Содержание
Карта
Онтокритика (блог)
Поиск по КОРНИ-проекту
|
Главная Содержание Карта Онтокритика (блог) Поиск по КОРНИ-проекту |
|
|
|
|
|
Джон Атак ~ КУСОЧЕК СИНЕГО НЕБА ~Разоблачение дианетики, саентологии и Л. Рона ХаббардаПеревод с английского Алексея Матвеева (Опубликован на сайте http://www.kondra-show.ru/ в августе 2007 года) |
|
Источник текста на английском языке, использованный при переводе:
| Назад 5.3. - Операция «Майснер» | Содержание | Вперед 6.2. - Восхождение посланников |
«Когда вы отходите от власти, немедленно расплатитесь
со всеми долгами, наделите своих друзей
всеобъемлющими полномочиями, и уходите с
карманами, набитыми артиллерией: потенциальным
шантажом на каждого бывшего врага, неограниченными
средствами на своем банковском счету и адресами
матерых киллеров; езжайте жить в Болгравию [sic]
и дайте взятку полиции».
Л. Рон Хаббард ИП ОХС «Ответственность лидеров»
12-е февраля 1967.
В конце 60-х на борту «Аполло» Хаббард использовал для доставки сообщений детей саентологов. Он учредил для них отдельную организацию, назначил им собственных этик-офицеров, одному из которых было только восемь лет. В итоге они стали известны как Организация посланников Коммодора (ОПК). Обычно они росли подле Хаббарда отдельно от родителей.
Несколько бывших членов ОПК рассказали подробные и шокирующие истории о времени, проведенном с Хаббардом. Кроме доставки сообщений посланники пеклись о личных потребностях Коммодора. Девочки в белых бриджах (см. фото) заботились о его одежде, готовили ему ванну, одевали его, меняли музыку на магнитофоне, зажигали сигареты и даже ловили пепел, когда тот падал. «Подразделение домашнего хозяйства» ОПК полоскало выстиранные вещи по семь, а позднее и по семнадцать раз, чтобы избавиться от малейшего запаха мыла. Двадцать четыре часа в день «дежурный» посланник следил за каждым капризом Хаббарда.
История посланницы Тони Берден не оставляет равнодушным. Ее родители были рьяными саентологами и уговорили свою дочь вступить в МО в марте 1973-го, когда ей было только тринадцать. Через несколько месяцев ее разлучили с ними и отправили на «Аполло». В сентябре ее родители ушли из Морской организации и из саентологии. Тоня осталась на попечении МО. Юридически она была за пределами их досягаемости, на панамском судне далеко за границами США. Ей сказали, что отец объявлен подавляющей личностью. Тем не менее, она хотела домой, хотела доказать своим начальникам, что сможет убедить своих родителей вернуться в саентологию. Она рассказывает, что ей велели «разорвать отношения», что «значило, что больше нельзя общаться с родителями. Они сказали мне, что мои родители не достигнут успеха в жизни, а я достигну».
Ее отправили выполнять «тренировочные упражнения», на которых она должна была изучить свои обязанности посланника Коммодора:
«Во время тренировочных упражнений я и две другие девочки тренировались в доставлении сообщений ЛРХ. Мы должны были выслушать сообщение, повторить его с той же интонацией и отсалютовать.
«Призрак» был одним из видов профессионального обучения, когда я училась прислуживать ЛРХ. Я следовала по пятам за другой посланницей и наблюдала, как она носит его шляпу и пепельницу, зажигает сигареты и готовит туалетные принадлежности. Некоторое время спустя я сама исполняла эти обязанности.
