьезных недостатков человека, отдающего себя во власть неподлинных способов внутриличностного общения, во власть темных инстинктов самосохранения, не имеющих ничего общего ни со свободой, ни с разумом.

В целом самообман следует считать одним из видов человеческой слабости, интеллектуальной и этической незрелости, хотя в ряде случаев он может поддержать жизненный тонус человека при решении им тех или иных задач. В этом случае самообман можно рассматривать как случай лжи во спасение самого себя.

Обманываться можно относительно чего угодно. Но в любом случае, обманываясь в чем-то, мы обманываемся, делаем ошибку и относительно самих себя, поскольку даем волю тем своим качествам характера, который делают нас хуже, а не лучше, слабее, а не сильнее. Самообман всегда включает в себя элементы самогипноза. Возможно, самым невинным в этом случае является такое нежелание человека признать истину, что он на каком-то первоначальном этапе понимает, что это ошибка, но при этом подсознательно внушает себе, что «этого не может быть» – настолько важнее, привлекательнее, нужнее для него то, что на деле является ошибкой. Человек убеждает себя, что ошибка – это на самом деле истина, а истина – это ошибка. Такого рода самогипноз явление довольно частое. Иногда на бытовом уровне люди прочно держатся вредных привычек (в случаях курения, например), упорно считая их правильными и не желая признаваться самим себе, что это неправильно, что это глупость. Психологической ошибкой является здесь подмена смыслов: ошибка понимается как вина, слабость, недостаток, признание которых, естественно, нежелательно и трудно. В результате на пути человека к истине возникают барьеры. Они могут возникать уже на пустом месте, как боязнь человека признать собственную ошибку, даже если о ее совершении никто не знает и никто кроме собственного разума не просит признаться в этой ошибке.

Догматизм и упрямство – это серьезные отклонения от нормы, а привычка – даже дурная – это вторая натура, как говорит народная пословица. Ввиду относительно небольшого вреда людям от бытовых или обыденных предрассудков совесть человека обычно усыплена обращенными к ней и разуму заверениями, что, мол, это все мелочи жизни и беспокоиться здесь не о чем. Но если эта ошибка связана с серьезными последствиями не только для ошибающегося, но и для других людей или окружающей среды, то тогда упорство в ней не может быть оправдано.

Гораздо более серьезным и социально значимым случаем заблуждения является недобросовестное заблуждение. В общей форме это такое заблуждение, которое осознается и признается человеком перед собой, но не перед другими. То есть человек знает, что это ложь, но утверждает, что это правда. Такое кажется противоестественным. Но это только на первый взгляд.

Прежде чем углубиться в рассмотрение многочисленных видов недобросовестного заблуждения, сделаем одну существенную оговорку. Дело в том, что среди различных видов преднамеренного обмана есть такой, который не является недобросовестным заблуждением. Более того, этот вид заведомого обмана не является предосудительным. Речь идет об искусстве фокусников и иллюзионистов. Всем нам понятно, и мы об этом знаем, что в данном случае нас хотят обмануть. Но это делается так искусно, что это бросает вызов и нашему разуму, познавательным способностям, и нашей естественной тяге к загадочному и непонятному. При этом мы испытываем два противоположных чувства: волшебную иллюзию всегда желаемого и вот теперь свершающегося на наших глазах чуда и понимание того, что это не чудо, а обман. Восторг сочетается здесь с желанием разгадать секрет, «разоблачить» фокусника. Но это редко удается. Возможно, поэтому мы и должны отдавать должное фокусникам и иллюзионистам и даже с пониманием относиться к невозможности для них рассказать нам, скажем, после представления, о том, как они это делают.

Если исключить этот вид обмана, как и то, что называется ложью во спасение, то остальные виды преднамеренного заблуждения следует признать обманом в негативном, предосудительном смысле. Так от понятия ошибки мы дошли до понятия обмана. Подведем промежуточные итоги в виде таких схем:

1

«Нормальной» или естественной ошибкой здесь является ошибка, которая распознается и рассматривается в качестве таковой в дальнейшем ходе исследования или научного познания. Однако даже в науке не все ошибки сразу распознаются. Поэтому в научное знание включены ошибки в качестве неумышленного или добросовестного заблуждения.

Вполне естественные и постоянно совершаемые людьми (и, скорее всего, животными) ошибки обычно ведут к тому, что признаются как таковые и тем самым как бы исчезают, либо, заменяясь истиной, либо уходя в область несуществующего для нас ничто. Если же ошибка сохраняется, поскольку не понимается, не осознается как ошибка, то она получает статус заблуждения различного качества. Во-первых, это латентные (скрытые) заблуждения, составляющие область нашего ошибочного знания, во-вторых, это непреднамеренные заблуждения, т.е. различные случаи самообмана неосознаваемого типа, близкие к типу латентных заблуждений, и непреднамеренные заблуждения субъективного или психологического типа. Особого рода случай составляет непреднамеренное заблуждение, вызванное бескорыстным введением в заблуждение. Скажем, если я сообщил о чем-то другим, не зная, что это ошибка, то я невольный лжец. В этом случае мы имеем не самообман, а непреднамеренный обман. Это значит, что в любом случае все эти виды непреднамеренного заблуждения могут считаться источниками добросовестного обмана.

Но в основе всех этих видов заблуждений лежит самообман – весьма сложное явление. Особенность самообмана состоит, очевидно, в том, что тут обманывающий, обманываемый и обманутый совмещаются в одном лице. Это относится и к отдельной личности, и к социальному институту, к группе, народу, человечеству.

В рамках отличия добросовестного заблуждения от добросовестного обмана последний является результатом активного человеческого фактора, т.е. воздействием обманщика на обманываемого. При этом обманываемый должен быть обманут, что совсем не обязательно и происходит. Однако подчеркнем еще раз, применительно к перечисленным выше случаям заблуждения ошибка как их причина является добросовестной, таковыми – не преднамеренными – являются и сами заблуждения. В случаях добросовестного заблуждения, передачи ошибочной информации от одного человека к другому (другим) мы имеем примеры «добросовестной», точнее бескорыстной лжи, т.е. непреднамеренного и бескорыстного введения в заблуждение.

Но если причиной непреднамеренного обмана является непреднамеренное введение в заблуждение, а результатом – «добросовестная», невольная ложь, то причиной преднамеренного обмана являются осознанное заблуждение (знание ошибки как ошибки) или заведомая ложь. Правда и здесь не всегда все так просто. Дело в том, что в ряде случаев заведомой лжи ее субъекты, т.е. обманщики, могут переходить в состояние убежденности в том, что их заблуждение и не заблуждение вовсе, а что ни на есть настоящая правда. Это – один из случаев самовнушения или самогипноза, который позволяет обманщикам избегать душевного дискомфорта и угрызений совести. Ведь всем хорошо известно, что лгать нехорошо, сообщать заведомую ложь предосудительно, по меньшей мере, с моральной точки зрения, а в определенных случаях – и с юридической. Не случайно большинство шарлатанов настолько сильно убеждают себя в истинности того, что они говорят и делают, что доказать им противоположное бывает невозможно по психологическим, а не фактическим причинам.

И, тем не менее, рассматривая различные виды заблуждения, лжи и обмана, мы пока еще находимся в правовом поле, хотя и выходим за рамки морального принципа «не лги», когда имеем дело с заведомой ложью, не ведущей к уголовным преступлениям.

Причин, которые формируют «сознательное заблуждение», предстающее в итоге как заведомая и корыстная ложь, бывает сколько угодно. В основном это различные виды преследуемой обманщиком выгоды: карьера, деньги, имущественная выгода, влияние, власть и др. Ложь как заведомый обман может порождаться честолюбием, жаждой славы или признания, потребностью наиболее легким путем достичь той или иной цели и т.д. Чаще всего заведомая ложь мотивируется получением какой-то выгоды для лгущего человека. Если заведомая ложь становится не бескорыстным, но предосудительным «хобби», а так сказать «делом» человека, то тогда перед нами мошенник, аферист, вор, т.е. человек криминального сознания, преступник.

Что же такое недобросовестная ложь как заведомый обман? Заведомый обман или недобросовестная ложь– это высказывание или утверждение, претендующее на истину, но известное лжецу как не соответствующее действительности. Обман – это ложное, неверное сообщение, способное ввести в заблуждение того, кому оно адресовано. Следует различать обман как действие субъекта, преследующего определенные интересы, и обман как результат, т.е. действие, достигшее своей цели, ибо нередко это действие оказывается неэффективным: обман распознается, разоблачается.

Обман как ложное сообщение или действие обманщика предстает в трех видах: (1) как самообман; (2) как заведомо неистинное, но бескорыстное суждение и (3) как заведомый обман с корыстной целью ввести в заблуждение.

Заведомый или корыстный обман – это такая ложь, которая предполагает действия, ведущие, с одной стороны, к нанесению ущерба человеку или людям, к которым обращен обман, а с другой – к выгоде обманщика. В последнем случае обман – это намеренное введение другого лица или лиц в заблуждение с целью извлечения материальной или иной выгоды. Это переводит обман на уровень мошенничества.

Но какова природа обмана? Вызван ли он дурным воспитанием или средой, либо заложен в природе человека? Что это – гены? Или обстановка, которая так плохо повлияла на человека? В общей форме ответ достаточно прост: воспитание и влияние среды, безусловно, важные причины обмана, в том числе и такого, который связан с мошенничеством и воровством. Но можно предположить, что и в природе человека есть что-то такое, что делает возможным воровство. Попробуем разобраться с природными корнями воровства, неотделимыми от мошенничества. Они, эти корни, далеко не очевидны.

Как упоминалось ранее, ложь и обман могут быть естественными способами самосохранения человека, его «спасением». Нечто аналогичное мы можем заметить уже в явлениях животного мира. Это, в частности, мимикрия – защитная окраска или форма животных. Это различные типы обманчивого поведения, особенно млекопитающих или высших животных. Обману может содействовать и общая всем живым существам потребность в уединенности, сокрытости, ничем не нарушаемому покою, что является формой реальной самотождественности, как бы желания быть собой, наедине с самим собой, скрыться от всех. Так что ложь и обман так же естественны, как и истина и правда.

Возникает вопрос: является ли и воровство столь же естественным, что и способность ко лжи и обману? К сожалению, ответ будет положительным. Да, вороватость, способность и стремление индивида завладеть тем, что ему не принадлежит, заложено в его природе. Эта черта, способность, качество – вороватость – присуща не только человеку, но в зачаточной форме и животным. Чтобы жить, всем живым существам необходимо обладать, иметь в своем распоряжении пищу, жилище, определенное жизненное пространство, сексуального партнера, потомство и т.д. Однако в животном мире нет понятия собственности и права, нет и никаких норм морали. Борьба за выживание в животном мире существенно отличается от правил поведения в человеческом мире. В нем нет разума и свободы в человеческом понимании, вместо этого там господствуют инстинкты, воля к жизни, сила. Нет также и того, что мы называем воровством, хотя что-то похожее на это есть. Это похожее – захват, отнятие пищи, жилища, территории обитания. Отнятие силой и хитростью, открытое и тайное...

Но что же такое воровство и то человеческое качество, которое делает его возможным? Вороватость – это способность, стремление, потребность человека присваивать себе то, что принадлежит не ему, а другому человеку или обществу. Вороватость – одно из отрицательных, антигуманных проявлений стремления человека расширить свое бытие, свое присутствие, свою собственность, свое влияние и свою силу за счет труда или собственности других. Это дурное, негативное и разрушительное проявление открытости человека миру, желание распространиться на внешнее без каких либо юридических и моральных на то оснований. Экспансия, стремление во вне – естественное свойство человека, но одним из его ложных, аморальных и незаконных проявлений является воровство. Человеку и обществу всегда будет что-то принадлежать. Стремление к обладанию никогда не исчезнет. Едва ли когда-нибудь исчезнет и желание обладать чем-либо самым простым и легким, но не законным способом.

Самым легким и не трудовым, т.е. не заслуженным способом присвоения является воровство. Воровство – это не только незаконное присвоение чужого, но и само это действие по присвоению чужого, т.е. реализация нетрудового, незаконного, но, как считает вор, наиболее эффективного и быстрого способа овладения не принадлежащими ему ценностями.

Воровство – это и социальное явление. Оно бытует в самых различных общественных нишах, как на дне общества, так и в верхах. Особенно опасно организованное воровство и мошенничество. Когда они становятся особенно распространенными, тогда говорят об обществе, пораженном этими социальными болезнями. Обычно широкое распространение воровства сопровождается многими другими социальными болезнями: падением морального уровня общества, алкоголизмом, наркоманией, игроманией, кризисом семьи, падением уровня рождаемости, глубоким социальным и имущественным неравенством, коррупцией, произволом власти, усилением антидемократических тенденций, превращением общества в полицейское государство.

Издревле захват, грабеж, воровство осуждалось как морально, так и юридически. Это стало возможным потому, что на уровне человеческого существа, которое можно рассматривать как животное, обладающее разумом и свободой, обнаружилась способность выбирать между истиной и ложью, добром и злом, справедливостью и несправедливостью, красотой и безобразием. Способность человека к справедливости, потребность в ней привела к признанию того, что вороватость – это отрицательное, разрушительное и асоциальное человеческое качество. Анализ вороватости и воровства позволяет сделать несколько важных выводов.

Во-первых, склонность к воровству естественно присуща человеку. О ее естественности, но разной степени выраженности на уровне индивида говорит сам факт существования патологически, гипертрофированно выраженной вороватости, болезни, получившей название клептомании.

Во-вторых, является иллюзией думать, что когда-нибудь воровство исчезнет из человеческого поведения, из жизни общества, что мы может вырвать с корнем эту человеческую способность – вороватость – из человеческого существа. В этом признании есть не только горький привкус, но и понимание того, что само признание несовершенства человека является актом мужества человека, трезвости его ума. Оно заставляет человека отказаться от беспечности и излишней самоуверенности, быть на страже своей чести и достоинства, быть бдительным по отношению к своим потенциальным слабостям и недостаткам. В конце концов, это открывает пути совершенствования, восхождения человека.

В-третьих, необходимо делать все возможное, чтобы в ходе обучения и воспитания свести эту способность к минимуму, контролировать ее, поддерживать иммунитет к воровству, глубокое осознание личностью того вреда, которое воровство может принести ей и близким для нее людям и обществу.

В-четвертых, на уровне общества необходимо в максимальной мере реализовывать принципы социальной справедливости и укреплять правоохранительные органы, сдерживающие и контролирующие проявление потребности людей присвоить чужое.

Аксиомы здравомыслия

Надо сказать, что общепринятого и канонического определения правильного мышления не существует. Ученые даже называют его по-разному: научным мышлением, критическим мышлением, исследовательским мышлением, ясным мышлением, прямым мышлением, научно-скептическим мышлением, практическим мышлением и т.д.

Если попытаться объединить различные определения, то можно сказать, что правильным будет мышление достоверное, надежное, прямое, понятное (логически связное и ясное), свободное, аргументированное, критическое, скептическое, откровенное, искреннее, честное и практичное. Будет не лишним добавить к этому и такие слова, как последовательное и непротиворечивое.

Таким образом, выражение «правильное мышление» включает в себя три группы определений или понятий:

1) собственно логические

2) критические, связанные с критикой суждений или аргументов оппонента или поиском в них ошибок или фальсификаций, также как, впрочем, и с самокритикой (контролем) собственного хода мышления, с выдвижением собственных аргументов и их защитой

3) этические, относящиеся прежде всего к интеллектуальной честности субъекта суждения или рассуждений.

Но это далеко не все признаки правильного мышления, т.к. у него есть и другие характеристики. Это – научность (грамотность) мышления и его зрелая, богатая психология. Все вместе это составляет стиль современного, продвинутого мышления.

Разумеется, границы между выделенными сторонами мышления условны, но важно подчеркнуть, что речь идет о реальном, практическом процессе мышления, а не об абстрактно-логических теориях и формулах.

Именно поэтому главным в данном случае оказывается не изучение законов формальной логики (оно необходимо, но в свой черед), а установление тех простых аксиом, которыми должен руководствоваться разум в процессе своей деятельности, т.е. в мышлении.

Четыре аксиомы
В отношении мышления аксиомы, т.е. положения, принимаемые без доказательств в силу их самоочевидности, достаточно просты и единственное, что здесь требуется, – это запомнить и постараться придерживаться их в жизни.

Что бы не открывать Америку, приведем здесь те идеи, которые высказывает на этот счет В. Ругеро. К аксиомам мышления он относит следующие:

1) истина скорее объективна, чем субъективна, она скорее открытие, чем изобретение;
2) если два суждения (здесь-и-теперь относительно одного и того же явления или процесса) противоречат друг другу, то одно из них должно быть ошибочным;
3) человеческий разум может ошибаться;
4) идеи имеют свои последствия.

Смысл первой аксиомы прежде всего психологический. В самом деле, часто, сами того не замечая, мы подменяем то, что есть, тем, что нам хочется иметь или видеть. Признание объективности истины, само твердое допущение, что она может быть таковой, требует известного мужества и реализма, установки на то, что в мире есть много такого, что таково именно само по себе, а не по нашей воле или желанию. В житейском смысле объективными, т.е. независимыми от нас, могут быть не только истины математики или физики, но и поведения или общественные правила.

Некоторые философы или люди с обостренным чувством свободы, даже признавая объективность многих истин, но, видя в ней покушение на свою свободу и путь рабства у истин, ищут способов противостояния, борьбы или даже уничтожения таких истин, полагая, что ценности свободы выше ценностей истины.

