https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=978855108949138&id=100004739742130
Я немало времени уделил анализу логической возможности, такого феномена как фашизм.
Настало время уделить внимание и его наиболее реальному конкуренту, в борьбе за титул «совершенного зла» - мультикультуральному человеколюбию.
Часть первая.
Я наверное сейчас кого нибудь удивлю, но вот вопрос — а что мы прикопались к детишкам в форме? Да знаю, сам тут давеча отметился. И все же — к чему претензии?
Успокаиваемся, переключаем мозг с вещать на подумать, отвечаем: мы ведем себя так, как и подобает правильному бабуину — если его побили палкой, то рычать и грызть палку - самое оно.
Недаром устроители шоу так веселятся. Не то что бы они действительно были умнее нас, но сама роль использующих «палку», делает ситуацию прозрачной для них. И наша предсказуемая реакция на стимул — изрядно поднимает их в собственных глазах.
Переодевание это всегда карнавал. Возмущают ли кого нибудь отряды эльфом и гоблинов, вампиров и вурдалаков, рыцарей (которые вполне исторически реальны и «прекрасной даме посвятил я сто смертей», или индейцев, которые минуточку — снимали с бледнолицых скальпы.
То есть в ином социально-политическом контексте, карнавализация дня победы описывалась бы в терминах окончательного изживания страха пред войной, а речи о глумлении над памятью, мы слышали бы как раз из уст «оскорбленных чувствами».
Зато во внимании сосредоточенном на форме (палке), за остроумными и содержательными замечаниями на ее тему, от нас скрываются выражаемые ей мотивации. Мотивации, которые могли быть выражены сколь угодно иначе, но от этого не стали бы ни на йоту лучше.
А зачем? - «грызите шура, грызите».
На самом деле все еще печальнее. Рядом с незначимым, чисто выразительным примером использования формы, давно существует область где роль формы совсем не декоративна, самодейственна.
Это разумеется форма школьная, призванная приучить к единообразию порядка, коллективному подчинению, общности даруемой извне. Однако по этому поводу не только не слышно протестов оппозиции, но нет собственно и единства. А между тем, в отличии от чисто карнавальной, демонстративной функции формы ко дню победы, это вариант использования формы работает не выразительно, а самодейственно. И работает ежедневно, год за годом.
Все это было так, для постановки проблемы.
Давайте ее сформулируем прямо.
Проблема в том, что одно из системообразующих оснований, делающих возможным наше гуманитарное сознание — не артикулировано в виде общепринятой аксиомы.
Деятельность любой степени сложности, направленная на адаптацию к условиям среды, будь то физические или информационные комплексы взаимосвязанных правил и законов — разумной не является.
Восприятие и как следствие деятельность бобра, сложнее чем деятельность мыши-полевки, а деятельность мыши сложнее чем у дождевого червя — но все они, независимо от сложности — доразумны.
Человеку как биологическому организму, доступны адаптационные уровни сложности, недоступные другим видам организмов. Но успешная адаптация к доступной сложности картины бытия — столь же типически доразумна как деятельность дождевого червя.
Собственно разумной деятельностью - является деятельность разума по самостоятельному упорядочиванию факторов внешних условий, относительно интенциальной или мотивационной направляющей.
Именно так, проходя путь самостоятельного упорядочивания известных схем причинно-следственных связей, мы достигаем их понимания, а не только запоминания.
И понятно, что пройдя этот путь в типичных ситуациях, мы в дальнейшем пользуемся этими готовыми схемами - заправляя постель или завязывая шнурки. Но сталкиваясь со сколь угодно новой ситуацией, с добавлением ранее отсутствующего фактора, мы можем реагировать двумя способами:
Как разумные — это значит провести реорганизацию упорядочивания с нуля, относительно мотивации или интенциальности своего целостного отношения к ситуации.