В качестве слуги я сидела снаружи его комнаты и помогала ему встать с постели, когда он звал «посланника». Я реагировала, помогала ему встать, зажигала ему сигарету, готовила душ, туалетные принадлежности и помогала ему одеться. После этого я бежала в офис, надеясь, что он пройдет проверку «белой перчаткой» [если на белой перчатке, проведенной по поверхности, появляется хоть пятнышко, все помещение должно быть вычищено заново]. Он часто просто взрывался, если находил мельчайшую пылинку, или если его одежда пахла мылом. Вот почему мы использовали 13 ведер для полоскания…
Находясь на «Аполло», я наблюдала, как отмеряются бесчисленные наказания за малейшие провинности или ошибки, сделанные в отношении очень странных и строгих инструкций Хаббарда. Несколько раз я видела, как людей помещают в цепные ящики по прямому приказу Хаббарда. Эти ящики это маленькие зловонные дыры, накрытые решеткой, в которых хранилась якорная цепь. Я видела, как одного парня продержали там тридцать ночей, а он плакал и умолял, чтобы его выпустили. Его выпускали только для того, чтобы он чистил днище, где накапливались канализационные отходы и отбросы с корабля. По-моему, его «преступление» было в том, что он взял или использовал чужой музыкальный инструмент, кажется, флейту, без разрешения».
Вот как Тоня резюмирует свои дни в ОПК: «Я была в саентологии с тринадцати до восемнадцати лет. Иногда мне платили 2,5 доллара в неделю, иногда примерно 17,2 долларов. Я не получила никакого образования».
Тоня Берден оставалась в Организации посланников Коммодора до ноября 1977-го, когда она сбежала из саентологии. В 1986-м году саентологи заплатили ей, чтобы она забрала назад свой иск, предъявленный за похищение.
В октябре 1975-го, когда у «Аполло» больше не оставалось портов для захода, Хаббард сошел на берег с небольшой группой ОПК. В 1976-м, когда он удрал в Вашингтон, его вновь сопровождала небольшая группа ОПК. ОПК стали глазами и ушами Хаббарда на Наземной базе Флага, откуда контролировалась саентологическая церковь. Они были известны как ОПК Клируотера.
С октября 1976-го года по июль 1977-го Хаббард находился в «зимней штаб-квартире» с кодовым названием «Винтовка», на плантации в Ла-Кинте. В одном из немногих «технический бюллетеней» саентологии, написанных там, он по традиции накинулся на медиков: «Врачи часто беспечны и некомпетентны, а психиатры просто откровенные убийцы. Но решение не в том, чтобы исправлять за ними их ошибки, а в том, чтобы потребовать от врачей компетентности и отменить психиатрию и психиатров вместе с психологами и другими преступными нацистскими недобитками». [1] Таким было представление о внешнем мире, которое Хаббард прививал своим наивным малолетним посланникам.
Посланница Коммодора Энн Розенблум примкнула к свите Хаббарда в Ла-Кинте в конце весны 1977-го. Его внешность поразила ее: «У него были седовато-рыжие волосы ниже плеч, гниющие зубы и очень жирное брюхо, и я думаю, что тогда он носил бороду для «маскировки». Он совсем не был похож на свои фотографии…» [2]
В июле, после рейдов ФБР в Офис хранителя в Лос-Анджелесе и Вашингтоне, Хаббард еще более уединился. Одним из двух каналов, по которым он контролировал церковь, был Офис хранителя в Лос-Анджелесе. Он бежал с тремя посланниками. Для Хаббарда было очевидно, что раз ОХ попался, он, должно быть, кишит подавляющими личностями. Связь с ОХ, следовательно, была опасна, и ОПК стала его единственным связующим звеном с церковью. Молодых посланниц не испортило тлетворное влияние внешнего, «воговского», мира. Они были детьми саентологов, часто подвергались идеологической обработке с рождения, и многие из них провели те годы, когда формировалась их личность, в компании Коммодора.
Теперь ключевые посланники, почти все девушки, немного повзрослели и оставались столь же беззаветно преданными Коммодору. С этого времени Хаббард все больше доверял только им.
Под покровом ночи Хаббард выехал с тремя посланниками в Спаркс, штат Невада, на своем универсале «Прелесть». Они отъехали от плантации с выключенными фарами, так что преследование было бы тут же обнаружено. На протяжении поездки у Хаббарда болел желудок. Наверное, напомнило о себе старое «ранение», язва, благодаря которой он до сих пор получал ветеранскую пенсию? Пришла в действие схема укрытия Хаббарда, и теперь нужно было держать его в тайне от всего мира. Два старших посланника состояли в браке под вымышленными именами. Брак был бигамным для них обоих, но юридические соображения редко останавливали близких последователей от выполнения желаний Хаббарда. Пара уверяла, что Хаббард их двоюродный дедушка, а третий посланник – двоюродная сестра, и они вместе занялись обустройством дома.