Вопрос этот слишком большой и сложный, чтобы углубляться в него, но для простоты скажем, что признание объективности истины при правильном отношении к ней не умаляет нашего достоинства и потребностей в свободе. Во-первых, признавая и познавая объективную истину, мы становимся сильнее уже потому, что как бы предупреждены о ней и ее последствиях, а тем самым и «вооружены». «Вооружены» тем, что знаем как себя вести перед лицом этой истины. При этом совсем не обязательно падать перед ней на колени и обоготворять ее. Она должна стать нашим инструментом, помощником, способом, каким мы можем действовать для достижения наших целей. Во-вторых, понимая пределы распространения этой истины, пределы ее применимости, мы можем и «уходить» из сферы ее влияния или даже с помощью других истин каким-то образом управлять или контролировать объективную истину. Ведь знание – это всегда та или иная степень контроля и самоконтроля.

В-третьих, что касается общественной жизни и тех истин, которые являются результатом человеческого установления, договоренности или принятых большинством законов или норм, то и здесь у нас остается много места для свободы и действий, в том числе и для изменения или отмены некоторых истин юридического, гражданского или политического характера. В частности, и с помощью использования других истин или норм права, а не только своим волеизъявлением, т.е. на основе свободы.

В-четвертых, каждому из нас важно понять, что какой бы бесконечной ценностью ни обладала личная свобода, в любом случае свобода каждого из нас не может быть абсолютной, всегда и всюду безграничной, поскольку она должна учитывать и уважать как свободу других людей, так и саму природу вещей, мира устроенного так, а не иначе. И потому сами законы или истины бытия могут быть признаны нами как своего рода его «характер», принципы, требующие уважения, как и всякие естественные и неотчуждаемые права людей.

Не менее значима и мысль, что истины суть скорее открытия, чем изобретения. Это положение подкрепляет аксиому об объективности истины, поскольку если мы открываем что-то, то это значит, что оно существовало и до своего открытия нами. Но открытие не противоречит изобретению, и даже творчеству, поскольку и то и другое возможно только на основе некоторого знания, в том числе и объективной истины. Если я хочу изобрести новый физический или медицинский прибор, то я должен как минимум иметь хорошие познания в физике и медицине. Если я хочу написать хороший рассказ или музыкальное произведение, то я как минимум должен быть человеком грамотным, имеющим опыт чтения и переживания литературных произведений или музыкальное образование, соответствующий опыт в этой области искусства и т.д.

Особый вопрос – специфика творчества, его суть как такого человеческого действия, в результате которого заключено что-то небывалое, новое и оригинальное. Строго говоря, творчество не изобретает новых законов и истин, но оно порождает те уникальные реальности, которых не было прежде, нет таких же точно в настоящем, и они не смогут быть повторены, ввиду неповторимости оригинала. Копия ведь это не второй акт творения, а всего лишь подражание первому, однако и хорошую копию нужно делать творчески.

Вместе с тем то подлинно новое, что мы обнаруживаем в творениях человеческого гения, действительно нельзя свести к ранее известному. Откуда берется эта новизна, если ее нельзя найти ни в холсте, ни в красках, ни в до творения существовавших нотах?.. Некоторые философы склонны считать, что эта новизна берется из ничего. Но когда начинаешь разбирать этот вопрос, то выясняется, что органом этого «ничто» является мозг человека, его разум, эмоции и чувства, т.е. то, что определяет сущность человека и его отличие от животных. А сознание, действительно, – это не вещь и вообще не бытие, а функция мозга, содержание которой не материально, а идеально. Нам остается – если мы действительно сотворили что-то новое (но что сперва начинает рождаться в нашем виртуальном внутреннем мире) – найти ему соответствующее материальное воплощение: бумагу, камень, железо, музыкальный инструмент, театральные подмостки и т.д.

Как видим, и здесь мы никаких истин не изобретаем. Мы только обогащаем человеческую культуру новым творческим опытом, новыми ценностями и достижениями человеческого разума и чувства, приобщаясь к которым мы становимся лучше, богаче и прекраснее.

Таким образом, когда мы говорим об истине природы, нам следует всегда помнить о том, что она одна на всех, что она относится к миру, в котором мы живем и в котором мы открываем ее в познании и используем во всех областях нашей деятельности. Путь истины в наш внутренний мир и наш путь к пониманию ее содержания и значимости иногда бывает трудным, порой болезненным, но рано или поздно она становится нашим достоянием, опорой и надежной основой во всех наших делах.

Не менее важной является вторая аксиома мышления: если два утверждения противоречат друг другу, то, по меньшей мере, одно из них является ложным. Действительно, если мы говорим, что И. Сталин был диктатором, и по его воле в советских концлагерях погибли миллионы ни в чем не повинных людей, то, как бы ни хотелось некоторым выставить его благодетелем, это невозможно. Существуют многочисленные свидетельства его злодеяний, огромное число расстрельных списков, большое число материальных доказательств этих преступлений. Те, кто не хотят признавать эту истину, прибегают к самым разным способам опровержения, по большей части косвенных. Они могут утверждать, что «Сталин выиграл войну», что «при Сталине был порядок», что «это была классовая борьба, и жертвы были неизбежны», что «расстрелянных и погибших в лагерях были не миллионы, а несколько десятков тысяч». Однако все эти суждения не в силах поставить под сомнение сам факт массовых репрессий. В любом случае отвергнуть эту истину очень трудно. Слишком велика она в своем очевидном трагизме и чудовищности.

Существует огромное число причин логических противоречий. Это могут быть разные смыслы, которые придают словам разные люди, сбои в ощущениях, субъективизм или предвзятость, невежество, различные методы и условия эксперимента. Но, как правило, со временем, когда истина становится хорошо подтвержденной и широко принятой, споры вокруг нее затихают.

Особое значение противоречия в суждениях имеют в спорах и дискуссиях. Но здесь важно различать истинность или ложность аргументов сторон, о чем будет речь ниже.

Другой случай, который, на первый взгляд, опровергает эту аксиому мышления, состоит в том, что два человека утверждают разное относительно одного предмета. Но источниками этих различий могут быть просто разные углы зрения, разные стороны предмета, его различные качества, либо сам предмет может находиться в разных состояниях. В этом случае к истине ведет всесторонность наблюдений и исследования, когда случайные или отдельные свойства предмета начинают отличать от его существенных, коренных, достаточно устойчивых свойств.

Особенно много различных и, казалось бы, взаимоисключающих суждений высказывается относительно правил поведения людей. Мы с одинаковым основанием говорим: «будь осмотрителен в жизни» и «будь смелым и решительным». Но эти суждения не противоречат друг другу, поскольку с точки зрения здравого смысла есть ситуации, когда мы должны быть особенно осмотрительными, а бывает, что нам нужно действовать быстро, смело и решительно. Житейские, практические истины обычно требуют понимания того контекста и обстоятельств, в которых они действительно к месту и действительно истинны. Истина, как говорят некоторые философы, конкретна, так же как и конкретна вся наша жизнь.

Одной из труднее всего понимаемых и признаваемых аксиом мышления является третья аксиома, т.е. та из них, которая говорит об ошибочности нашего разума и познания. Психологически, особенно когда мы защищаем свою точку зрения, согласиться с этим очень трудно, поскольку эмоционально это почти одно и то же, что признать несостоятельность защищаемой тобой истины, ошибочность своей точки зрения, как если бы ты сам был воплощением ошибки, а то и лжи. Действительно, как нам кажется, потенциально за этим начинают маячить утверждения или намеки на твое невежество, глупость, смехотворность и т.д. Против этого восстает все существо человека и потому признавать, даже безотносительно к себе, это положение достаточно трудно.

И вместе с тем, именно признание способности людей ошибаться несет в себе много логически и этически позитивного. Нужно только разобраться в чем здесь дело и изжить те предубеждения и психологический комплекс, который так часто возникает при этом. Уместно в данном случае вспомнить народную мудрость. Она говорит: «Человеку свойственно ошибаться», «лошадь о четырех ногах и та спотыкается», «не ошибается тот, кто ничего не делает». Все эти поговорки отражают одну простую мысль – ошибка в наших делах и суждениях также естественна, как и не ошибка, правильная мысль или действие. Выше уже было высказано предположение об источнике самой естественности ошибки. Она связана с самим «устройством» мира, в котором всегда что-то есть (бытие), чего-то нет (ничто или небытие), и то ли есть, то ли нет нечто, т.е. мы имеем дело и с неизвестностью, с ее постоянном присутствием в мире и в нас. Все это делает наше познание как определенным, истинным, так и ошибочным или же неопределенным, когда нам по объективным обстоятельствам трудно сказать «да» или «нет», и мы получаем право сказать «не знаю».

Мы не можем знать всего и потому признание этого не должно рассматриваться как порок. Дело в другом. Если ты должен знать это по своему образованию, по долгу службы или как профессионал в этой области, но этого не знаешь, то тогда это недостаток, который нужно как можно быстрее устранять. И принципиальных трудностей здесь нет. Ведь не даром же говорят, что не боги горшки обжигают.

Признание ошибочности познания имеет особое значение в развитии науки. Она развивается как процесс проб и ошибок. Ошибка, точнее ошибочность, была даже возведена в ранг методологического принципа вместе с так называемым принципом фальсификационизма. Одним из критериев научности стали признавать принцип, согласно которому утверждение нельзя признавать научным, если его невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Это кажется странным, но ведь практически все заявления о паранормальных явлениях, особенно связанных с НЛО, разного рода «чудесами», бывает не только невозможно подтвердить надежными свидетельствами, но и опровергнуть ввиду того же отсутствия этих свидетельств. Просто-напросто всякое реальное научное исследование оказывается невозможным, поэтому и невозможно дать какой-либо определенный ответ на разного рода заявления о паранормальных феноменах. Ясно только одно – эти заявления не имеют статуса научных, что не означает их простого игнорирования или отбрасывания.

Признание ошибочности (ошибок) познания благотворно для человеческого общения, обсуждений и диспутов, для создания позитивного морально-психологического климата. Если человек хорошо осознает, что людям, в том числе и ему самому, свойственно ошибаться, то он никогда не будет злорадничать по поводу ошибки собеседника, будет терпимее, сдержаннее и внимательнее к другим. Зная о способности ошибаться, нам легче отделить ошибку или добросовестное заблуждение от обмана или корыстной лжи. Искреннее признание собственной ошибки, даже если в ней и были элементы корысти, обладает мощным положительным импульсом. Оно не только позволяет освободиться от нее, но и может «обезоружить» вашего собеседника или оппонента, потому что против требующих мужества и мудрости правдивости, искренности и открытости воевать почти невозможно. Это значит представать уже не в качестве поборника истины, а в качестве борца против человека. А это не одно и то же.

Если мы снисходительны к невольным ошибкам близких нам людей или к тем, с кем мы работаем или общаемся, то невольно, рано или поздно создается благожелательная атмосфера общения, общей работы или отдыха, мы становимся терпимее к недостаткам других, понимая, что и мы едва ли лишены их. Так торится дорога к взаимопомощи, поддержке, искренности, дружбе, уважению и – почему бы и нет? – к любви.

Ошибки бывают теоретическими и практическими. Ими буквально усеян весь исторический путь человечества. Но вместе с тем это и дорога освобождения от ошибок и заблуждений. Каждый из нас делал, делает и будет делать ошибки. Главное постараться овладеть доступным человеку уровнем осведомленности и просвещенности и с пониманием относиться к способности человека ошибаться.

Особенно много ошибок делают дети. Но именно ребенок практически не делает «корыстных ошибок», поскольку его действия мотивированы не желанием обмануть кого-то, а жаждой познания и овладения миром. Устами младенца, говорят в народе, глаголет истина. Это и значит, что у него нет никаких причин обманывать людей, а его ошибки – это его испытания мира и себя в мире. Большую ошибку делают те родители, которые в каждом неправильном с их точки зрения действии ребенка видят его намеренное желание огорчить или даже разозлить мать или отца. Лучше всего в этом случае постараться поговорить с малышом, постараться узнать, почему он это сделал или, в крайнем случае, отвлечь его. Но в любом случае важно разобраться в мотивах поступка, которые за редким исключением бескорыстны. Если же в них обнаруживается «вредность», то поищите ее истоки в себе.

Четвертой аксиоме мышления – «идеи имеют свои последствия» – можно дать более сильную формулировку: идеи обладают силой, их действия и последствия могут быть мощными и непреодолимыми.

Большинство из нас считают идеи, мысли, слова чем-то вроде бестелесных и бессильных существ, которые не обладают никаким реальным воздействием на человека. Мели Емеля, твоя неделя, говорим мы. Хоть горшком назови, только в печь не сажай, говорит другая русская пословица. Такие высказывания отражают наше понимание, что слово и дело – не одно и то же. В принципе, это так. Но тем не менее идея может оказывать и оказывает на человека свое действие. И именно потому, что мы существа не только физические, но и интеллектуальные.

Власть идей бывает столь мощной, что человек превращается в рупор мыслей, господствующих в его сознании, а догматик всегда является кандидатом в фанатики, который в свою очередь – кандидат в параноики, которого уже ждет психлечебница. К сожалению, это не фантазия. Каждый из нас знает, встречал и догматичных и фанатичных людей.

Когда мы имеем дело с этой стороной мышления как процесса имеющего дело с идеями: их производством, передачей, уничтожением или опровержением, – то важно помнить, что за всякой идеей есть ее какой-то собственный призыв или требование следовать ее указаниям, т.е. что-то как-то делать или чего-то каким-то образом не делать. Этот призыв становится призывом к другим людям, когда мы сообщаем им какую-то идею. Поэтому бывает не лишним задуматься о последствиях, о возможных действиях людей, если они будут подчиняться командам этих идей. Идеи могут лечить и убивать, они могут поддержать или сбить человека с толку, они могут возвысить или унизить человека.

Какие выводы мы можем сделать из этого «энергетического» свойства идей? По меньшей мере три: ценность любой идеи ниже ценности человека, его благополучия, здоровья и жизни. Поэтому важно признавать первичность ценности человека и вторичность идей. Не идеям принадлежит человек и его жизнь, а идеи принадлежат человеку и являются его слугами и друзьями. Если же хозяином внутреннего мира индивида становятся идеи, то они оказываются настоящими деспотами и врагами человека. Таковы особенности «психологии» идей.

Следовательно, второй вывод связан с процедурой контроля над идеями и их последствиями, с пониманием того возможного эффекта, который может произвести та или иная идея в жизни человека, если ей «дать волю».

Третьим выводом является понимание того, что мы ответственны за последствия идеи, когда «засылаем» ее в сознание другого человека. С другой стороны, мы должны быть столь же грамотными и осмотрительными, когда обнаруживаем ее в качестве пришельца нашего внутреннего мира. «Злые языки страшнее пистолета», – говорит один из персонажей пьесы Грибоедова «Горе от ума». Чтобы не приносить людям не заслуженных ими неприятностей, не травмировать их, мы должны понимать или чувствовать, как «слово наше отзовется» в душе другого человека. Понимание этого делает наше мышление гуманным, позитивным, эффективным и минимально опасным для окружающих. Такое мышление можно называть цивилизованным или культурным мышлением. Оно является необходимым условием установления плодотворных контактов между людьми, условием конструктивного взаимовыгодного партнерства, взаимного уважения и дружеских связей.

Мы должны по возможности полно просчитать варианты тех вероятных позитивных и негативных последствий, которые может произвести идея в жизни человека, если она овладеет им (или нами). Власть идей хорошо понимали и понимают все диктаторы и вожаки. «Идея становится материальной силой, когда она овладевает массами», – говорил К. Маркс. В этой правильной мысли нет, тем не менее, ответственности за последствия действия этой силы со стороны «производителей» идей, также как и заботы о конкретной живой личности. Она здесь – не более чем песчинка в буре революционных преобразований.

По-другому представлял себе власть идей В. Высоцкий. «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков», – пел он в одной из своих песен. Да, «вожак» – это всегда «буйный», это «харизматик», человек, способный «зажечь» массы, превратить индивидов в одно ревущее стадо. Но нельзя забывать при этом, что, как правило, в семье он не таков (это он перед нами и для нас «буйный»), и этот «буйный», забравшись на трон по спинам масс, становится весьма практичным и отнюдь не буйным, но властолюбцем, окруженным роскошью и богатством паразитом и демагогом.

Таким образом, идеи неотделимы от истины и заблуждений, от добра и зла, от свободы и ответственности, от заботы и насилия, от достоинства и деспотизма. Короче говоря, идеи – это часть нашей жизни, всего ее многообразия.

Чтобы наши отношения к идеям и с идеями были правильными, эффективными и безопасными как для нас самих, так и для окружающих, нам стоит разобраться с природой нашего мышления, т.е. того процесса, который имеет непосредственное отношение к бытию идей, их жизни в человеке, к их путешествиям от человека к человеку.