Как животные — адаптируясь. То есть адаптируя готовые поведенческие схемы, складывая из них мозаику или подбирая наиболее похожую, «подходящую».
Мы это называем — руководствоваться принципами, убеждениями, законами, как то упуская из виду, что все они не найдены нами в лесу, а являются результатом разумного упорядочивания факторов, в иных исторических и фактических условиях.
И это конечно наиболее сущностная претензия к идее верховенства закона, и добродетели абсолютного подчинения ему — которые суть идеал муравейника, торжества доразумности, адаптационной органической способности.
Отчетливое, отрефлексированное понимание этого различия, необходимо нам во всех сферах сегодняшней проблемности жизни.
Именно оно лежит в основании всех креативных подходов к школьному образованию, где под идеями саморазвития, обучения способности к самопознанию, и лежит интуиция развития разумного, а не адаптационного сознания. Разума, а не успешного организма.
И именно его недоосознанность позволяет нам реагировать на неожиданное, через адаптационный механизм их верификации, готовыми убеждениями и принципами.
Заставляет смотреть не через призму причинности, а сосредотачивать все внимание на поверхностной фактичности. На «палке».
И именно в отказе от разума в пользу высокоразвитой адаптационной способности, лежит причина того, что предельно гуманистичные и человеколюбивые убеждения, всерьез конкурируют за титул абсолютного зла.
Часть вторая.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=979421272225855&id=100004739742130
//Я немало времени уделил анализу логической возможности, такого феномена как фашизм.
Настало время уделить внимание и его наиболее реальному конкуренту, в борьбе за титул «совершенного зла» - мультикультуральному человеколюбию.//
Часть вторая.
Сделаем несколько подходов «к снаряду» 
С разных сторон.
Первое что бросается в глаза, когда сталкиваешься с особо рявыми принципами человеколюбия — это патологическое нежелание мыслить и обсуждать последствия применения безупречных принципов.
Нельзя превентивно страховаться от агрессии — вы изначально готовитесь к насилию. Нельзя ограничивать права и свободы из предположений. Нужно дождаться когда эти предположения сбудутся и надеяться на лучшее, верить в людей.
Позицию усиливает тот факт, что надеются и верят одни люди, а расплачиваются за принципы — совсем другие.
Это момент не содержательный, а именно принципиальный, установочный. Само соблюдение принципов и следование убеждениям, важнее любых последствий соблюдения и следования. Типически важнее. Принципиально. Нравственно.
Хотя чем откровеннее высказывает себя такая позиция, тем отчетливее проступает ее «по умолчанию» - для меня, для сохранения чистоты и безупречности, для успокоения совести, для морального комфорта самоощущения.
И этим «по умолчанию», сразу позиционирует себя как интенциальность индивидуально-органическая, а не всеобщая, свойственная природе интенций разума.
Но органичность установки на приоритет соблюдения и исполнения нравственных формул, понятна конечно и непосредственно.
Для разума, законы и принципы — это инструменты организации текущей реальности в соответствии со своей интенциальной (в том числе и моральной) мотивацией.
И их конечная, объективированная форма, неизбежно меняется в зависимости от изменения условий проявления, именно для сохранения предельно полного выражения самой интенциальности. Своего зачем и для чего.
И лишь для органического, адаптационного сознания, законы и принципы выступают аналогом внешних условий, адаптация к которым — единственно возможное правильное поведение.
Я бы даже добавил, проступающие здесь элементы магического мышления, неосознанно исходящего из убеждения, что следование нормам не совпадающим с фактической реальностью, заставит саму реальность адаптироваться к нормам. «Паровоз — стой! раз-два».
Второй характерной особенностью мультикультурального гуманизма, можно выделить принципиальный отказ от любого сравнения, и признания хоть какой то практической значимости различий.
Нельзя конечно сказать, что мультикультуралисты вообще не отличают мужчин от женщин, детей от взрослых, больших и толстых от очкастых — но роль и значение этих отличий обсуждать отказываются. Именно что принципиально. Мухи отдельно, котлеты отдельно.