Хаббард был отшельником почти шесть месяцев, поддерживая контроль над церковью саентологии через своих посланников. Он использовал это время, делая наброски для тридцати трех учебных саентологических фильмов, и написал сценарии для пятнадцати из них. Он также сочинил причудливый киносценарий под названием «Бунт на звездах». Вопреки его предостережениям о том, что ОТ3 смертелен для непосвященных, в «Бунте на звездах» со многими подробностями рассказывалось о вымышленных инцидентах, произошедших семьдесят пять миллионов лет назад. Злому принцу Ксену, зачинщику массовых убийств, в его преступных деяния содействовал галактический министр Чи, а также исполнительный президент «Галактического межпланетарного банка» Чу. Кроме Чи и Чу мы находим Миша, одного из немногих «Лояльных офицеров», которые пережили катастрофу, леди Мин и героического Рола, в котором можно узнать Хаббарда.
В декабре 1977-го Хаббард уже не мог противостоять искушению запечатлеть свои сценарии на целлулоиде. «Бунт на звездах» предполагалось делать зрелищным, но это потребовало бы мастерства и бюджета «Звездных войн». Тем не менее, можно было начать с нескольких саентологических рекламных и учебных фильмов. Технические фильмы должны были стать демонстрацией хорошего одитинга. Хаббард вернулся в свою зимнюю штаб-квартиру в Ла-Кинте.
Хаббард приобрел недвижимость в Индио, Калифорния. Десятиакровое ранчо под кодовым названием «Монро» стало казармой для команды ОПК, которая и снимала учебные фильмы. Ранчо на 140 акров, где происходили съемки, получило кодовое название «Сильвер». Похоже, популярное слово для кодовых названий. В грейпфрутовом саду Сильвера был построен огромный сарай, камуфляж для киностудии Хаббарда.
В саентологическом мире началась кампания по вербовке профессионалов, имеющих опыт в музыке и фильмах. В возрасте пятнадцати лет Вердон Хартвелл ушла из школы, чтобы вступить в ОПК. Ее старшая сестра занималась саентологией уже несколько лет. Их родители были великолепными танцорами, и только что завершили вводный курс по общению, когда к ним подошли рекрутеры в «киноорганизацию ОПК». Их выманили в пустыню сладкими посулами отличной зарплаты, волнующей работы и превосходной местности. Им даже показали фотографии курортного отеля в Клируотере, в котором они будут жить. Вместо этого они оказались в пустыне, в грязи Монро, вместе с прочими членами «киноорганизации».
Эдел и Эрни Хартвелл дали своей семье и друзьям адрес предполагаемого места назначения. Они были удивлены, когда саентолог, который встретил их в аэропорту, проверил машину на прослушивающие устройства и поехал закоулками, чтобы убедиться, что за ними не следят. Он объяснил предосторожности тем, что местонахождение Хаббарда было совершенно секретно.
Эрни был ошарашен, когда они приехали: «Я был в полном шоке. Вокруг все бегали в шортах, рваной одежде, грязные и растрепанные… Нас разместили в… маленькой трехкомнатной лачуге на краю ранчо… Мы вошли внутрь – какой бардак… повсюду были разные насекомые.. Удобства состояли из матраца на полу… когда кто-нибудь включал свет, это, конечно, тревожило всех жуков и воздух наполнялся летающими тварями».
Хартвеллы приступили к работе. С самого начала расписание было таким: рабочий день начинается в семь утра и заканчивается в одиннадцать или двенадцать вечера. Несмотря на протесты, им не давали свободного времени, даже в субботу и воскресенье. Им сказали, что к рекрутеру, солгавшему им о великолепной оплате и рабочих условиях, применили дисциплинарные меры. Старое саентологическое извинение: «Его отстранили». Это не помогло.