Окончание:   Критическое мышление. Часть 2

11362 words

In reply to Евгений Волков

Критическое мышление. Часть 2 (хорошая компиляция-плагиат)

by Евгений Волков -

Авторы (как я понимаю, это Никольский Андрей и Воздвиженский Артём) написали хорошую компиляция-плагиат из чужих текстов без ссылок на первоисточники (есть заимствования и из моих текстов). Были бы ссылки и честные цитаты, были бы блестящие ридеры-рефераты. А так получается, к сожалению, привычно по-российски: умные есть, а культурных, цивилизованных и профессиональных — обыщешься.Авторы достаточно умны, чтобы понять, где и в чём ценное содержание, как и с чем его компоновать, как подавать, но явно плюют на «этикет», т.е. на правила высокой культуры и на элементарную честность. Интересно, что прямо авторство компиляций не указывается, они получаются анонимными, т.е. компиляторы прекрасно понимают, что они делают. И всё же их творения я у себя помещаю, поскольку содержательно эти плагиатные компиляции действительно хороши. Можно при случае навести там порядок, сделать ссылки и указать авторство. Три отрывка из моих текстов во второй части и в «Вопросах и ответах» я укажу.

Критическое мышление. Часть 2

14 Июля 2012

http://becmology.ru/blog/warrior/critic_think02.htm

Общие свойства мышления

Мышление – это разум в действии, в работе. С другой стороны, мышление – это функция мозга, т.е. процесс, имеющий определенную материальную основу. Но каковы его признаки, в чем выражается этот процесс, каковы его возможности, каковы измерения мышления?

Укажем вначале на то, что является общим свойством как сознания, так и мышления, на фоне которого проявляется, совершается мышление, – на рефлективность. Рефлективность, отражательная способность роднит сознание и мышление: сознание отражает все то, что попадает в его сферу, мышление также работает с материалом внешнего мира и может обращаться на самого себя, скажем, в анализе своих содержаний, форм, механизмов проявления. В сферу умственного взора, как и сознания могут входить все данные, получаемые человеком в виде ощущений, эмоций, представлений, образов, понятий, слов, суждений и т.д.

Выражаясь по-современному, мышление в сознании репрезентирует мир для нас. Оно его представляет нам как познающим и живущим в этом мире существам. Отсюда можно заключить, что помимо прочего мир – это явление мира нам в сознании и мышлении. Одновременно это означает размышление о тех предметах, которые попадают в пространство мышления. Мыслить – это значит думать, находиться в процессе мышления. При этом главным в мышлении как процессе является осмысляющее отражение. Мышление – это не только «субъективный образ объективного мира» (В. Ленин), но и область внутреннего мира человека.

Рефлексия (отражение) – это способ удержания человеком (в виде отражения) объективного мира, который составляет основное содержание нашего мышления. Но не менее значимо и то содержание нашего мышления, которое связано с мышлением человека о самом себе и своем мышлении. Я имею в виду мысли о себе не просто как о «вещи среди вещей», но и как о существе, обладающем внутренним миром, сознанием и мышлением, т.е. это и субъективный (человеческий) образ субъективного (человеческого) мира. И этот мир также находится в нашем мышлении вместе с запечатленном нами миром окружающей действительности.

Но, быть может, это не так? Отражает ли наше мышление само себя? Как кажется, нет. Разве может зеркало отразить само себя? Нет, не может. Однако мышление как рефлексия отличается от зеркала именно тем замечательным качеством, которое позволяет ему, не прекращая одного процесса рефлексии (отражать и осмыслять мир), наблюдать за самим собой, за самим процессом отражения. Этот, второй вид рефлексии мы можем назвать саморефлексией, интроспекцией, но проще – видом интеллектуального самосознания, мышлением, которое одновременно осознает само себя, сопровождает и как бы видит, наблюдает со стороны за процессом отражения человеком мира и за самим мышлением.

У саморефлексии много функций, ее последствия и роль весьма разнообразны. Она – необходимый элемент научного познания, поэтического, как и всякого другого творчества. Она спутник многих эмоциональных состояний: воспоминаний, ностальгии, мечтаний и фантазий. Вместе с тем такая вторичная рефлексия (как бы второй этаж мышления) является одним из средств обеспечения безопасности человека, средства, предохраняющего его от поспешных и рискованных действий. В истории хорошо известна теория воздержания от суждений древних греков. Саморефлексия в чем-то схожа с нею, но это активное воздержание, т.е. процесс деятельного отражения того, что отразилось в сознании и того, как это отражается им. Такая рефлексия близка состоянию деятельного сомнения. И то и другое, по меньшей мере, суть время для размышлений, предшествующих решению, выводу и действию.

Строго говоря, самосознание как отражение того, что отразилось в сознании – это нейтральное, чисто познавательное отношение к содержаниям сознания и формам мышления. Речь в данном случае идет об отражении и познании того, что и как мы познаем. Результатом этого становится знание или понимание того, что мы знаем или понимаем и того, как мы это знаем или понимаем.

Другими формами сложной рефлексии, о которых речь ниже, являются скептицизм и критичность. Они близки друг другу, но в некоторых отношениях и различны.

В целом, как таковая интеллектуальная рефлексия, по мнению Ругеро, опознает, «идентифицирует те вызовы, которые мы встречаем в своей жизни, определяет открывающиеся перед человеком возможности, она углубляет наше понимание повседневного опыта. Существенным элементом рефлексии является любопытство».

Не менее значимым качеством деятельного разума является вопрошающий характер мышления, его способность формулировать вопросы. Вопрос – начальная форма активного отражения, начало осмысления. Обыкновенно мы не любим вопросов, нам нужны ответы, подобно тому ключу от квартиры, где деньги лежат. Но ценность вопросов несомненна. Если человек спрашивает, то он активно думает. Вопрос – мощнейшее орудие познания, это тот снаряд, который мышление забрасывает в неизвестность, в мир, который нужно понять, в любую проблемную ситуацию. Но в отличие от боевого снаряда вопрос как снаряд не разрушает ситуацию, но начинает прояснять и разрешать ее. Вопрос означает, что мы начали процесс исследования, анализа, осмысления и т.д. Правильно сформулированный вопрос – это уже половина дела.

Вопрос – инструмент открытия раковины. В некоторых из них мы можем обнаружить жемчужину истины. Правда большинство «раковин» фактически полезны не тем, что там лежит жемчужина никому не ведомой истины (такие раковины редки), но тем, что там есть истины, которых не знает спрашивающий. Проще говоря, вопросы суть способы не только отражения, определения, идентификации предметов, процессов, явлений и т.д., но и путь познания, образования и, конечно же, исследования и открытий.

Вопрос (по научному, проблематизация) ценен тем, что, продуманный, сформулированный и заданный основательно, он помогает выявить пробелы в той или иной области знания, направления дальнейших исследований, места, где может быть «зарыта» разгадка тех трудностей, которые мешают обрести более полную и точную истину об объекте. Если вопрос возникает на основе хорошего изучения уже известного, то сам по себе он может быть прелюдией к обнаружению уникального знания, его приращению, к уточнению уже известного или обнаружению встроенных в знание ошибок и заблуждений. Именно поэтому так важно фиксировать свои вопросы, не проходить мимо них, ведь они могут быть сигналами того, что под ногами у вас «золотая жила», что вы на пороге открытия нового, более глубокого постижения мира.

Вместе с тем, находиться в состоянии вопрошания, когда, несмотря на все ваши усилия, ответ на вопрос не приходит, а сам вопрос продолжает беспокоить и требовать ответа, – отнюдь не легко и не приятно. Оно может оборачиваться разочарованием, усталостью, даже отчаянием. Иногда даже говорят о «муках творчества», каковые нередко происходят в поисках истины, добра, совершенства или красоты. И, тем не менее, есть способы, которые позволяют смягчить этот дискомфорт или разочарование.

Этих способов достаточно много. Наиболее распространенный среди них – коллективное обсуждение проблем, иногда называемое «мозговым штурмом». Хотя такой «штурм» как поиск ответа на вопрос не обязательно заканчивается победой, нагрузка от вопроса как бы распределяется на группу людей, что, конечно же, ведет к психологической разгрузке. И даже такая простая процедура, как рассказ о своих затруднениях и вопросах, может быть эффективным способом психологической разрядки, способом «облегчить душу».

В других случаях полезно проанализировать ситуацию, когда возник этот вопрос, узнать, возникали ли аналогичные вопросы у других людей и почему они у них возникли. Полезным в таких случаях бывает обратиться к эксперту в той же или соседней области знания, чьи советы или опыт помогут вам найти ответ на возникший вопрос. Но в любых случаях полезно проговаривать ситуацию, либо фиксировать ее в какой-то иной форме. Эта объективация вопроса позволяет работать с ним как с чем-то объективированным, «вынесенным во вне»: на бумагу, на дисплей компьютера, на диктофонную ленту и т.д.

Столь же важно не терять и чувство юмора, помня о том, что идеи уходят и приходят, а человек остается. Или, говоря иначе, идей и вопросов много, а я один и потому ценность меня как человека заведомо больше, чем тревожащих меня вопросов.[2]

Способность человека формулировать и задавать вопросы – одна из важнейших антропологических способностей человека разумного. Разум может находиться в самых разных состояниях и по разному направленным.[3] Он может быть вопрошающим, аналитическим, исследовательским, созерцающим, спекулятивным,[4] интеллигибельным (в смысле «сверхчувственным», познающим исключительно интеллектом), эвристическим (совершающим открытия), догматическим, различным образом эмоционально окрашенным, прагматическим (нацеленным на практическое применение и пользу) и т.д. Но одно из его первых проявлений в познании состоит в формулировке вопроса относительно опыта, ситуации, потребности, состояния или идеи.

Само по себе пребывание разума в вопрошающем состоянии окрашено различными эмоциями. Наиболее типичные из них: недоумение, скептичность и критичность. Недоумение – скорее начальное и преходящее состояние разума, не имеющее самостоятельного значения. Оно означает, что разум «уперся» во что-то, что в принципе непонятно, что как бы вводит его в замешательство. Однако это не более чем момент, после которого разум начинает формулировать вопросы. А это уже начало скепсиса и критического исследования. Если же недоумевающий или находящийся в замешательстве разум минует вопрошающее состояние и сразу переходит к «ответам» или действиям, то это чревато серьезными теоретическими заблуждениями или ошибочными поступками. В этом случае они будут, скорее всего, беспорядочными, хаотичными и неэффективными.

Следующим замечательным свойством мышления является его продуктивный, творческий характер. Мышление способно порождать новые идеи, новое знание на основе опыта, эксперимента, проверки гипотез, анализа, индукции, рассуждений и т.д.

Сегодня творческий потенциал мышления поддерживается большими экспериментальными и инструментальными возможностями науки и техники, современными информационными технологиями, высокоскоростными способами проверки гипотез, идей и выводов на базе компьютерной техники.

Само по себе творчество как рождение новой идеи (решения, изобретения, формулы и т.п.) происходит в результате получения ответа на поставленный вопрос или как разрешение проблемы.

В житейской ситуации полезно делать различие между возникшей проблемой и вопросом как предметом обсуждения и или спора. В первом случае формулировка проблемы не является противоречивой, тогда как предмет спора (спорный вопрос) по определению представлен набором различных несовпадающих между собой суждений или мнений относительно одного и того же предмета.

Когда мы имеем дело с какой-то практической проблемой, то главное здесь, как ее решить. Скажем, вам необходимо улучшить работу вашей фирмы. Можно взять кредит и купить новое оборудование. Можно реструктурировать ее, освободившись от неэффективного персонала или сократив его. Можно использовать новые технологии менеджмента, поменять поставщиков товара и т.п. Как правило, имеется много вариантов решения проблемы. Чтобы упорядочить ситуацию бывает полезным составить список вариантов ее решения. Большинство из них, если не все, едва ли будут оригинальными.

Для увеличения степени креативности в решении проблемы попробуйте отойти от стандартных способов решения и придумать что-то необычное. Разумеется, это нелегко, но попробуйте облегчить себе задачу.

Во-первых, попробуйте использовать аналогию или сравнение и посмотреть, как работают фирмы делающие другое дело. Есть шанс, что, несмотря на все различия, вы найдете у них те решения, которые обычно не применяются в фирмах, аналогичных вашей.

Аналогия – известный способ открытия новых решений. Она работает даже в науке. Говорят, что придти к идее вращения Земли вокруг Солнца Галилею помог вид вращающейся церковной люстры, а Гуттенберг получил творческий импульс в изобретении им печатного станка, наблюдая, как на винной фабрике с помощью пресса выжимали сок из винограда.

Во-вторых, важно использовать воображение и фантазию. Скажем, вы замечаете, что порой клиенты вынуждены с неудовольствием ждать пока освободится один из ваших менеджеров. Однако взвесив затраты на увеличение штата, вы убеждаетесь, что это серьезно снижает рентабельность бизнеса. Включив свое воображение, вы пытаетесь представить себе клиентов не раздраженно, но терпеливо и даже благодушно-расслабленно ожидающих своей очереди. Не выключая воображения, постарайтесь мысленно окинуть взглядом всю ситуацию. Возможно, вы увидите на стенах приемной изящные акварели, услышите приятную музыку или увидите весьма симпатичный аквариум с еще более симпатичными рыбками. Возможно, это и будет решением проблемы. Если к тому же вы сможете изучить вкусы и интересы ваших клиентов, то тогда будет еще проще решить возникшую у вас проблему, не расширяя штат сотрудников.

Если же речь идет о различных, порой противоположных мнениях об одном и том же предмете обсуждения или спора, то решение ищется иными способами. При этом важно понимать, что проблема, лежащая в основании споров, не должна решаться прежде, чем не будут устранены очевидные разногласия сторон. Вместе с тем самому обсуждению вопроса должно предшествовать уточнение, чтo каждая из сторон имеет в виду, высказывая свое мнение. Не исключено, что люди говорят просто о разных вещах или об одном и том же, но разными словами.

Сам процесс нормального обсуждения, т.е. свободного от внешнего давления, чрезмерных эмоций и проходящего в достаточно комфортных условиях места и времени, означает сопоставление и анализ мнений разных сторон. Это предполагает формулировку предмета обсуждения, его обоснование, оценку, проверку (экспертизу) и т.д. Ставя, формулируя вопросы и отвечая на них, участники обсуждения информируют друг друга, проясняют как свою позицию, так и предмет обсуждения. Все это – позитивный и продуктивный путь к достижению результата, т.е. решению вопроса. При этом такие процедуры, как ограничение темы обсуждения, уточнение сути дела, выключение из обсуждения посторонних вопросов также способствуют успеху.

Разумеется, при обсуждении вопроса необходимо обращаться не только к логике, но и к иным процедурам. Необходимо правильно построить сценарий обсуждения и свою линию поведения в нем. В дискуссиях важно включать воображение как в отношении идей оппонента и своих собственных, так и особенно в отношении возможных последствий результатов обсуждения, его итогов. Уместны здесь и элементы проектирования и моделирования идей и мнений.

Мы не касаемся здесь психологии переговорных процессов, но нельзя не подчеркнуть, что их общей атмосферой должна быть эмпатия, т.е. установка на понимание и сопереживание позиции другой стороны, на попытку встать на место другого и пережить как его идею, так и его аргументы. В одном отношении это не имеет ничего общего ни с симпатией, ни с антипатией. Это просто означает желание как можно лучше понять другого человека, т.е. его идею, его мотивацию, его аргументацию и его цели.

Как уже упоминалось, одним из следствий рефлективности мышления являются такие его свойства, как скептичность и критичность. Те же самые свойства вытекают и из способности разума вопрошать. Это позволяет нам определить скептичность и критичность мышления как результат рефлектирующего вопрошания или вопрошающей рефлексии.

Рефлексия в данном случае играет функцию отступления, установления дистанции, с которой мы начинаем рассматривать то, что оказывается в зоне нашего мышления. Так же как ближний бой является далеко не всегда самым эффективным, а вошедшие в клинч боксеры и вовсе теряют способность вести бой, так и при рассмотрении, идентификации чего-либо нужна оптимальная дистанция. Ее устанавливает рефлексия. Она как бы поднимается над предметом мысли с целью его лучшего познания. В силу рефлексивного характера скептичности и критичности эти свойства или модификации мышления тоже включают в себя определенное отступление от предмета сомнения или критики. Быть скептичным – это значит быть так или иначе свободным от того, на что обращено сомневающееся мышление, сохранять дистанцию свободы, вежливости и безопасности. То же мы можем сказать и о критичности, которая с самого начала означает неприятие предмета или идеи в этот момент критического отношения к нему. Точнее, объект критического рассмотрения принят, но не более чем для проверки, анализа, экспертизы, однако его оценка как подлинного или сфальсифицированного, полезного или вредного, истинного или ложного и т.д. еще впереди.

Со своей стороны способность мышления быть вопрошающим вносит в скепсис и критичность вопрос в его скрытом или открытом виде. Скепсис не может быть не вопрошающим, поскольку само его возникновение связано с попыткой связаться через вопрос с тем, что сомнительно. Там, где все ясно и нет вопросов, там нет ни сомнения, ни критики.

Тем не менее, сомнение и критичность – не одно и то же.

Скепсис происходит от греческого skeptikos, что означает «рассмотрение», «проверка», skepsis – это «вопрос», «сомнение». Соответственно скептичность как одна из модификаций мышления означает прежде всего познавательную установку человека, которая совсем не обязательно включает критику. Люди давно обнаружили сомнение как способность разумного человека. Возникло много учений о сомнении, составивших традицию скептицизма.

Особенно популярен скептицизм был в Древней Греции. Ему были привержены философы различных школ: софисты, стоики, пирронисты, киники, представители платоновской Академии и др. Можно выделить три типа скептицизма: тотальный, нигилистический скептицизм; умеренный скептицизм; современный, исследовательский скептицизм. Все они, так или иначе, являются определенными методами познания и отношения к действительности, но только последний сознательно связывает себя с научным мышлением.