И здесь опять являет себя установка на приоритет принципов перед реальностью, которая просто не позволяет задать, или может быть точнее — позволяет не задавать, простой вопрос: как именно соотносятся равенство и неравенство индивидов.
Ответить на него ведь несложно. Сложным оказывается, преодоление принципиального нежелания его задавать. И любые ответы проваливаются в пустоту установочной глухоты.
Хотя признаться, идея равноправного сосуществования в едином пространстве с крокодилами, завораживает своей концептуальностью.
Не обойтись нам и без канонического, третьего «заброса невода».
И он на мой взгляд самый многообещающий.
Третий вид доразумной адаптации к пространству принципов, убеждений и догматов — это требование их соблюдения, независимо от понимания.
Недавно Яков Кротов, еще раз артикулировал эту позицию, хотя как раз в его догматике сказано: «а что ненавидите — то не делайте»
И придется еще раз повторить, что аутентичное христианство — это очки на хвосте его последователей.
Сущность позиции здесь та же самая. Вместо разумного сознания, организующего логику своих действий, и на основании своих фактических возможностей, и фактических обстоятельств — предлагается чисто органический, хотя и высокоорганизованный подход, через адаптацию к фиксированным правилам, играющим роль объективных обстоятельств.
И я совершенно не спорю с тем, что организация сознательности на определенных уровнях, позволяет следовать им с полным понимаем и приятием последствий. Индийский святой, предлагающий свое тело для прокормления голодных тигрят, не идиот. Просто с точки его самоосознанности, его старое, потрепанное тело, стоит не больше чем старые протершиеся носки для нас.
А вот индивид, вдохновленный притчей и пытающийся повторить подвиг из сознания отождествленного со своей телесностью — идиот самый настоящий. Он ведь явно рассчитывает в душе, на одобрение там. Но как раз для него, никакого там не предусмотрено. Разве что в качестве утконоса второго уровня.
Совершенно согласен я и с тем, что индивид или группа индивидов, чья самоосознанность уже не зависит от внешних обстоятельств, вряд ли вообще захочет включаться в игру детей, жестко спорящих за эти самые обстоятельства. Но ему никогда не придет в голову, призывать к этому тех, чья сознательность впрямую зависит от этих обстоятельств и создаваемых ими возможностей.
И очевидная жертва своей разумности и субъектности, ради безопасности своего органического — для него выглядит ещё более нелепо чем для нас.
А вот призывы соблюдать и исполнять, не считаясь с самоосознанностью — с головой выдают логику исполняющего, адаптационного, органического сознания, принципиально отказывающегося от разума и разумной самоосознанности.
И именно поэтому, мультикультуральный гуманизм, предельно гуманистичный в своих мотивах, оборачивается столь же предельной бесчеловечностью результатов своих практических усилий.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=983386648495984&id=100004739742130
Ещё один кусочек мозаики.
То что роднит расовый консерватизм с мультикультуральным гуманизмом — это по своему мыслимый, но точно такой же, приоритет прав и ценностей этнических образований, перед правами личности и ценностью её индивидуальной жизни.
Круг замкнулся — фашисты, антифашисты — все сегодня по одну сторону баррикады.
Эпоха заклания человека продолжается.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=984280288406620&id=100004739742130
Спасибо всем за отклики. Попробую ответить на основные темы комментариев.
Хотел бы обратить внимание, что предметы сравниваются не только на тождество, но и на выявление общих черт, позволяющих их классифицировать. И хотя никто не будет утверждать что лисица и волк это одно и то же, но вряд ли кто то будет спорить и с тем, что они равно принадлежат семейству псовых.
Согласен и с тем, что сравнить можно что угодно с чем угодно, однако это не отменяет принцип классификации. А обнаруженный в мультикультуральном гуманизме, приоритет коллективного перед личным, является не просто не случайным и косметическим, но именно системообразующим для всех известных типов фашизма.