Эдел Хартвелл была сбита с толку:
«Больше всего мне не нравилось то, что… прежде, чем мы вообще могли хоть куда-то сходить, нас инструктировали, как врать. Если мы вдруг встретим кого-нибудь из знакомых, мы должны соврать ему, сказать, что мы здесь просто в отпуске. У нас было имя человека, у которого мы живем, и прочая информация. Нам приходилось пройти двадцать пять миль, чтобы воспользоваться телефоном и… обычно кто-нибудь был с нами… Газет не было…
Нас учили, как отделываться от слуг закона: агентов ФБР, правительственных чиновников, от любого полицейского, которому что-нибудь могло понадобиться от Хаббарда… Было [sic] четыре разных способа справиться с ними, даже если… нам придется использовать… физическую силу. И это продолжалось днями, это обучение. Один из нас прикидывался агентом ФБР, а другой оставался собой… до тех пор, пока все не получалось гладко.
.. мы были просто отрезаны от мира. Мы были за закрытыми, запертыми дверями, и занавески были всегда задернуты… Мы должны были прятать все, что имеет слово «саентология», книги и все вообще, что могло бы выдать, что это церковь саентологии…
Каждый раз, когда мы переходили из одного здания в другое, все, что мы несем, должно было быть в мешках. Все со словом «саентология» убиралось из виду… Фреда Рота отправили в ОПР за то, что он сказал слово «саентология» на площадке для гольфа».
Вся исходящая почта проходила цензуру, а вся входящая шла через Клируотер. Эрни Хартвелл был ветераном ВМФ, так что Эдел жила не в тепличных условиях, но даже несмотря на это она была ошарашена выражениями Хаббарда:
«Однажды я была в ангаре, в костюмерной, работала… К тому времени я еще не встречала Хаббарда. Вдруг я услышала грязный матерный визг, такой ужасной ругани я никогда прежде не слышала. Я что-то держала в руке, и это упало на пол, а челюсть просто отвисла от изумления. Я спросила: «Боже мой, кто это?». Мне ответили, что это Босс, поскольку из соображений безопасности нам нельзя было использовать слово «Хаббард». Я спросила: «Вы хотите сказать, что лидер церкви говорит вот так?». Мне ответили: «Да. Он не верит в сдерживание эмоций».
Эрни подтвердил это: «Это был визгливый маньяк… Он мог велеть вам сделать что-нибудь, затем через пару минут вернуться и сказать вам не делать этого». Многие люди, которым довелось быть в тесном контакте с Хаббардом, рассказывают о таких приступах крика.
За пять месяцев своего нахождения там Дел никогда не видела, чтобы Хаббард менял свой гардероб (см. фото): «Это большой мужик с большим животом. Длинные редкие волосы, серые с рыжеватыми пятнами, и он всегда носил штаны не по размеру с одной подтяжкой, на нем всегда была бандана и ковбойская шляпа». [3]
Из-за того, что у Хаббарда была фобия пыли, перед его приходом декорации нужно было протирать влажной тряпочкой со специальным мылом без запаха и четыре раза ополаскивать чистой водой. Далее проводилась проверка «белой перчаткой». Это было проблематично в тех случаях, когда на декорациях еще не успевала высохнуть краска. Команда отчаянно пробовала любые подручные средства, чтобы подсушить краску после того, как дозорный на столбе замечал вдалеке автомобиль Хаббарда. Декорации, приготовление которых в Голливуде заняло бы недели, здесь приходилось сооружать за один день. Съемку обычно проводили ночью.
Если у кого-нибудь поднималась температура, его закрывали на карантин в комнате три на четыре метра. Эдел Хартвелл вспоминает, что однажды там теснились тринадцать подростков одновременно, все с температурой и сигаретами в зубах (поскольку рак есть лишь следствие инграмм, или боди-тетанов, или еще чего-нибудь, у саентологов к нему якобы иммунитет).
Хаббард приезжал в восемь вечера, и команда подобострастно выполняла его визгливые инструкции до семи утра с одним единственным получасовым перерывом, но не для приема пищи.