Как пишет один из ведущих теоретиков и сторонников этого метода, американский мыслитель Пол Куртц, «его движущей силой является не сомнение... а исследование». П. Куртц выделяет такие черты этого метода мышления, как позитивность и конструктивность; скептицизм должен быть именно методом, программой исследования, а не абстрактной философией или психическим субъективным состоянием; исследовательский скептицизм является контекстуальным, т.е. включенным и используемым там и тогда, где и когда это необходимо для познания, а не догматично заявляющем о себе всегда и везде (что и может превратить скептика в нигилиста и циника, проваливающегося в бездны пессимизма или бредущего в пустыню отчаяния); методологический скептицизм включает в себя современные методы исследования, т.е. он научен; этот скептицизм рассматривает себя как часть процесса познания, а не как что-то самостоятельное, т.е. он – своего рода стартовая позиция процесса исследования реальных проблем, поэтому он встроен в общий ход познания и практического применения полученных в исследовании результатов. Иначе говоря, исследовательский скептицизм практичен и оптимистичен в силу оптимизма научного разума. Наконец, этот современный скептицизм универсален в той мере, в какой универсальны и общеприняты научные методы познания. На практике нет таких областей человеческой деятельности, куда запрещен вход научно-скептическому исследовательскому мышлению. Единственными ограничителями здесь являются нормы морали и права, принятые в данном обществе.

Определение критического мышления

Хотя специалисты по психологии и смежным с ней наукам предложили несколько определений термина критическое мышление, все эти определения довольно близки по смыслу. Вот одно из самых простых, передающее суть идеи: критическое мышление – это использование когнитивных техник или стратегий, которые увеличивают вероятность получения желаемого конечного результата. Это определение характеризует мышление как нечто отличающееся контролируемостью, обоснованностью и целенаправленностью, – такой тип мышления, к которому прибегают при решении задач, формулировании выводов, вероятностной оценке и принятии решений. При этом думающий использует навыки, которые обоснованы и эффективны для конкретной ситуации и типа решаемой задачи. Другие определения дополнительно указывают, что для критического мышления характерно построение логических умозаключений, создание согласованных между собой логических моделей и принятие обоснованных решении, касающихся того, отклонить какое-либо суждение, согласиться с ним или временно отложить его рассмотрение. Все эти определения подразумевают психическую активность, которая должна быть направлена на решение конкретной когнитивной задачи.

Слово критическое, используемое в определении, предполагает оценочный компонент. Иногда это слово употребляется для передачи отрицательного отношения к чему-либо, например, когда говорят: «Она отнеслась к фильму весьма критически». Но оценка может и должна быть конструктивным выражением и позитивного, и негативного отношения. Когда мы мыслим критически, мы оцениваем результаты своих мыслительных процессов – насколько правильно принятое нами решение или насколько удачно мы справились с поставленной задачей. Критическое мышление также включает в себя оценку самого мыслительного процесса – хода рассуждений, которые привели к нашим выводам, или тех факторов, которые мы учли при принятии решения. Критическое мышление иногда называют еще и направленным мышлением, поскольку оно нацелено на получение желаемого результата.

Д.Халперн считает, что «Когда мы мыслим критически – мы оцениваем результаты своих мыслительных процессов – насколько правильно принятое нами решение или насколько удачно мы справились с поставленной задачей. Критическое мышление также включает в себя оценку самого мыслительного процесса – хода рассуждений, которые привели к нашим выводам, или тех факторов, которые мы учли при принятии решения». Критическое мышление иногда называют направленным мышлением, поскольку оно направлено на получение желаемого результата.

Мечты, сны и прочие виды мыслительной деятельности, занимаясь которыми мы не преследуем определенной цели, не относятся к категории критического мышления. Точно так же не является критическим и мышление, которое стоит за нашими повседневными привычками. Например, когда мы встаем утром с постели, чистим зубы и идем знакомым путем в школу или на работу, наше мышление ориентировано на определенную цель, но практически не предполагает сознательной оценки действий, которые мы совершаем. Все это примеры ненаправленного, или автоматического, мышления.

Критическое мышление не появляется автоматически в виде побочного результата обычного обучения в какой-то области. Чтобы добиться ожидаемого эффекта, требуется прилагать систематические усилия по совершенствованию мышления. Для того чтобы учащиеся могли полностью и сознательно сосредоточиться на улучшении своих мыслительных способностей и расширить область применения полученных навыков, обучение критическому мышлению должно включать в себя большое количество примеров из различных сфер жизни.

Д.Клустер предостерегает от попытки некоторых учителей отождествлять критическое мышление с такими мыслительными процессами, как запоминание, понимание и творческое, интуитивное мышление. При всей значимости развития памяти запоминание не является мышлением. Развитие интеллекта в большей мере связано не с эксплуатацией памяти, а с развитием самостоятельного мышления. Процесс понимания также не является мышлением. Это лишь одно из предварительных условий критического мышления.

Д. Клустер выделяет пять аспектов, отличающих критическое мышление от других его типов:

  1. критическое мышление есть мышление самостоятельное;
  2. информация является отправным, а отнюдь не конечным пунктом критического мышления (знание создает мотивировку, без которой человек не может мыслить критически);
  3. критическое мышление начинается с постановки вопросов и уяснения проблем, которые нужно решить;
  4. критическое мышление стремится к убедительной аргументации;
  5. критическое мышление есть мышление социальное (когда мы спорим, читаем, обсуждаем, возражаем и обмениваемся мнениями с другими людьми - мы уточняем и углубляем свою собственную позицию).

Нужно ли и можно ли целенаправленно формировать критическое мышление? На этот вопрос со всей определенностью ответил Д.Дьюи в начале прошлого столетия. По его мнению, главное, чем должны заниматься образовательные учреждения любого типа, — это обучать детей думанию.

В критическое мышление как учебную дисциплину включены умения работать с понятиями и четко формулировать мысль; формулировать вопросы и представлять адекватные им ответы; проводить методическое сомнение; выявлять ошибки рассуждающего субъекта и т. д. Как учебную дисциплину критическое мышление характеризует ряд особенностей. Например, ориентация логических средств анализа на практические приложения в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах; учет субъективного, личностного фактора при проведении разных уровней анализа; внимание к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения. При этом сами ошибки подразделяются на случайные и сознательные, вскрывается роль последних в различного рода манипулятивных техниках, представленных как на современном уровне, так и в прошлых веках, например, у Шопенгауэра; интерес к анализу вопросительных форм, выявлению их места и роли в принятии решений, разрешении конфликтов, организации переговорного процесса и так далее.

***

Понятие критического мышления не менее широко принято в современной науке, особенно в философии, психологии и педагогике. Также как и современный научный скептицизм не имеет ничего общего с унынием, пессимизмом и нигилизмом, так и критическое мышление не имеет ничего общего с цинизмом и критиканством, с тотальной критикой всего и вся, с неприятием жизни, с бесконечным брюзжанием, с неспособностью или нежеланием видеть возможности, ценности и красоту жизни.

Существует множество определений критического мышления.

Так, согласно одному из них, «критическое творческое мышление – это способность и стремление оценивать разные утверждения и делать объективные суждения на основе хорошо обоснованных доказательств. Это способность видеть упущения в аргументах и не поддаваться утверждениям, не имеющим достаточных оснований».

Согласно другому определению, критическое мышление характеризуют как рефлексивное мышление, т.е. мышление, обращающее внимание на само себя, проверяющее свою правильность. Также его определяют как «систему психических состояний, процессов и свойств, направленных на продуцирование оценки».

Критичность мышления и критическое мышление сводятся первично к обнаружению ошибок. Можно выделить три аспекта в понимании этих понятий:

  1. выявление ошибок и несоответствий, а также их исправление, обнаружение сильных и слабых сторон изучаемого объекта;
  2. «контроль», суть которого состоит в сознательном соотнесении контролируемого (задачи или поведения) с эталоном;
  3. обоснование истинности выдвигаемых предположений.

Одно из словарных определений критического мышления имеет более развернутый вид:

Критическое мышление – способность анализировать информацию с позиций логики, умение выносить обоснованные суждения, решения и применять полученные результаты как к стандартным, так и нестандартным ситуациям, вопросам и проблемам. Этому процессу присуща открытость новым идеям. Формирование критического мышления – одна из актуальнейших задач современного обучения.

Очевидно, что все эти определения имеют свои достоинства, и, видимо, какие-то односторонности, неполноту. Конечно, идеальных определений не бывает, но попробуем внести некоторую ясность в вопрос об определении критического мышления, чтобы иметь более полное и адекватное представление о нем.

Судя по приведенным формулировкам, критическое мышление предстает как (1) рефлексивное мышление, и с этим можно согласиться, хотя вопрос о его специфике здесь не решается; (2) обращается внимание на психичность критического мышления, т.е. на то, что это психический феномен, связанный с оценкой; с этим трудно спорить, хотя это и не вносит ясность в отличительные особенности этого явления; (3) выделяются функции критического мышления, прежде всего обнаружение ошибки и обоснование истинности выдвигаемых положений; здесь нельзя не согласиться с идеей, что функцией критического мышления является обнаружение ошибки в суждениях, тогда как в формулировке и обосновании истинных положений оно играет, хотя и важную, но служебную роль. Последнее, словарное значение критического мышления кажется приемлемым только с первого взгляда, поскольку «способность» анализировать информацию с позиций логики может и компьютер, едва ли обладающий критическим мышлением, хотя некоторые слабые аналоги его и возможно заложить в виде определенных программ. Например, саморегулируемые, автореферентные системы или системы с обратной связью могут имитировать некоторые функции критического мышления.

Тем не менее, приведенные определения уже дают некоторое представление о критическом мышлении. Чтобы идти дальше, воспользуемся одним из правил правильного мышления, согласно которому, большую или трудно решаемую задачу можно попробовать разделить и решать ее по частям. В этом случае мы можем иметь следующее. Во-первых, если критическое мышление – это процесс, то у него должна быть своя природа, качества, признаки и свойства. Во-вторых, если критическое мышление – это содержательный процесс, т.е. на базу этого процесса «наложено» некоторое содержание, и его можно характеризовать через это содержание. В-третьих, если критическое мышление – это определенные действия с этим содержанием, то тогда эти действия также входят в формулировку критического мышления как научно-исследовательского метода.

Начнем по порядку. Во-первых, в природу критического мышления входит его психичность, т.е. это, несомненно, психический процесс, конкретнее ментальный, умственный процесс как один из видов психических процессов. Природа этой психичности обладает рядом уже названных важных свойств и способностей: рефлективностью, способностью к вопрошанию, оценке, креативности и эвристичности и тем самым способностью участвовать в формировании правильного, позитивного или отрицательного ответа (хотя сама по себе последняя способность не является его основной функцией).

Во-вторых, эти способности нагружаются определенным содержанием, в основном в форме утверждений, предположений и гипотез, претендующих на истинность и являющихся объектами критического мышления. При этом будем помнить, что в широком смысле критичность проявляется в любом акте мышления. Когда мы что-то отражаем и одновременно размышляем об этом, то критичность проявляется сразу в двух отношениях: она обращена как к содержанию мышления, так и к правильности или ложности размышлений об этом содержании.

Поэтому другой составной частью этого содержания являются методы контроля критическим мышлением форм «работы» мышления с этими заявлениями (объектами мышления). К этим формам относятся наблюдение, эксперимент, рассуждения, различные виды исследований и коммуникативных экспертиз. Свои внутренние критерии правильности функционирования, работы со своими содержаниями критическое мышление получает от логики с ее принципами ясности, точности, очевидности, последовательности, непротиворечивости и т.д.

В-третьих, все действия, вся работа критического разума может быть представлена как ряд процедур и правил, которые суммируются в метод исследования, выражаемый в виде набора оценочных и прескриптивных (предписывающих или нормативных) утверждений. Следовательно, критическое мышление может быть программой, учебной и тренинговой дисциплиной, помогающей выработать и укрепить наши интеллектуальные, когнитивные и исследовательские навыки и умения.

В-четвертых, у критического мышления как метода правильного, эффективного, практического и творческого мышления возникает область практического применения и приложения. В этом случае мы можем с полным основанием говорить, что критическое мышление – это необходимый элемент системы образования и воспитания, что критическое мышление имеет практически неограниченную область приложений: от научного исследования до разоблачения случаев мошенничества, от выбора жизненного пути и формирования ценностей внутреннего мира до выбора цвета галстука или рубашки.

Наконец, в-пятых, это мышление приобретает определенный ценностный статус, т.е. критическое мышление – одна из важных ценностей человека. Это значит, что оно выходит за рамки свойств, содержания и метода мышления и становится знаком достоинства личности, одной из ее интеллектуальных добродетелей, показателем уровня образованности и культуры человека.

Очевидно, что свести все эти частные определения критического мышления, все его пять сторон в одно относительно компактное целостное определение дело нелегкое и, возможно, нецелесообразное. Чтобы не изобретать громоздкий и функционально неудобный велосипед, я приведу достаточно корректное определение, содержащееся в английской версии Википедии: «Критическое мышление представляет собой ментальный процесс анализа или оценки информации, особенно заявлений или предположений, которые люди предлагают в качестве истинных. Оно формирует процесс рефлексии относительно смысла утверждений, проверяя предложенные доказательства и рассуждения и вырабатывая суждения относительно фактов. Источником информации для критически мыслящего человека могут быть наблюдения, опыт, размышления и/или отношения. В основе своей критическое мышление – это интеллектуальная ценность, которая остается таковой во всех областях исследования и которая включает: ясность, аккуратность, точность, очевидность, истинность и справедливость».

Как видно из определения, критическое мышление имеет высокую репутацию, этот вид мышления практичен. Наиболее очевидная функция критического разума – быть нашим помощником в отыскании истины, а также защитником как перед лицом лжи и мошенничества, так и ввиду нашей способности ошибаться. Но, прежде чем познакомиться с разнообразными видами заблуждений, рассмотрим более подробно логику критического мышления.

Логика критического мышления

Как было показано выше, критичность – это одно из проявлений более общей способности мышления, его рефлективности, т.е. способности мышления или сознания отражаться в себе самом, мыслить или осознавать себя, мышление, когда оно работает, т.е. мыслит. Критичность и самокритичность входят в стиль правильного мышления. Эти качества столь важны, что нужно дать им более подробный анализ как комплексу характеристик и процедур правильного мышления.

Существуют выработанные жизнью и научным исследованием правила критического мышления, которые не являются абсолютными и окончательными, но они достаточно надежны в нашей практической деятельности, обучении и познании. Некоторые из них просты и понятны с первого взгляда, некоторые требуют осмысления, но в любом случае знать их лучше, чем не знать или игнорировать. Особенно в тех случаях, когда мы сталкиваемся с мошенничеством, дезинформацией или заявлениями о паранормальных феноменах.

Первым в этих правилах, назовем, возможно, самое необычное и трудное, но, как считают скептики и многие ученые, самое важное – опровержимость.

1. Опровержимость (фальсифицируемость), одно из наиболее фундаментальных правил ясного мышления относительно заявлений о конкретных фактах, событиях или явлениях.

Фальсифицируемость означает, что должна иметься возможность представить такие доказательства или основания, или условия, данные или признаки, которые доказывали бы несостоятельность или невозможность предлагаемого нам свидетельства или заявления.

На первый взгляд этот принцип кажется парадоксальным, странным или даже ошибочным. Ведь если мы делаем истинные утверждения относительно чего бы то ни было, то как и зачем их нужно опровергать? Но здесь речь идет об особого рода опровержении. Оно имеет в виду то обстоятельство, что всякий реальный факт не является абсолютным в том смысле, что он может отвечать одним условиям, но не выдерживать других или не соответствовать им. Однако если вы сталкиваетесь с утверждениями, за которые просто невозможно «зацепиться», и они, в принципе, не подлежат никакому опровержению, поскольку невозможно представить себе условия или факты, которые могли бы опровергнуть это заявление, то считать его реалистичным, достоверным или соответствующим чему-то фактическому нет никаких оснований.

Так, например, если я заявляю о том, что в созвездии Большой Медведицы живут разумные существа, то опровергнуть такое утверждение фактически невозможно, поскольку в данном случае невозможно предоставить такие очевидные факты или условия, которые опровергали бы это заявление. Или, скажем, утверждения о том, что человечество ожидает светлое будущее. Оно также нефальсифицируемо и потому научно несостоятельно и бессмысленно, как и высказывания о том, что в прошлой жизни мой сосед по лестничной площадке был верблюдом.

Все суждения такого рода лишены содержания и бесполезны, они, как принято их называть, эмоциональны, но не фактуальны (т.е. связаны не с фактом как таковым, а с нашими субъективными и эмоциональными реакциями на них). Грубо говоря, в их основе лежат чаще всего субъективные психологические мотивы, вызываемые желаниями, идеологической, религиозной или паранормальной верой, симпатией или неприязнью и т.д.

Вместе с тем надо сказать, что принцип опровержимости играет большую роль в науке. Кроме прочего, он создает своего рода водораздел между фактами и научными гипотезами. Скажем, если мы говорим, что Вселенная бесконечна, то это будет гипотеза прежде всего потому, что точно доказать это утверждение, как и опровергнуть его, невозможно. Но эта гипотеза как общая философская и методологическая предпосылка не противоречит научным исследованиям, скажем, в области физики или астрономии. Практически все фундаментальные науки содержат в себе такие общие научные гипотезы или предположения, которые служат и исходными основаниями научных исследований, и границами между известным и неизвестным в той или иной области науки.