Что для позиции априорного оппонента всех консервативных, традиционных и тем более фашистских мировоззрений, выглядит парадоксально.
Согласен я и Ириной — все это лишь инерция процесса становления субъектного разума. Особенно если смотреть с расстояния пары парсек. Если же приблизиться на расстояние, где линии перестают быть математическими абстракциями — налицо то самое самозамыкание в круг или петлю. Впрочем о петле, мы можем говорить лишь гипотетически, поскольку из точки замыкания процесс еще не вышел.
Действующая причина на мой взгляд тут одна, хотя есть и значимые сопутствующие обстоятельства, играющие роль условий возможности.
Пока субъектное самосознание боролось за свою актуализацию в социальном, являясь одновременно и доминантным культурным вектором и нереализованной практически идейностью — она мыслила себя радикально, отталкиваясь от всего коллективного.
По мере того как в социальной реальности утвердились нормы свободного мира, проявились и не ожидаемые последствия.
Коллективное сознание, воспринимая свою фактическую тотальность, противостояло развивающейся субъектности лениво, более инерцией и массой, чем активной агрессией.
Утратив это ощущение надежности, стало эту агрессивность проявлять. Что собственно мы и наблюдаем о всех случаях и вариациях фашизации социумов в 20 и 21 столетиях.
С другой стороны, то что нас здесь и интересует, субъектное сознание напротив расслабилось в процессе своей неостановимой победительности. Оно утратило радикальность отторжения коллективного и обнаружило в коллективном объективную ценность.
Осознало что коллективная культура, это не зло требующее устранения из жизни, а питательная среда, инкубатор для развивающейся субъектности индивида.
А вот далее, есть несколько условий-обстоятельств, из-за которых осознание ценности коллективного, этнического, обще-социально-культурного — превратилось в обратное культивирование коллективного, как сверхценного.
(Психологический автоматизм таких убеждений, можно легко увидеть на простом мысленном эксперименте. Если некая группа террористов, никак этнически не определена, как правило никто не сомневается в необходимости ее устранения. Если же та же группа, оказывается определена как этнос, народ или культура — она приобретает определенный иммунитет и индульгенцию. При том что сами факты и деяния такой группы, никак не изменились)
Так вот, одной из возможных причин, является сама сакральность коллективного, которая досознательно влияет на нерефлексивную психику, всех принимающих ее всерьез.
Друга причина в том, что реабилитация коллективного, сама происходила в отталкивании от некоторых неприемлемо радикальных представлений, отрицания коллективных форм культуры и сознания.
И в этом вторичном отрицании, сама радикализировалась.
Наконец, не избежать и очередного упрека к нашему привычному мышлению.
Дело в том, что в общесоциальной сфере, мы как правило не мыслим, а что называется соображаем. Вот как столкнувшись с поломкой, мы как правило не анализируем ее как причинно следственный феномен, а просто соображаем как ее по быстрому устранить или купировать.
В отличии о дисциплинарного мышления, каждый в своей области — лингвистика или филология, психология или литературоведение, где даже специально не рефлексируя мы стремимся занять позицию беспристрастного наблюдателя, и рассматривать протекающие пред мысленным взором логические процессы — в социально-жизненной сфере, мы лишь рационализируем свои эмоциональные реакции, превращая их в те самые убеждения и принципы.
Поэтому, чисто эмоциональная реакция сопереживания «несчастным диким людям», в фактичности их коллективной формы сознания, превращается в убеждение, именно эту коллективную форму и ставящее во главу угла, просто не осознавая что этим самоотрицает себя, условия своей способности сопереживать.
И ладно бы себя. Больше всего бесит, что ярые апологеты таких убеждений, норовят принести в жертву дикости других людей, за которых они полагают себя вправе решать сидя в безопасных и уютных офисах.