Будучи гримером, Эдел Хартвелл помогала Хаббарду удовлетворять одну из его навязчивых идей. Готовили галлоны фальшивой крови:
«Хотел ли он делать фильмы кровавыми… Мы снимали сцену, и вдруг он выкрикивал «Стоп! Добавьте сюда крови, добавьте сюда крови». Мы выбегали на съемочную площадку со всем этим сиропом Каро и пищевыми красителями и просто вываливали все на актеров. Затем мы снимали еще, и он снова останавливал и говорил: «Недостаточно крови». И мы набрасывали на них еще больше.
…Мы работали над сценой бомбежки офиса ФБР… на актерах было столько крови… мы просто уже не могли добавить еще, чтобы угодить Хаббарду. Мы наделали оторванных рук, ног… короче, с самого начала был полный хаос. Мы вылили столько крови на этих актеров, что им пришлось вместе с одеждой отмокать в душе прежде, чем они смогли переодеться. Вот чего хотел Хаббард».
Этот фильм о ФБР показывали саентологам в США в то время, когда близился судебный процесс над Мэри Сью Хаббард и остальным персоналом Офиса хранителя. Однажды Хаббард распорядился так разукрасить актеров кровью, что двух из них потом пришлось выстригать из одежды, которая накрепко приклеилась к телу.
Коммодор взрывался в неистовом бешенстве. По словам Эдел: «Однажды я видела, как он сорвал свою шляпу, и принялся по ней топать и плакать как ребенок. Я видела, как он с размаху бил девушек рукой по лицу... [I have seen him just take his arm... and throw it wild and hit girls in the face… - прим. перев.] Одна девушка должна была следовать за ним со стулом. Если он садился, стул должен был оказаться именно в том месте, куда он сядет. Одна девушка промахнулась на несколько сантиметров, он упал, и ее отправили в ОПР».
Команду держали под непрекращающимся сильным давлением. Даже повар Хаббарда работал с шести утра до десяти вечера только чтобы приготовить завтрак, обед и ужин, которые устроили бы Коммодора. Хаббард часто жаловался, что бригада тратит больше, чем нужно. Был случай, когда из-за предполагаемой расточительности пришлось пользоваться листками из телефонных справочников как туалетной бумагой. Условия были ужасными даже для саентологов «на хорошем счету», но для тех, кто оказывался в ОПР, условия становились просто невыносимы. ОПРовцы хранили свою одежду в коробках и спали на матрацах, брошенных на открытом воздухе в те немногие дневные часы, что им отводились на сон.
Дочь Эдел отправили в ОПР, и Эдел с болью узнала, что им нельзя даже разговаривать с ней: «Я видела, как она перетаскивала свой матрац от одной тени у дерева к другой. Я спросила, почему она это делает. Она была больна и не могла быть с остальными. Так что ей пришлось спать отдельно и охотиться за тенью… было 117 градусов по Фаренгейту».
Эрни Хартвелл продолжает рассказ: «Нас не запрограммировали в саентологию; нам не промывали мозги. Мы не следовали за путеводной звездой или неотразимостью Хаббарда… Все другие люди… принимали эти условия… Они не возражали ни против жуков, ни против змей… скверной еды, скверных жилищных условий, всей грязи».
Хартвеллы решили, что с них достаточно, и им сообщили, что они должны предстать перед «Правлением» прежде, чем уйти. Ждать пришлось две недели. Все это время саентологи работали с Эдел, и в день, когда они должны были отбыть, она сказала Эрни, что остается. Они были женаты почти пятнадцать лет. Она была больна, и они оба считали, что саентологический одитинг поможет ей. Эрни решил вернуться в Лас-Вегас, найти работу, чтобы помочь ей оплатить любое медицинское лечение, которое потребуется в дополнение к одитингу. Вердон решила оставаться с Хаббардом.
Как сказал Эрни: «Похоже, они делают все, что в их силах, чтобы разрушать семьи и счастье. Со мной… в жизни не случалось ничего тяжелее, чем оставить их в таких условиях, оставить их с человеком, который был совершенно безумен».