2. Логичность. Любой аргумент в защиту высказываемого заявления должен быть логически строгим. Правила вывода должны соблюдаться корректно и последовательно. Однако на практике случается так, что их трудно применять, поскольку это предполагает хорошее знание предмета, о котором идет речь.

3. Всесторонность. Свидетельство, предлагаемое в качестве основания какого-либо заявления, должно быть исчерпывающим или достаточным. Иначе говоря, должны быть учтены все доступные данные. Противоречивые или отрицательные данные, обычно игнорируемые защитниками высказываемой точки зрения, должны непременно учитываться для проверки достоверности утверждения.

4. Честность (искренность). Честность предполагает свободу от самообмана, принятие отрицательных результатов, способность изменить точку зрения или позицию под давлением очевидных данных, противоречащих первоначально высказанному суждению. Особое значение имеет интеллектуальная честность в различных мировоззренческих ситуациях, когда речь идет о столкновении истин разума и различных моральных, религиозных, семейных, культурных и иных ценностей. В этих случаях вступают правила свободы совести, ответственности и взвешивания последствий. Однако в рамках самого научного познания честность – это честное принятие как подтверждения результата, так и ошибки. Это смелость признать то, что открывает разум и показывает эксперимент или опыт.

5. Воспроизводимость (повторение, репродукция). Воспроизводимость объявленного результата или обнаруженного феномена предохраняет от ошибки, упущения, обмана, совпадения или случайности. Если показания, связанные с тем или иным свидетельством, основаны на экспериментальных данных, независимые эксперты должны будут получить такие же результаты.

6. Достаточность (достаточное основание). Аргумент о том, что утверждение не было опровергнуто, не является доказательством его истинности. Если отсутствие не подтверждающих свидетельств считать достаточным для признания утверждения истинным, то тогда мы можем «доказать» все, что только можно себе представить. Проще говоря, отсутствия опровергающих фактов недостаточно, должно быть и подтверждение, т.е. свидетельства в пользу высказанного суждения, а не только допущения о возможности его опровержения.

Искренность, вера, компетенция, заверения, опыт или рекомендация сами по себе не являются достаточными основаниями истинности. Вера склонна порождать самообман, заверение может попадать в объятья лжи. Завышенные или эмоционально «подогретые» ожидания могут вводить в заблуждение. Восприятие всегда выборочно, а памяти могут быть присущи искажения, провалы, подмены или преувеличения.

К критическому мышлению предъявляется ряд требований:

1. Требование умелости, искусности критического мышления связывает его с нормами плодотворной практики. Искусность означает, что критическое мышление погружено в контекст, предоставляющий надежную информацию и оправданную методологию. Критическое мышление не безразлично к нормам, с течением времени развитых в различных областях. Скорее оно направлено на приспособление практики к стандартам, которые уже доказали свою полезность в разного рода предварительных исследованиях, и к наиболее надежной информации, из которой эти исследования выводят свою релевантность и силу.

2. Ответственное мышление подразумевает связь между критически мыслящей личностью и сообществом, к которому она обращается. Критически мыслящий человек осознает обязанность представлять доводы в соответствии с принятыми стандартами или же, если существующие стандарты его не удовлетворяют, подвергать их сомнению посредством релевантной и убедительной аргументации. Предоставленные доводы оказываются предметом суждения  компетентных в соответствующей области специалистов. Критически мыслящая личность, высказывая утверждения, предоставляя аргументы или проводя анализ, должна адресовать все это специалистам, а затем учитывать их суждения.

3. Через внимание к суждениям критическое мышление направляется не на рутинную, а на творческую мыслительную деятельность, на мышление, которое не может целиком базироваться на жестких алгоритмах или других механических процедурах. Это необходимо в ситуациях сравнения различных рассуждений и определения силы альтернатив на основе учета приоритетов, факторов истинности и релевантности.

4. Критерии суть наиболее важные вещи, к которым апеллирует критическое мышление. Критерии суть резоны, составляющие для критически мыслящего человека основание оценки факторов, существенных в процессе анализа, в поддержке или критике рассматриваемых утверждений. Вот примеры некоторых критериев: стандарты; законы; подзаконные акты, правила, регламенты, каноны; указы, руководства и инструкции; предписания поведения, требования, условия и ограничения; конвенции, нормы, договоренности об унификации и итоговые обобщения; принципы, предположения, пресуппозиции, дефиниции; идеа¬лы, цели, намерения, задачи; результаты тестирования, экспериментальные данные; методы, процеду¬ры, линии поведения и т.п.

Критически мыслящий человек должен ясно представлять структуру своей аргументации. А его рассуждения, существенные для конкретного исследования, должны быть доступными для аудитории. Как правило, прикладные критерии отражают центральные понятия и методы в одной области или в ряде областей, соответствующих проводимому исследованию. Однако критерии не должны абсолютизироваться – в ходе критического мышления они могут подвергаться сомнению, изменяться или даже заменяться другими.

5. Самокоррекция требует, чтобы мыслящий человек использовал критическое мышление как метод, обращенный на его собственные рассуждения с целью их исправления или улучшения. Такой человек подвергает существующие мыслительные процессы рефлексивному испытанию; при этом используются существенные критерии и процедурные нормы, подразумевающие рассуждения открытыми для критики и переоценки.

6. Обращение к общим критериям дополняется чувствительностью к контексту. Последнее требует, чтобы использование критериев было проверено на уместность и на возможность видоизменения в каждом конкретном случае. Таким образом, критически мыслящий человек понимает критерии в связи с контекстом их использования. Он определяет их релевантность и полезность, принимая во внимание и иные альтернативы, в разной степени отвечающие этим требованиям.

Сформулированные шесть аспектов критического мышления следует понимать в соотнесении с двумя дополнительными моментами. Критическое мышление диалогично, то есть подразумевает дискуссии, в которых критерии выдвигаются, контексты идентифицируются и обсуждаются, а мыслительный процесс в целом подлежит оценке. Критические дискуссии лучше всего удаются в исследовательском сообществе, то есть в группе индивидуумов, для которых руководящим принципом является убедительность исследования и используемых в нем норм. Критически мыслящий человек через диалог стремится к истине, а также к другим нормативно приемлемым целям. Результат исследования подлежит оценке, например, в терминах эпистемологических, а не риторических норм, в свете ценностей морали, а не с точки зрения голой выгоды. Кроме того, исследовательское сообщество и поддерживающий его рациональный диалог требуют концентрации на сути обсуждаемого вопроса, а не на личностях. Сообщество исследователей не обращает внимание на статус вовлеченных лиц, за исключением того, чтобы статус отвечал исследованию; оно имеет тенденцию к привлечению, а не исключению; оно способствует более активному участию вовлеченных индивидуумов.

 

[В тексте по адресу http://becmology.ru/blog/warrior/critic_think02.htm есть большие куски из моего доклада 2004 г. «Здоровое мышление как средство профилактики и терапии патологического мышления в деструктивных культах», опубликованного затем на русском и на английском в двух научных сборниках в России и Польше. На моём сайте этот текст опубликован уже 12 лет назад и находится сейчас по адресу http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html

В вашем тексте очевидные заимствования без указания авторства и источника следующие:

Под подзаголовком «Принципы и навыки критического мышления» далее следует большой отрывок до фразы «9. признание веры лишь в оптимально разумной мере, как одного из необходимых компонентов психики и жизни человека, но не оправдывающего отказ от критического мышления или от результатов критического мышления».

Далее от фразы «Конкретные инструментальные черты здорового мышления лучше всего представить в сравнении с обыденным мышлением» до фразы «И сочетание нынешней технической вооруженности с дичайшей инфантильностью мышления очевидно самоубийственно».

Эти два больших отрывков являются прямыми заимствованиями из моего текста без каких-либо изменений, кавычек и ссылок. Таблица сравнения антиманипулятивных и проманипулятивных качеств личности также повторяется без ссылок в другом вашем тексте «Вопросы и ответы» по адресу http://becmology.ru/clients/critic_faq.htm

 

Принципы и навыки критического мышления (заимствовано из http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html)
Критическое мышление – это важнейший канальный фактор для подрыва позиций не только деструктивных культов, но и любых других попыток манипулятивной эксплуатации несовершенств человеческой психики и мышления.

Основные принципы (признаки) и навыки здорового (критического) мышления  можно условно разделить на две группы:

1. философские и базисные методологические принципы, включающие в себя соответствующие философские и общенаучные положения, а также некоторые специфические фундаментальные положения научной психологии;

2. конкретные инструментальные принципы.

Если формулировать общемировоззренческие принципы здорового мышления, то они будут примерно следующие:

1. признание и принятие фундаментального когнитивного несовершенства любого человеческого существа;

2. признание своей неистощимой способности к самообману и иллюзиям вследствие опосредованной, а не прямой, связи с реальностью;

3. признание того, что такое несовершенство может быть существенно исправлено (компенсировано) определенными навыками связи с объективной реальностью и проверкой себя реальностью;

4. признание существования вопросов без (человеческих) ответов и явлений без (человеческого) смысла, т.е. просто непознанных (или непознаваемых), неопределенных, непонятых, неизвестных;

5. отказ от крайнего желания дать ответы на все вопросы и придать всему смысл в виде необоснованных откровений и фантазий, выдаваемых за истину;

6. признание неопределенности (ни веры, ни знания) в целом ряде вопросов как нормального аспекта человеческого существования;

7. признание того, что всего лишь сам факт существования человека в осязаемом реальном мире является самодостаточным основанием для бесконечно богатой и осмысленной жизни без привлечения сверхъестественных или инопланетных «причин» и «смыслов»;

8. признание того, что у человека как индивида есть лишь одна жизнь, до которой и после которой есть лишь жизнь человечества, такая же посюсторонняя и пока исключительно одинокая;

9. признание веры лишь в оптимально разумной мере, как одного из необходимых компонентов психики и жизни человека, но не оправдывающего отказ от критического мышления или от результатов критического мышления.

[конец цитаты]

Наряду с такими логическими и формальными принципами критического мышления существует немалое число более простых рекомендаций для людей, сталкивающихся с какими-то научными, теоретическими или словесным конструкциями. К таким правилам, в частности, можно отнести следующие.

Не принимай на веру (а если принимаешь, то помни, что это принято без каких-либо фактических, логических и научных доказательств) ничего из того, о чем читал или что услышал. Иногда это правило называют правилом «резервного суждения», т.е. необходимо резервировать за собой право на проверку и решающее суждение относительно услышанного или прочитанного.

Трезво и внимательно относись к исследованиям и экспериментам, из которых различные ученые получают различные результаты или толкуют их по-разному. Лучшим в данном случае является правило «идти к источнику» или первоисточнику, т.е. к исходным данным, поскольку разноголосица ответов или перекрестные ссылки (Иван кивает на Петра, а Петр – на Ивана) могут свидетельствовать о заблуждениях, ошибках или обмане.

Если объявленный феномен не соответствует одному или более фундаментальных законов природы, то к нему нужно относиться с повышенным скепсисом.

Скептически относись к мнению людей, не являющихся экспертами в данной области. Так, например, целое племя «космобиологов», возникшее внезапно и неизвестно откуда и пропагандирующих некую космобиоинформационную энергию или биокосмическую ритмику, не имеет никакого отношения ни к космологии, астрономии и космическим исследованиям, ни к биологическим наукам, поэтому их «экспертиза» соответствующих классов явлений должна восприниматься особенно критично.

С осторожностью и трезво относись к ученым, экономистам, богословам, экстрасенсам и т.д., которые безумно влюблены в проповедуемые ими теории. Уж если профессиональный ученый в состоянии любви к своей науке может наделать много глупостей, то что же говорить о сомнительных теоретиках и учителях мудрости?

Небесполезными могут быть и такие напоминания:

1. спрашивай об основаниях, фактах и доказательствах и проверяй их;

2. обратись к возможно более надежному эксперту, а лучше к нескольким для проверки утверждения; ведь недаром же мы, даже приходя на рынок, покупаем не у первого попавшегося продавца а переходим к другому, смотрим на разницу в ценах, на качество товаров, на исправность весов и т.д.;

2. будь последователен и смел в проверке фактов, здесь нет ничего заведомо запретного; ищи альтернативные (иные) объяснения;

3. одному интуитивному свидетельству или установке попробуй отыскать другую, противоположную. Например: угроза глобального парникового эффекта? Но в этом случае увеличение в атмосфере углекислого газа ведет к улучшению роста растений; «мальтузианский» эффект: рост народонаселения? Но мировой рынок продуктов питания растет и цена на них стабильно падает; некоторые исследования показывают, что те, кто пережил Хиросиму, обладают лучшим здоровьем, чем соответствующие контрольные группы, может быть радиация – это благо? Такие контрустановки и иное интуитивное отношение к каким-то широко известным фактам делают наш ум более гибким, «взрыхляют» его, заставляют мыслить шире, подвижнее, острее;

4. если кто-то просто верит во что-то безо всяких доказательств, то, возможно, это заблуждение;

5. ставь под вопрос «образцовые» методы; в области методов познания нет «священных коров»;

6. спрашивай себя: насколько объективно обработаны эмпирические данные и насколько рациональна эта обработка; субъективное и эмоциональное отношение к данным, их подтасовка – практически неизбежная вещь;

7. следи за тем, каким образом модели или теории, опирающиеся на выборочные данные, упускают из виду неучтенные или противоположные данные;

8. доказывай себе, что твоя теория ошибочна, а не истинна (принцип фальсифицируемости или «будь «адвокатом дьявола» даже по отношению к своим идеям), помни, что есть доля истины в утверждении: ни в чем мы так не талантливы, как в доказательстве нашей правоты и оправдании собственных заблуждений;

9. допускай собственное невежество, резервируй право на решающие суждения и вместе с тем не культивируй неуверенности в себе;

10. не давай скепсису перерасти в самодовлеющее неверие, разочарование, уныние, расслабленность, скуку и цинизм.

К сказанному следует добавить еще один принцип, который иногда называют «принципом милосердия»: относись к позиции оппонента справедливо, объективно и по возможности бесстрастно; относись к оппоненту с уважением; спроси себя: каким могло бы быть научно приемлемое доказательство защищаемой им точки зрения или объявленного факта?

В качестве заключительного, относящегося уже не только к нормам критического мышления, но и к психологии скептико-гуманистического образа мысли и поведения, следует назвать принцип отношения к принципам или правила соотнесения правил мышления к мыслящему человеку. Вкратце суть их состоит в следующем.

Попытайся осмыслить, насколько известны, очевидны, понятны, приемлемы и соблюдаются тобой выше перечисленные принципы.

Если степень знакомства и практического применения их в своей жизни ты оцениваешь меньше, чем на тройку с минусом, то постарайся продумать и ответить на следующие вопросы:

А. Почему ты не следуешь, не готов или не хочешь им следовать:

  • по психологическим соображениям?
  • по моральным, религиозным или другим мировоззренческим основаниям?
  • из-за лени?
  • просто не хочу и все?

Б. Что ты теряешь, т.е. какой ущерб ты несешь или можешь понести, не следуя правилам критического мышления?

В. Какой ущерб ты можешь понести, отказавшись от привычных для себя (но не соответствующих правилам критического мышления) методов и стиля мышления, способов принятия решения и их практической реализации?

Г. Перевешивает ли ущерб Б ущерб В или наоборот?

Д. Если реальный и потенциальный ущерб Б явно больше реального и потенциального ущерба В, то подумай, как освободиться от того, что мешает тебе принять принципы критического мышления и что необходимо делать, чтобы оптимально освоить их, сделать эти принципы привычкой, практическим навыком своего мышления?

Но может случиться так, что изменение стиля мышления и попытки усвоить новые для человека принципы критического мышления приведут к такому эмоциональному или психологическому дискомфорту, что нужно будет посоветоваться со специалистами, прежде всего, с психологом. (Правда, молодым это обычно не грозит, так как их мировоззрение не столь догматично и консервативно.)

Критический ум еще никому не приносил вреда. Вред может быть от некорректных методик его усвоения, а также игнорирования особенностей среды. Нужно также учитывать и ту интеллектуальную микросреду, в которой вы живете. Может случиться так, что, например, ваша бабушка, человек глубоко верующий и не очень здоровый, окажется первым «подопытным кроликом» ваших попыток потренироваться критическому мышлению. Это может травмировать ее или ваших близких. Иначе говоря, важно учитывать контекст, ситуацию и не нарушать обычных этических правил.

И все-таки если вы чувствуете, что ничто всерьез не мешает вам попытаться повысить качество вашего мышления, но вы не в состоянии даже начать этого, то, как правило, дальше следуют методики интеллектуальной честности и волевой подготовки. Именно ослабление воли к истине, к правильному мышлению является той последней инстанцией, которая мешает сдвинуть дело с мертвой точки, особенно если мотивация слаба, а лень и равнодушие сильны. Кроме того, здесь важно «завести» интеллект, настроить его против безволия, расслабляющих и негативных желаний ничего не менять к лучшему, не прояснять и просто плыть по течению. Разум, если его слушать и слышать, обязательно победит лень, безволие и те глупости, которые мы не в силах бываем избежать.

***

[Начало цитаты из http://evolkov.net/critic.think/articles/Volkov.E.Healthy.thinking.against.cults.rus.html]

Конкретные инструментальные черты здорового мышления лучше всего представить в сравнении с обыденным мышлением (для полноты картины приводятся две таблицы с использованием несколько отличающихся формулировок):

Сравнение признаков обыденного и критического мышления:


Умелое мышление

Обычное мышление

Оценивающее суждение

Гадательное предположение

Взвешенное суждение

Предпочтение

Классификация

Группирование

Допущение

Верование

Логическое формулирование выводов

Формулирование выводов

Понимание принципов

Объединение понятий по ассоциации

Построение гипотезы

Предположение (без достаточных оснований)

Предложение мнений с аргументами

Предложение мнений без аргументов

Формулирование суждений на основе критериев

Формулирование суждений без опоры на критерии

Сравнение высших качеств и недостатков мышления


Мышление на основе наилучших принципов

Некачественное мышление

Ясность

Неясность

Точность

Неточность

Конкретность

Неопределенность

Тщательность

Погрешность

Релевантность (значимость)

Нерелевантность (незначимость)

Согласованность (последовательность)

Несогласованность (непоследовательность)

Логичность

Нелогичность

Глубина (фундаментальность)

Поверхностность

Полнота

Неполнота

Значимость

Тривиальность (банальность)

Честность (непредвзятость)

Пристрастность (предвзятость)

Адекватность (применительно к цели)

Неадекватность

Из этого сравнения видно, что та патологизация мышления, которую навязывают своим членам деструктивные культы, заключается в усугублении негативных сторон обыденного, привычного большинству людей, мышления. Также как культовое психологическое влияние является преступным использованием многих элементов повседневного социального влияния, так и когнитивное негативное воздействие культов в основном сводится к столь же преступной эксплуатации повседневного мышления.

Несмотря на то, что часто выдвигаются утверждения об излишнем рационализме нашей эпохи и о необходимости «жить сердцем» и чувствами, реальная ситуация выглядит существенной иной. Не случайно именно культы отличаются призывами «к сердцу», а не к разуму, поскольку такие спекуляции находят отклик только в условиях существенного дефицита подлинной рациональности. Фактически, как многократно доказано социальной психологией, современный человек в абсолютном большинстве случаев руководствуется не истинным размышлением, а социальными рефлексами и эмоциональными реакциями. Для многих нормальных социальных ситуаций это обстоятельство или относительно безвредно, или даже неизбежно, но оно становится чрезвычайно опасным в условиях агрессии деструктивных культов.

Одна из главных причин успешности деструктивных культов – эксплуатация потребности человека в определенности и в ясных ориентирах, потребности хотя бы в иллюзорно-однозначном и простом распознавании истины и лжи, добра и зла. Единственное средство современной культуры и всей человеческой цивилизации, которое может одновременно и утолить жажду по определенности, по ясным ориентирам, и существенно уменьшить опасность погружения в иллюзии – это критическое мышление.

Существование и относительный успех деструктивных культов указывают как раз на то, что мир стал не «слишком рациональным» (именно культы усиленно проповедуют «освобождение от ума», «следование за чувствами и переживаниями» и т.п.), а скорее всего, во многом не достиг хотя бы минимально необходимой степени рациональности.

Соответственно, проблему здорового мышления в связи с деструктивными культами необходимо рассматривать как проблему дефицита этого важнейшего компонента в современной культуре. Деструктивные культы не столько лишают людей критического (здорового) мышления, сколько используют и усугубляют либо его полное отсутствие, либо слабость и недостаточность навыков такового. И именно в такой среде они и получают столь широкое и серьезное распространение.

Если по образцу приведенных таблиц о двух сторонах мышления попробовать сравнить основные антиманипулятивные социально-психологические качества человека с его уязвимыми сторонами, то получится примерно следующее:

Сравнение антиманипулятивных и проманипулятивных качеств личности


Антиманипулятивные качества

Уязвимые для манипуляции качества

Рефлексивность

Рефлекторность (социальный автоматизм)

Личностная автономия

Конформизм

Конструктивная (активная и перспективная) адаптивность

Ситуационное (пассивное и сиюминутное) приспособленчество

Способность к объективному познанию

Субъективность восприятия реальности

Самокритика и общая критичность

Самообман и вера в иллюзии

Изменение и развитие (лабильность, динамичность, эластичность)

Стереотипность (инертность, инерционность, ригидность)

Гибкость и сложность

Потребность в однозначной определенности

Самостоятельность

Ориентация на авторитеты

Конструктивная конфликтность

Ориентация на поведение большинства

Свобода

Зависимость

Противопоставленные в трех таблицах качества мышления и поведения человека в действительности не являются взаимоисключающими, а представляют разные стороны и разные степени проявления одного и того же – противоречивого человека в противоречивых обстоятельствах. Как нет в мире абсолютного добра и абсолютного зла, а есть лишь сложные сочетания плюсов и минусов, имеющих реальное, и в этом смысле абсолютное для данной ситуации позитивное или негативное значение, — но только относительно человеческой жизни и в восприятии человека, – так нет и абсолютно хороших и абсолютно плохих свойств человеческого мышления и поведения. Несовершенные проявления человеческой психики чаще всего несовершенны лишь в определенных обстоятельствах и в определенных отношениях, а в других могут быть вполне адекватными и оправданными. Эти слабости можно рассматривать и как неизбежные моменты выращивания человеком своих лучших качеств.

В культивировании критического мышления ни в коем случае нельзя допустить ошибку, привнесенную в восприятие человеком самого себя и своего мира уже много столетий назад, когда естественные и системно связанные свойства личности и реальности превратили в якобы отдельные «черные» и «белые» сущности, переиначив реальную систему в иллюзорно-патологическую. Чрезвычайно желательно изначально учить неразрывной связанности и системности всех свойств и навыков мышления, а также сложности и многоцветности здорового восприятия сложной и неоднозначной реальности. Необходимость для человека некой определенной ориентации в целях выстраивания своей жизни и социума в условиях бессмысленной и бесцельной объективной реальности не содержит в себе фатального обречения на абсурд иллюзионного самотека обыденности. Здоровое и хорошо инструментально вооруженное системное мышление как массовое культурное достижение возможно. И уж точно жизненно необходимо. Ибо, несмотря на всю нашу компьютеризированность, в когнитивно-мыслительном плане нашей культуры мы еще в глубоком средневековье. И сочетание нынешней технической вооруженности с дичайшей инфантильностью мышления очевидно самоубийственно.

[конец цитаты]

Критическое мышление: история и современный статус

История формирования философского знания, если мы говорим о европейской философской традиции, в своей «технически-формальной» части неотделима от «критической техники», от теории и практики вопросно-ответных процедур (ВОП). Античная «критическая техника» фактически становится основанием того, что в XX в. определится под названием «Критическое мышление».

Дошедшие до нас тексты философов-досократиков не только свидетельствуют о том, что все они обсуждали космогонические проблемы, занимались поиском ответа на центральный вопрос древнегреческой философии: «Что есть все?», но и соотносили свои позиции между собой, критиковали друг друга. Вместе с тем в соответствии с существовавшими письменными источниками, наиболее четко критическая линия отрицания исходного тезиса аргументатора и противопоставления ему антитезиса реципиента проявилась в онтологических спорах между Парменидом и Горгием.

Онтология Парменида выстраивается из рассмотрения пары «ЕСТЬ – НЕ ЕСТЬ». Парменид утверждает, что «мыслить – то же, что быть... Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь есть, а ничто не есть». Эта же мысль повторяется им и в другом фрагменте: «То же самое – мысль и то, о чем мысль возникает, ибо без бытия, о котором ее изрекают, мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого сверх бытия ничего». Учение о бытие Парменида порождает особый философский дискурс размышлений о сущем как таковом.

Онтология Парменида отнюдь не является единственной в античности. Однако именно она порождает прямо противоположную ей систему онтологических взглядов. Так, онтология Горгия строится на отрицании основных тезисов Парменида, поэтому он пишет о несущем, о небытии. Трактат Горгия «О небытии, или о природе» является парадигматическим для древнегреческой софистики.   Это критический текст, в котором заложена важнейшая идея критики как отрицания. Сам трактат Горгия может быть понят «как дискурс второго порядка, критика первого, уже имевшего место дискурса, в данном случае Поэмы Парменида, чреватой всей платоновско-аристотелевской онтологией, столь прочно  вошедшей в наш рацион».

Если для Парменида речь представляет собой лишь независимо существующее бытие, то для Горгия сама идея бытия оказывается софистическим приемом. В силу этого для него идея бытия и идея ничто одинаково непознаваемы, непередаваемы, необъяснимы и поэтому лишь в речи и можно утверждать сам факт существования бытия.

Возможно, именно онтологический спор между Парменидом и Горгием порождает многие последующие линии развития критического философского дискурса. Например, спустя тысячелетия, как это мне представляется, этот спор мог определить хайдеггеровскую дихотомию Сущего и Ничто. При этом важно отметить, что Хайдеггер вовсе не говорит о том, что «ничто не есть». Он ставит вопросы: что такое Ничто? как нам натолкнуться на это Ничто? неужели Ничто имеется только потому, что есть «нет», или отрицание?

Хайдеггер формулирует целый ряд других вопросов, в которых как бы проецируется спор между Парменидом и Горгием.  Свои подходы к ответам Хайдеггер связывает с невозможностью «схватить все сущее в его безусловной совокупности», с Ужасом, в котором «приоткрывается Ничто». Важным представляется то, что хайдеггеровское Ничто как бы содержит в себе в свернутом виде горгиевские идеи Небытия, Несущего.

Критика базисных онтологических идей еще в античности не только становится основанием для развития философского дискурса, но и порождает внутри него ряд самостоятельных поддискурсов: лингвистический и политический. В свою очередь, способность суждения превращается в «наиболее политическую из человеческих способностей», а Сократ оказывается тем, «кто заставляет перейти от мысли к суждению, используя освобождающее действие критики».

Античная практика критического философствования находит свое выражение в стиле вопросительного философствования, представленного, в первую очередь, в диалогах Платона. Еще Диоген Лаэртский писал, что не Платон первым стал «сочинять диалоги». Однако в следующей фразе Диоген развивает свою мысль: «Мне кажется, что Платон, который довел этот род до совершенства, по праву может почитаться здесь первым как в красоте, так и в изобретательности».

Сократовско-платоновский стиль вопросительного философствования становится образцом для всей последующей западной философской мысли. Этот стиль не просто демонстрирует фактическую значимость критики, системы вопросно-ответных процедур для проведения и рационального обоснования выдвинутой позиции, но и включает в себя общую стратегию вопрошания в рамках любой области рассуждения. Вместе с тем критический стиль философствования проявляется не только в вопросительной установке. В нем представлены все возможные способы получения выводов, особая техника критического анализа понятий, способы формулировки суждений и «воздержания», как замечает Диоген Лаэртский, от них.

Позже Дж. Дьюи способность воздерживаться от суждения в процессе рождения мысли назовет «задержкой суждения» и определит в качестве важнейшей характеристики критического мышления. «Задержка суждения» предполагает, что человек, например, принимающий решение, прежде чем представить свою позицию в форме определенного суждения, рассмотрит другие возможные варианты решений, сформулированных в форме иных суждений.

Любопытно, как эта идея представлена в одном из текстов популярного современного писателя Пауло Коэльо. Один из его героев решает простую обыденную задачу: как поступить со сломавшимся брелком, на котором изображен герб Любляны? Он рассматривает три варианта решения: выбросить; отдать в починку; подарить внуку – пусть играет. Задачка совсем несерьезная, но герой П. Коэльо кладет брелок в карман, «чтобы попозже решить, что с ним делать». Автор текста в связи с этим замечает: «Именно поэтому доктор Игорь был директором клиники, а не ее пациентом: прежде чем принять любое решение, он его тщательно взвешивал». Решение оказывается результатом выбора и взвешивания.

Возвращаясь к идеям Сократа, следует заметить, что метод рассуждения, предложенный им, с точки зрения, например? Канта, позволяет как доказывать незнание собеседника-оппонента, так и отклонять его возражения. Кстати, Кант считал, что именно этим методом он построил свою «Критику чистого разума» Этот же метод, с его точки зрения, лежит в основе творческой системы образования. По Канту, становление философии и становление личности происходят на базе одних и тех же методов ВОП.

Сократовские диалоги стали первым шагом на пути понимания того, что взаимосвязь между вопросом и ответом оказывается формой выражения ответственности. Выбор ответа практически во всех случаях равнозначен принятию определенного решения.

Именно сократовский способ философствования, рассуждения, аргументации, основывающейся на логике вопросно-ответных процедур, заложил практические основы как европейской философской мысли, так и современного критического мышления. Наряду с этим сократовская техника оказания помощи в рождении мысли стала существенной частью творческого процесса в системе образования, включая философское. Последовательно и явственно эта идея проводилась Кантом.

Среди методов развития человеческих способностей Кант выделял искусство задавать вопросы и находить на них правильные ответы. «Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума или проницательности, – писал Кант. – Если вопрос сам по себе бессмыслен и требует бесполезных ответов, то кроме стыда для вопрошающего он имеет иногда еще тот недостаток, что побуждает неосмотрительного слушателя к нелепым ответам и создает смешное зрелище: один (по выражению древних) доит козла, а другой держит под ним решето».

Критический метод Сократа позволяет:

  • обосновывать свою позицию (в качестве которой может быть рассмотрено, например, предлагаемое или уже принятое решение);
  • вскрывать ошибки, допущенные в рассуждении оппонентом;
  • приводить аргументы в пользу адекватности используемого фрагмента знания.

Сократовская, а затем и кантовская линии в отношении к проблемам воспитания разума сохраняются в текстах других мыслителей, в частности, в работах М. Хайдеггера, Х.-Г. Гадамера, Э. Фромма.

Тексты этих мыслителей посвящены анализу различных проблем, однако, в конечном счете, для каждого из них вопросно-ответные процедуры имеют как онтологический, бытийный, так и гносеологический характер, являются необходимой структурой подлинно интеллектуальной деятельности.

Так, вся хайдегтеровская система аргументации определенным образом встраивается в процедуру вопрошания. В его философии целостная теория ВОП фактически может быть представлена следующим образом. «Всякий вопрос по делу, – пишет Хайдеггер, – уже мостик к ответу. Ответ по существу – всегда просто последний шаг спрашивания. А он остается неисполнимым без длинного ряда первых и последующих шагов. Ответ по существу черпает свою подъемную силу из настойчивости спрашивания. Ответ по существу есть лишь начало ответственности. В ней просыпается более изначальное спрашивание. Поэтому подлинный вопрос найденным ответом и не снимается». Для Хайдеггера вся «логика» «расплывается в водовороте более изначального вопрошания». Как раз эта «изначальность вопроша­ния» и диктует, по Хайдеггеру, свои законы во всех сферах интеллектуальной деятельности, где преподавание/изучение философии является лишь частным примером.

В свою очередь искомая логика вопросов и ответов, с точки зрения Гадамера, существовала еще у Платона. Однако, несмотря на серьезный опыт Платона в области логики вопросов и ответов, говорить о подготовленности к ней, по Гадамеру, по-прежнему нельзя. По-видимому, свой собственный философский анализ он рассматривает в качестве важного шага в деле подготовки читателей к логике ВОП. С его точки зрения, «структура вопроса предполагается всяким опытом». «Активность вопрошания» всегда позволяет охарактеризовать то, как происходит дело. «Логическая форма вопроса» как бы присутствует в форме любого опыта.

В качестве величайшего открытия сократических диалогов Платона Гадамер рассматривает тот факт, что они показали, что «вопрос труднее ответа». Доказать это становится возможным, с его точки зрения, в результате анализа платоновских текстов, из которых следует, что противники Сократа, стремясь перехватить у него инициативу, оказывались неспособны формулировать вопросы. «За этим комедийным мотивом платоновских текстов, – отмечает Гадамер, – стоит критическое различение  между подлинными и неподлинными речами».

Если позиции Гадамера и Хайдеггера охватывают в первую очередь философско-теоретические сферы анализа (хотя анализ педагогических вопросов в концепции Гадамера заслуживает, на мой взгляд, специального рассмотрения), то Фромм в контексте ВОП прямо говорит о проблемах образования.

По Э. Фромму, существует два типа студентов. Одни ориентированы на обладание. Они стремятся усвоить схему лекции, записать фразы лектора, получить ответы, которые можно выучить. Это приводит к тому, что такие студенты, по мнению Фромма, не стремятся к поиску чего-то нового, «ибо все новое ставит под сомнение ту фиксированную сумму знаний, которой они обладают», между ними и «содержанием лекций так и не устанавливается никакой связи, они остаются чуждыми друг другу». Для других студентов, в концепции Фромма, главным в их взаимоотношениях с миром является бытие. Они ведут себя совершенно по-иному, в частности, в образовательном процессе. Такие студенты не являются вместилищами для чужих ответов, на лекциях они действуют активно и продуктивно. Получаемая информация не становится для них пассивным балластом и лишь «фоновым знанием». «У них рождаются новые вопросы, возникают новые идеи и перспективы. Для таких студентов слушание лекции представляет собой живой процесс».

Творческое отношение к лекции, поиск собственных вопросов приводят к изменению самого человека, задающего вопросы. Обладание, по Фромму, на примере отношения студентов к лекциям характеризуется пассивностью, запоминанием ответов, отсутствием творчества. Бытие же, наоборот, – это собственные вопросы, новые идеи и как результат – развитие самого человека. Фромм считал, что чтение книг на философские и исторические темы не должно быть направлено лишь на повторение основных мыслей автора. При чтении важно научиться «мысленно беседовать с философами, обращаться к ним с вопросами».

Техника ВОП еще в античности способствовала формированию критической техники. Она же стала основой для того, что Аристотель назвал органоном и что в более поздние времена закрепилось под названием «логика». Расширенная за счет результатов, полученных в рамках формальной логики, критическая техника во второй половине XX в. определилась под названием «Критическое мышление».

Критическое мышление предполагает наличие навыков рефлексии относительно собственной мыслительной деятельности, умение работать с понятиями, суждениями, умозаключениями, вопросами, развитие способностей к аналитической деятельности, а также к оценке аналогичных возможностей других людей.

Критическому мышлению в целом свойственна практическая ориентация. В силу этого оно может быть проинтерпретировано как форма практической логики, рассмотренной внутри и в зависимости от контекста рассуждения и индивидуальных особенностей рассуждающего субъекта.

В рамках критического мышления ведется анализ практики рассуждений в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах с учетом субъективного, личностного фактора рассуждающего субъекта, внимания к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения.

Вместе с тем одна из важнейших особенностей критического мышления заключается в том, что оно учит анализу и конструированию рассуждений, получению знания вне зависимости от профессиональной сферы деятельности. В его рамках исследуются вопросы: «как?», «когда?» и «почему?», делаются те или иные выводы в общем контексте исследования. Все это порождает особый статус критического мышления в современной системе высшего образования. Появление курса критического мышления в западной системе образования в 70-х гг. XX в. было связано со стремлением преодолеть возникший в ней кризис. Началась борь­ба за рынок образовательных услуг. Постепенно лидирующие позиции в этой борьбе заняла новая образовательная парадигма, концентрирующаяся вокруг идей критического мышления и неформальной логики. По точному определению Н.С. Юлиной, ее суть заключается в «смещении основного акцента с усвоения объема информации на «раскрутку мозгов» и развитие самостоятельного, критического и саморефлексивного мышления, в обучении решению задач, а не просто использованию готового знания, в оттачивании навыков работы с любой информацией, с разнородными задачами, с «новизной» (понятие «навыки» становится ключевым). Образно говоря, новая парадигма советует, отправляясь в путешествие, не набивать рюкзак готовыми продуктами, а захватить с собой орудия, позволяющие добывать пищу в любом месте и, разумеется, умение владеть этими орудиями».

В западной системе образования началось своеобразное движение за критическое мышление. Суть его состоит в том, «что все преподаваемые в колледже и университетах академические дисциплины должны быть перестроены в саморефлексивном духе, а учащиеся должны овладеть навыками критического отношения к принятым посылкам и способам работы». Критическое мышление оказалось вполне технологичной методологией, приложимой к разным сферам интеллектуальной деятельности человека.

Это способствовало тому, что в учебных планах крупнейших международных образовательных центров, в том числе в программах старейших европейских университетов, в последние два десятилетия появилась новая дисциплина: «Критическое мышление». Для ряда западных университетов, школ экономики, права, социологии, других учебных заведений в настоящее время курс «Критическое мышление» является обязательным. В реальном учебно-педагогическом процессе в фундамент новой учебной дисциплины положена современная интерпретация классической формальной логики. Тем не менее критическое мышление в своей целостности является междисциплинарным предметом, учитывающим результаты логики и методологии науки; риторики; теории переговорного процесса; дискурсного анализа; теории массовых коммуникаций; теории принятия решения.

Вместе с тем, как и любые иные современные междисциплинарные науки, например, экология, биохимия и др., критическое мышление стало вполне самостоятельной сферой знания и столь же самостоятельной учебной дисциплиной. В этом качестве в западной системе образования критическое мышление изучается как студентами, еще только приступившими к обучению, так и профессионалами, повышающими свою квалификацию в самых разных направлениях, в том числе в области права и экономики, менеджмента и делового администрирования, государственного и муниципального управления, социологии и политологии, связей с общественностью и в других областях.

Говоря о современных истоках критического мышления в качестве специальной учебной дисциплины, следует отметить, что история ее зарождения неотделима от истории становления неформальной логики. Более того, грани между этими двумя предметами достаточно условны.

В учебных планах высших учебных заведений на протяжении многих лет читался классический курс с традиционным названием «Логика» или «Формальная логика». Кардинальное изменение названий учебных курсов во всех учебных заведениях всегда представляет собой весьма сложную проблему, поэтому проще было изменить традиционное название курса «Формальная логика» на иное «Неформальная логика», чем ввести принципиально новое – «Критическое мышление».

Логика за более чем две с половиной тысячи лет своего существования неоднократно меняла названия, сохраняя основные элементы своего содержания. В силу этого включение в учебный план новых курсов по неформальной логике подразумевало принятие определенной конвенции о том, что курсы логики будут модифицированы. На практике оказалось, что для критического мышления и неформальной логики характерны общие черты: внимание к рассуждениям, выраженным в естественном языке и используемым в публичном дискурсе, с присущими им многозначностью, неопределенностью, незавершенностью.

Особенность таких рассуждений очень четко представил Ст. Тулмин, который писал, что «мысли каждого из нас принадлежат только нам самим; наши понятия мы разделяем с другими людьми. За наши убеждения мы несем ответственность как индивиды; но язык, на котором выражены наши убеждения, является общественным достоянием». Люди оказываются «индивидуальными потребителями» «коллективных понятий», как очень точно замечает Тулмин.

Учет «индивидуальных особенностей потребителей коллективных понятий» и «социальных контекстов употребления понятий» совершенно необходим, например, в процессе принятия решений. Это становится особенно очевидным, если мы сравним данный процесс с его результатом – принятым решением, в котором должны исчезнуть многозначность и неопределенность. Принятое решение по своей сути является некоторым результатом проведенных рассуждений, а поэтому всегда оказывается завершенным. Оно должно быть четким, ясным, исключающим разночтения. Вместе с тем процесс принятия решений, напротив, допускает неясность, неоднозначность, множественность путей реализации.

Если проанализировать многочисленные современные западные учебники, учебные пособия по критическому мышлению и неформальной логике, то в них можно обнаружить как общую для всех часть, так и различного рода разделы, варьирующие от учебника к учебнику. В некоторых из них можно встретить и самые обычные темы из курса формальной логики: силлогистику, изложение логики высказываний и предикатов – это зависит от отношения автора к формальной логике, оценки ее эффективности при анализе «естественных» рассуждений.

Отличительной особенностью курсов критического мышления и одним из главных принципов является использование реальных примеров «естественных» рассуждений, взятых из самых разных областей знания и повседневной жизни, т.е. на первый план данных курсов выходит проблема применимости приобретенных знаний в области критического мышления.

Критическое мышление точно так же, как и неформальная логика, рассматривает знание как свойство сообщества, а не только индивида. Вопросы, критика определяют стратегию анализа рассуждения. С их помощью происходит улучшение и расширение исходного знания, а не создание самоочевидного знания на однозначном, надежном фундаменте.

Критическое мышление ориентируется на анализ «естественных» рассуждений, не стремясь подогнать их под стандартные структуры формальной логики. Процедуры рассуждений, как уже отмечалось, анализируются в «антропологическом» контексте с учетом особенностей рассуждающего субъекта, который характеризуется определенной волей, целевыми установками, образовательным и профессиональным уровнем и т.д.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что такой подход к анализу рассуждений в рамках критического мышления особенно важен в контексте рассмотрения проблем принятия решений. Ведь на процесс принятия решений и его реализацию серьезное влияние оказывают факторы не только объективного, но и субъективного характера. Лицо, принимающее решение (ЛПР) – индивид или коллектив – может обладать разными профессиональными качествами, преследовать различные цели, иметь разные интересы и т.д. Критическое мышление предлагает учитывать все эти качества ЛПР в процессе принятия решений.

В то же время, проводя «первичную обработку исследуемого материала», критическое мышление не только не исключает, но привлекает те методы формальной логики, которые являются адекватными для конкретного случая, и, в свою очередь, могут обладать эвристической значимостью.

Особенности критического мышления в качестве учебной дисциплины определяются ориентацией логических средств анализа на практические приложения в конкретных гуманитарных, социально-политических и естественнонаучных сферах; учетом субъективного, личностного фактора при проведении разных уровней анализа; вниманием к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения. При этом сами ошибки подразделяются на случайные и сознательные, вскрывается роль последних в различного рода манипулятивных техниках, представленных еще Шопенгауэром; интересом к анализу вопросительных форм, выявлению их места и роли в принятии решений, разрешении конфликтов, организации переговорного процесса и т.д.

Сферы применения рационального анализа, его цели и задачи могут быть различными. Умение провести его зависит от уровня профессионализма исследователя. Однако базисные средства данного анализа, основной инструментарий будут всегда одинаковыми, вне зависимости от области приложения.

Критическое мышление ориентировано на «участие» в социальной и индивидуальной жизнедеятельности человека: рассуждения применяются не только в научной сфере, но и в других областях деятельности человека, включая сферу его обыденной жизни.

В рамках критического мышления исследуется то, «как мыслит человек», принимая решения, планируя свою жизнедеятельность и фактически реализуя свои практические планы.

Одна из задач критического мышления заключается в том, чтобы влиять на уровень «практической рациональности» общества, включая тех, кто принимает решения и тех, кто реализует их.

Интеллектуальная деятельность человека формализуется в понятиях, суждениях, вопросах. Человек делает выводы и получает ответы. Интеллектуальная деятельность может быть охарактеризована с точки зрения двух основных стилей мышления – догматического и недогматического. Особенности недогматического стиля интеллектуальной деятельности, в качестве которого выступает критическое мышление, особенно четко проявляются в сравнении с догматическим.

Истоки догматического стиля мышления точно так же, как и критического, мы находим в античности. Исторически сложилось так, что понятия «догматическое мышление», «догматический стиль мышления» употребляются, как правило, в негативном смысле. Сохраняя отрицательные коннотации данных понятий, следует обратиться к понятию «догма», от которого они образованы. Как и многие другие древнегреческие понятия, оно многозначно и может трактоваться как мнение, учение,  постановление, решение, истина.

Первоначально догмами в античной культуре назывались положения, обладающие свойством неопровержимой, непреложной истины. К их числу, в частности, принадлежали решения, принятые на государственном уровне и требующие неукоснительного исполнения: государственные законы, указы, постановления. Это свидетельствует о том, что понятие «догма» употреблялось именно в положительном смысле.

Постепенно из сферы государственного управления это понятие переходит в другие области культуры. Например, древнегреческие скептики вводят это понятие в философию. Связав его с проблемами теории познания, они фактически придали ему отрицательный смысл, который и закрепился за понятием «догма» и вошел в контекст культуры в качестве общезначимого и фактически единственного.

С точки зрения гносеологии это вполне объяснимо. Теория познания, рассмотренная в качестве единственной, окончательной истины, как раз и оказывается догматической теорией познания в отрицательном смысле этого слова.

Постепенно на базе понятия «догма» формируется понятие «догматизм», характеризующее определенный стиль интеллектуального поведения. Критика догматизма широко представлена в истории философии, в частности в работах И. Канта и К. Поппера. Фактически оба мыслителя связывают догматизм с отказом от критики и аргументации.

Например, Кант исходил из того, что философии «вовсе не прилично упорствовать в догматизме и украшать себя титулами и знаками отличия математики, к ордену которого она не принадлежит, хотя имеет основание надеяться на братское (schwester-liche) единение с ней». Вместе с тем Кант в своей критике догматизма фактически учитывает и первоначальный смысл этого понятия. Так, он подчеркивает, что без догматизма не может развиваться наука, ибо она оперирует законами, представляет строгие доказательства из надежных источников.

Поппер, по-видимому, для того, чтобы отличить особенности своего понимания догматизма от понятия «догма», сформировавшегося исходно в античности, даже вводит специальный термин «reinforced dogmatism», который переводится на русский язык как «непроницаемый догматизм», или «защищенный от любой критики догматизм». Такая форма догматизма связана с отказом от рационального спора, она делает невозможным интеллектуальный прогресс.

Итак, под догматическим мышлением можно понимать такое мышление, которое не позволяет обсуждать принятые постулаты, например, в политической, мировоззренческой или экономической сферах деятельности человека. Для такого мышления характерно полное подчинение деятельности реализации абстрактных, никогда не реализуемых конечных целей. Догматическое мышление ориентировано на жесткость позиций, однозначность, безальтернативность. Оно предлагает единственную форму решения проблемы, а не рассматривает его возможные варианты. Догматическое мышление не допускает самостоятельности и выбора, и в этом смысле оно представляет собой полную противоположность критическому мышлению.

11891 words

In reply to Евгений Волков

Re: Критическое мышление. Вводный текст

by Евгений Волков -

Авторы (как я понимаю, это Никольский Андрей и Воздвиженский Артём). Более короткий текст, видимо, вводный.

http://becmology.ru/clients/critic_thinking.htm

 

Бэкмология: критическое мышлениеБэкмология стоит на позициях, что наличие у человека развитого критического мышления – это свойство, ценность которого перекрывает все стремления к успеху, счастью, поиски смысла жизни и т.п. Только критический ум создает внутреннюю гармонию, способен творить чудеса: согласует потребности с возможностями, обеспечивает беспристрастность к происходящему и проактивную жизненную позицию, создает психологическую комфортность и стрессоустойчивость.

К сожалению, критическое мышление – не дар Божий, а сложное умение, развитие и поддержка которого требует немалых усилий. Для облегчения этих усилий и была создана Бэкмология.

Критическое мышление (англ. critical thinking) – система суждений, которая используется для анализа вещей и событий с формулированием обоснованных выводов и позволяет выносить обоснованные оценки, интерпретации, а также корректно применять полученные результаты к ситуациям и проблемам.

Критическое мышление – это наши активные, целеустремленные и системные усилия, направленные на то, чтобы разобраться в мире, который нас окружает при помощи внимательного изучения своего мышления и мышления других людей, что проясняет и улучшает наше понимание.

В узком смысле критическое мышление означает «корректную оценку утверждений». Также характеризуется как «мышление о мышлении». Одно из распространенных определений – «разумное рефлексивное мышление, направленное на принятие решения чему доверять и что делать».

Критическое мышление – это поиск здравого смысла: как рассудить объективно и поступить логично, с учетом как своей точки зрения, так и других мнений, умение отказаться от собственных предубеждений. Критическое мышление, способное выдвинуть новые идеи и увидеть новые возможности, весьма существенно при решении проблем.

Критическое мышление – это использование когнитивных техник или стратегий, увеличивающее вероятность получения желаемого конечного результата. Это определение характеризует мышление как нечто отличающееся контролируемостью, обоснованностью и целенаправленностью, – такой тип мышления, к которому прибегают при решении задач, формулировании выводов, вероятностной оценке и принятии решений.

Чтобы выделить по-настоящему полезные, эффективные решения, творческое мышление должно быть дополнено критическим. Цель критического мышления – тестирование предложенных идей: применимы ли они, как можно их усовершенствовать и т.п. Творчество будет малопродуктивным, если человек не сможет критически проверить и отсортировать полученную продукцию. Чтобы провести соответствующий отбор надлежащим образом, необходимо, во-первых, соблюдать известную дистанцию, т.е. уметь оценивать свои идеи объективно, и, во-вторых, учитывать критерии, или ограничения, определяющие практические возможности внедрении новых идей.

Чаще всего под критическим мышлением понимают процесс оценки достоверности, точности или ценности чего-либо, способность оценки искать и находить причины и альтернативные точки зрения, воспринимать ситуацию в целом и изменить свою позицию на основе фактов и аргументов.

Когда мы мыслим критически, мы оцениваем результаты своих мыслительных процессов – насколько правильно принятое нами решение или насколько удачно мы справились с поставленной задачей. Критическое мышление также включает в себя оценку самого мыслительного процесса – хода рассуждений, которые привели к нашим выводам, или тех факторов, которые мы учли при принятии решения.

Критическое мышление иногда называют направленным мышлением, поскольку оно направлено на получение желаемого результата. В этом смысле оно противопоставляется ненаправленному, или автоматическому, мышлению, т.е. не направленному на достижение определенной цели.

Из чего состоит критическое мышление? В процессе познания мышление имеет несколько уровней: 1) общее мышление; 2) предметное мышление (историческое, математическое, системное и т.д.); 3) критическое мышление. Каждый последующий уровень включает в себя предыдущий: 1) общее мышление – это общий процесс обработки информации; 2) предметное мышление – это процесс обработки информации по определенному предмету с помощью методов научного познания, обогащенный предметными и методологическими знаниями; 3) критическое мышление – это процесс контроля над протеканием общего и предметного мышления, их совершенствование. Критическое мышление состоит из определенных установок исследователя, ориентирующих его на учёт контекста, широту охвата фактической информации и т.п., а также из процедур, направленных на обеспечение логического совершенства, фактической обоснованности и ценностной целесообразности рассуждений.

Существует определенный алгоритм формирования критического мышления, предполагающий ответы на следующие вопросы.

1. Какова цель данной познавательной деятельности? Цели могут включать в себя выбор одного из вариантов решения, выработку решения при отсутствии вариантов; обобщение информации; оценку надежности аргументов; оценку вероятного развития событий; проверку достоверности источника информации: количественную оценку неопределенности.

2. Что известно? Это отправной пункт направленного или критического мышления. Этот этап также включает в себя нахождение недостающей информации.

3. Что делать? Какие навыки мышления позволяют достичь поставленной цели? Знание того, как добраться от начальной до конечной точки маршрута, – движущая сила критического мышления. Здесь как раз и предполагается использование сформированных ранее интеллектуальных умений.

4. Достигнута ли поставленная цель? Точность при выполнении заданий является решающим фактором успеха. Имеет ли смысл принятое решение? Для чего?

Набор ключевых навыков, необходимых для критического мышления, включает в себя наблюдательность, способность к интерпретации, анализу, выведению заключений, способность давать оценки. Критическое мышление применяет логику, а также опирается на метазнание и широкие критерии интеллектуальности, такие как ясность, правдоподобие, точность, значимость, глубина, кругозор.

Человек с хорошо развитым критическим мышлением:

  • поднимает жесткие вопросы и проблемы, формулируя их ясно и четко;
  • собирает и допускает относящуюся к делу информацию, используя абстрактные идеи, чтобы эффективно их интерпретировать;
  • приходит к обоснованным заключениям и решениям, проверяя их по критериям и стандартам;
  • думает непредубежденно в пределах альтернативных систем мышления, распознавая и допуская, по необходимости, их предположения, причастность и практическое соответствие;
  • эффективно общается с другими при выработке решения.

Критическое мышление нужно отличать от критической установки. Несмотря на то, что в силу специфики своего подхода к решению задач критическое мышление запрещает некоторые идеи или отбрасывает их за негодностью, его конечная цель конструктивна. Напротив, критическая установка деструктивна по своей сути. Стремление человека критиковать единственно ради критики имеет скорее эмоциональный, чем когнитивный характер.

***

Развернутое определение критического мышления состоит из пяти пунктов.

Во-первых, критическое мышление есть мышление самостоятельное. Когда решение проблемы строится на принципах критического мышления, каждый формулирует свои идеи, оценки и убеждения независимо от остальных. Никто не может думать критически за нас, мы делаем это исключительно для самих себя. Следовательно, мышление может быть критическим только тогда, когда оно носит индивидуальный характер. Индивид должен иметь достаточно свободы, чтобы думать собственной головой и самостоятельно решать даже самые сложные вопросы.

Критическое мышление не обязано быть совершенно оригинальным: мы вправе принять идею или убеждение другого человека как свои собственные. Критически мыслящий человек не так уж редко разделяет чью-то точку зрения. Но главное – он при этом сам решает, что ему думать. Самостоятельность, таким образом, есть первая и, возможно, важнейшая характеристика критического мышления.

Во-вторых, информация является отправным, а отнюдь не конечным пунктом критического мышления. Знание создает мотивировку, без которой человек не может мыслить критически. Как иногда говорят, «трудно думать с пустой головой». Чтобы породить сложную мысль, нужно переработать гору «сырья» – фактов, идей, текстов, теорий, данных, концепций. Но критическое мышление вовсе не приравнивается к традиционному изучению фактов – ясно, что фактические знания отнюдь его не исчерпывают.

В-третьих, критическое мышление начинается с постановки вопросов и уяснения проблем, которые нужно решить. Человеческие существа любопытны по своей природе. Мы замечаем что-то новое – и хотим узнать, что это такое. Мы видим некую достопримечательность – и нам уже хочется проникнуть внутрь.

Однако подлинный познавательный процесс на любом его этапе характеризуется стремлением познающего решать проблемы и отвечать на вопросы, возникающие из его собственных интересов и потребностей. Следовательно, сложность обучения критическому мышлению состоит отчасти в том, чтобы помочь человеку разглядеть бесконечное многообразие окружающих нас проблем.

Критическое мышление возникает тогда, когда индивид начинает заниматься конкретной проблемой. Главный вопрос, который должен быть задан по поводу ситуации или явления, взятого за отправную точку процесса решения задачи, есть вопрос о том, какого рода проблемы это явление порождает. Фокусирование на проблемах стимулирует природную любознательность человека и побуждает их к критическому мышлению. Только сражаясь с конкретной проблемой, отыскивая собственный выход из сложной ситуации, человек действительно думает.

Благодаря критическому мышлению учение из рутинной «школярской» работы превращается в целенаправленную, содержательную деятельность, в ходе которой ученики проделывают реальную интеллектуальную работу и приходят к решению реальных жизненных проблем. Собирая данные, анализируя тексты, сопоставляя альтернативные точки зрения и используя возможности коллективного обсуждения, они ищут и находят ответы на волнующие их вопросы.

Критическое мышление – это особый вид умственной деятельности, позволяющий человеку вынести здравое суждение о предложенной ему точке зрения или модели поведения.

В-четвертых, критическое мышление стремится к убедительной аргументации. Критически мыслящий человек находит собственное решение проблемы и подкрепляет это решение разумными, обоснованными доводами. Он также сознает, что возможны иные решения той же проблемы, и старается доказать, что выбранное им решение логичнее и рациональнее прочих.

Всякая аргументация содержит в себе три основных элемента. Центром аргументации, главным ее содержанием является утверждение (называемое также тезисом, основной идеей или положением). Утверждение поддерживается рядом доводов. Каждый из доводов, в свою очередь, подкрепляется доказательствами. В качестве доказательств могут использоваться статистические данные, выдержки из текста, личный опыт и вообще все, что говорит в пользу данной аргументации и может быть признано другими участниками обсуждения. Под всеми названными элементами аргументации – утверждением, доводами и доказательствами – лежит элемент четвертый: основание. Основание – это некая общая посылка, точка отсчета которая является общей для оратора или писателя и его аудитории и которая дает обоснование всей аргументации.

К примеру, автор заявляет, что уличные художники вправе помещать свои граффити по общественных зданиях (утверждение), поскольку эти рисунки выражают их личные убеждения (довод) и порой представляют собой художественную ценность (еще один довод). Затем автор приводит доказательства – допустим, выдержку из Конституции страны о праве на свободу слова или цитату из работы политического философа, который утверждает, что каждый человек имеет право на самовыражение. Кроме того, автор может привести примеры граффити, имеющие художественную ценность. Основанием или посылкой выстроенной им аргументации служит идея о свободе слова как особо важном праве человека. Аргументация выигрывает, если учитывает существование возможных контраргументов, которые либо оспариваются, либо признаются допустимыми. Признание иных точек знания только усиливает аргументацию. К примеру, наш защитник прав уличных художников укрепит свои позиции, если признает, что у владельцев зданий тоже есть права, которые необходимо оберегать, и следует найти компромисс между правами художника и правами владельца здания, стену которого превращают в «холст». Критически мыслящий человек, вооруженный сильными аргументами, способен противостоять даже таким авторитетам, как печатное слово, сила традиции и мнение большинства, им практически невозможно манипулировать. Именно разумный, взвешенный подход к принятию сложных решений о поступках или ценностях лежит в основе большинства определений критического мышления. Имеется определение критического мышления как «принятие обдуманных решений о том, 
как следует поступать и во что верить».

В-пятых, критическое мышление есть мышление социальное. Всякая мысль проверяется и оттачивается, когда ею делятся с другими. Совершенство может быть достигнуто только в чьем-то присутствии. Когда мы спорим, читаем, обсуждаем, возражаем и обмениваемся мнениями с другими людьми, мы уточняем и углубляем свою собственную позицию. Поэтому педагоги, работающие в русле критического мышления, всегда стараются использовать на своих занятиях всевозможные виды парной и групповой работы, включая проведение дебатов и дискуссий, а также различные виды публикаций письменных работ учащихся. И нет никакого противоречия в том, что первый пункт определения критического мышления говорит о его независимости, а этот, последний, пункт подчеркивает социальные параметры критического мышления. В конечном итоге, любой критический мыслитель работает в неком сообществе и решает более широкие задачи, нежели только конструирование собственной личности. Он уделяет большое внимание выработке качеств, необходимых для продуктивного обмена мнениями: терпимости, умению слушать других, ответственности за собственную точку зрения.

***

В западной традиции принято рассматривать содержание критического мышления как совокупность трех компонентов:

1) установки, готовности к критическому мышлению (critical thinking dispositions);
2) интеллектуальных (мыслительных) навыков и умений (critical thinking  skills and abilities);
3) уже имеющихся знаний, прошлого опыта.

Обратимся к описанию каждого из перечисленных компонентов, составляющих содержание критического мышления.

Одна из самых популярных концепций критического мышления принадлежит американскому педагогу Р. Эннису, который одним из первых разработал систему установок или готовностей  (dispositions) к критическому мышлению, или, другими словами, внутренних мотиваций, влияющих на «качество» мышления. Согласно концепции Р. Энниса критически мыслящий человек  должен:

1. Заботиться о том, чтобы его взгляды, решения, были четко обоснованы, а для этого ему необходимо:

  • Стремиться к поиску новых гипотез, альтернативных объяснений, источников, выводов;
  • Быть хорошо информированным;
  • Рассматривать  точки  зрения, отличные от своих собственных;
  • Расширять свой кругозор, стремиться к разносторонней осведомлённости.

2. Быть способным четко представить как свою позицию, так и позицию других, а именно:

  • Ясно и точно понимать смысл сказанного и написанного, принимая во внимание особенности ситуации;
  • Концентрироваться на выводе или вопросе, стремиться придерживаться основной темы;
  • Искать и предлагать доводы (обоснования);
  • Принимать во внимание всю ситуацию в  целом;
  • Осознавать собственные убеждения.

3.   Уважать мнение и достоинство собеседника, т.е.:

  • уметь слушать и слышать других;
  • избегать критических замечаний, принимая во внимание чувства собеседника, быть восприимчивым и стремиться к пониманию  чужих чувств, уровня познаний и глубины суждений;
  • быть внимательным к состоянию другого человека.

На важность развития установки к критическому мышлению также указывает американский психолог Д. Халперн, разработавшая популярную в США программу обучения критическому мышлению. «Существенным компонентом критического мышления является развитие установки на то, чтобы мыслить критически и готовности к этому. Критически мыслят те, кто по-настоящему умеют думать, знают, зачем им это нужно, и готовы приложить все усилия, которые требуются для планомерной работы, выверенных действий, сбора информации и проявления определенного упорства, когда решение не очевидно или требует нескольких шагов. Выработка установки на критическое мышление не менее важна, чем развитие навыков мышления», – пишет автор (Halpern D. Thought and Knowledge: An Introduction to Critical Thinking. – New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates, Inc., Publishers, 2003).

Д. Халперн описывает следующие качества критически мыслящего человека:

1. Готовность к планированию (как «невидимый и очень важный шаг к критическому мышлению», последовательное рассмотрение предпринимаемых шагов).

2. Гибкость (как «готовность рассматривать новые варианты, пытаться сделать что-то иначе, менять свою точку зрения»).

3. Настойчивость (как «готовность взяться за решение задачи, требующей напряжения ума»).

4. Готовность исправлять свои ошибки (как стремление к поиску причин собственных ошибок, способность  «признать свои стратегии действия неэффективными и отвергнуть их, выбирая новые и совершенствуя свое мышление»).

5. Осознание (как рефлексия собственного мыслительного процесса, «наблюдение за собственными действиями при продвижении к цели»).

6. Поиск компромиссных решений (как умение «находить решения, которые могли бы удовлетворить большинство»).

Особого внимания в системе описанных установок заслуживает рефлексивный компонент критического мышления. Критически мыслящий человек осознает процесс своего мышления, обладает сознательной целеустановкой на улучшение качества своего мышления. Рефлексия как необходимое условие и неотъемлемая часть критического мышления  нашла отражение в определении Р. Пола, директора Центра критического мышления и моральной критики в США: «Критическое мышление – это размышление о мышлении, когда вы размышляете с целью улучшить свое мышление... При этом два момента имеют определяющее значение: критическое мышление – это влекущее за собой самоусовершенствование; и это усовершенствование приходит с навыками использования стандартов корректной оценки мыслительного процесса» (8. Paul  R. Critical Thinking: What Every Person Needs to Survive in a Rapidly Changing World. – Rohnert Park, CA: Center for Critical Thinking and Moral Critique, Sonoma State Univ., 1990).

Вторым компонентом содержания критического мышления являются собственно интеллектуальные (мыслительные) умения и навыки (thinking skills), составляющие его сущность. В основу современных концепций, описывающих интеллектуальные умения критического мышления, положены идеи американского исследователя Э. Глейзера. Он первым изложил набор определённых умений, которые, по его мнению, относятся именно к критическому мышлению: умение распознавать проблему и находить пути ее решения, собирать и упорядочивать необходимую информацию, распознавать неподтверждённые предположения и оценки;  точность и избирательность  в использовании и восприятии языковых средств; умение истолковывать факты и информацию, давать оценку доказательствам, обнаруживать существование или отсутствие логических связей между суждениями, делать правомерные выводы и обобщения и подвергать их сомнению, перестраивать собственную систему убеждений и формировать правильные суждения о явлениях повседневной жизни.

Вопрос о наборе тех или иных умений, которые относятся именно к умениям критического мышления, до сих пор остается открытым.  Выделим наиболее существенные, на наш взгляд, мыслительные умения, которые нашли отражение в большинстве современных концепций критического мышления:

  • Оценка надежности источников информации
  • Умение выделить необходимую информацию и способность к дальнейшей её обработке
  • Анализ и  оценка высказываний, предположений, выводов, аргументов, гипотез, убеждений
  • Умение задавать вопросы с целью получения более точной информации  или её проверки
  • Рассмотрение проблемы с различных углов зрения и сравнение различных позиций и подходов.
  • Ясность изложения собственной позиции, точность в выборе языковых средств
  • Принятие решений и умение обосновать свой выбор.

Использование данных умений в повседневной жизни и на учебном занятии имеет место при наличии уже накопленных знаний и опыта. Критическое мышление – это своего рода «мышление о знании», которое позволяет использовать ранее приобретенные знания, чтобы создавать новые. При этом понятие «знание» употребляется в самом широком смысле слова.

Критическое мышление представляет собой сложное и многостороннее явление, ключевыми компонентами которого являются: установки и готовность к критическому мышлению, владение набором интеллектуальных умений и навыков и наличие определенного опыта, научного и жизненного как «площадки» для применения этих умений.

Критическое мышление, являясь медждисциплинарной и надпредметной категорией, носит дедуктивный характер: индивид овладевает интеллектуальными умениями критического мышления вне конкретной научной дисциплины и может применять их в различных областях знаний. В то время подчеркивается индуктивный характер критического мышления, оно неотделимо от конкретной научной области и необходимым условием критического рассмотрения проблем той или иной научной дисциплины является глубокое знание этой самой дисциплины. Мы не можем критически рассматривать проблемы ядерной физики, не зная самой ядерной физики.

Говорить о развитии критического мышления человека, значит говорить о развитии у него целеустановки на улучшение качества своего мышления, совершенствовании определенных мыслительных умений и навыков, готовности пользоваться этими умениями как в деловой активности, так и в повседневной жизни.

***

Критическое мышление требует усилий, иногда значительных. Тот, кто ленив, и тот, кто не любит использовать свои умственные способности, реже прибегает к критическому мышлению. В связи с этим критическое мышление сильно отличается от механической критики. Механическая критика не требует значительных усилий, и, как правило, заявления людей, осуществляющих такую критику, не имеют прочной основы. В то время как критическое мышление необходимо для здорового общества в решении некоторых спорных вопросов, примитивная и необоснованная критика друг друга может вызвать ненужную вражду между людьми.

Критическое мышление не означает, что мы должны стать скептиками и отвергать все подряд. По сути, описание критического мышления включает в себя необходимость обращать особое внимание на определенные критерии и стандарты. На практике, если у человека нет никакой справочной информации, то ему очень трудно продвигаться вперед в своих размышлениях. Необходимо подчеркнуть, что мир не является черно-белым. В нем есть огромное разнообразие цветов. Мы можем признавать большую важность одного цвета, но не можем утверждать, что есть только один цвет. У нас, конечно, могут быть определенные убеждения, парадигмы и ценности. Они могут быть основой для некоторых критериев и стандартов, на основании которых мы оцениваем новую информацию. Время от времени великие события и выводы могут заставить нас переоценить определенные парадигмы, которые мы принимаем как должное. Тем не менее такие резкие повороты не часто случаются в жизни отдельного индивида или общества.

Какие препятствия стоят на пути критического мышления? Одним из них является опасение быть слишком агрессивным. Мы часто учим наших детей, что критиковать – значит быть невежливым. Тесно связан с этим следующий барьер – боязнь возмездия: критикуя чужие идеи, мы можем вызвать ответную критику своих. А это, в свою очередь, может породить еще одно препятствие – переоценку собственных идей. Когда нам слишком нравится то, что мы создали, мы неохотно делимся с другими нашим решением. Добавим, что чем выше тревожность человека, тем более он склонен ограждать свои оригинальные идеи от постороннего влияния.

Также необходимо отметить, что при чрезмерной стимуляции творческой фантазии критическая способность может остаться неразвитой. К сожалению, неумение думать критически – это один из возможных непредвиденных результатов стремления повысить творческую активность учащихся. Следует помнить, что для большинства людей в жизни требуется разумное сочетание творческого и критического мышления.

В заключение следует сказать, что навыки критического мышления необходимы всем. Мы должны знать свои недостатки, предубеждения, предрассудки, а также источники мировоззрения, парадигмы и информационные каналы, которые мы используем, когда обрабатываем новую информацию.

Критическое мышление – залог духовного здоровья, основа осмысления интересов человека и главный враг всех без исключения социальных недугов. В частности, оно чрезвычайно важно для того, чтобы отделить правду от мифов.

Критическое мышление не является моментальным действием, оно требует усилий и мужества признать собственные ошибки. Обучение критическому мышлению так же не является мгновенным.

Очень важно, чтобы мы, действуя на благо всего человечества, предпринимали необходимые шаги к увеличению в мире числа тех, кто мыслит критически.

Компоненты критического мышления: направленность

3169 words