Вернувшись в Лас-Вегас, Эрни нашел работу. Примерно через шесть недель после того как он покинул киноорганизацию ОПК, его посетил саентологический «священник» и обвинил Эрни в разглашении тайны о местонахождении Хаббарда. Сделав это, саентолог предъявил Хартвеллу свидетельство о браке и сказал, что Эдел хочет развестись. Эрни потерял дар речи. Затем священник спросил, могут ли Эдел и Вердон использовать его адрес для подачи заявления на паспорт в связи с тем, что они уезжают из США. Эдел сказали, что поскольку Эрни выдал местонахождение Хаббарда, вся бригада выезжает за границу. Ей сказали, что для оформления паспорта потребуется свидетельство о браке. Она ничего не знала о разводе.
Рекрутеры обещали, что Эдел Хартвелл получит специальный одитинг и должный медицинский уход по болезни. Никакого лечения не предоставили, и ее состояние становилось все хуже и хуже. Однажды она весь день проработала без еды. Было 102 градуса по Фаренгейту в тени:
«К половине шестого я еле стояла на ногах и сказала им, что должна уйти. Я прошла, пошатываясь, некоторое расстояние… свалилась в канаву; я чувствовала себя как пьяная… Они вошли и разбудили меня, и сказали, что уже семь часов, и я должна выходить, потому что Хаббард скоро приедет на съемочную площадку. Я не могла. Тогда на меня написали доклад в этику.
…В другой раз я пожаловалась, что должна идти домой, потому что меня не лечат. Я исхудала, была ужасно бледная и испытывала сильные боли, а меня отвели в помещение и усадили проверяться на Э-метре…
…На следующий вечер нас заставили чистить ангар. Мы начали в шесть часов, и мы терли этот сарай щетками до четырех утра… Любой, у кого температура, немедленно признавался нетрудоспособным. Но если кто-нибудь болел, и при этом не имел температуры, над ним подшучивали и насмехались».
Почти через три месяца после разлучения, Эдел Хартвелл покинула съемочную группу и воссоединилась с мужем. Следующим шоком оказался «счет нахлебника» за все обучение и одитинг, которое Эдел получила за пять месяцев нахождения в пустыне. Счет был на 5 500 долларов. Когда Эрни пожаловался в Офис хранителя в Лас-Вегасе, он получил ответ, что ему недосчитали 5 000, которые он должен сверх этого, и в итоге сумма стала 10 500.
Через несколько дней его попросили подписать обязательство на 30 000 долларов, подлежащих уплате, если он скажет что-нибудь плохое о саентологии. В негодовании Эрни напомнил им, что до сих пор он выполнял условия каждой сделки, в отличие от саентологов, которые не выполняли никаких обязательств. Он потребовал письма от них, в которым бы говорилось, что они оставят его в покое. После нескольких безрезультатных встреч саентологи увеличили свои требования. Эрни должен был подписать заявление, в котором говорилось, что он всю свою жизнь был алкоголиком, надругался над своими детьми, был плохим отцом и добытчиком, убил собственного отца и должен саентологии 60 000 долларов. Даже рейды ФБР не смогли усмирить произвол Офиса хранителя.
В конце концов, замученный и напуганный до потери рассудка Эрни почувствовал себя вынужденным сделать именно то, что ОХ пытался ему помешать сделать. Ради безопасности, своей и Эдел, он пошел в полицию и рассказал им все. Каким-то образом ОХ убедил одну газету напечатать рассказ о том, как Эрни Хартвелл пытался вымогать у саентологов деньги. Телевидение подхватило это. Эрни был один против мощной организации. Эдди Уэйтерс, который в то время работал в ОХ Лас-Вегаса, сейчас подтверждает заявления Хартвелла о преследованиях. Другой свидетель сообщил, что Хаббард лично приказал отобрать в папках с исповедями Эдди Хартвелла что-нибудь предосудительное. [4]
Действительно, есть много свидетелей систематического просмотра папок с исповедями во всей саентологии на протяжении многих лет с целью нахождения материала для того, чтобы шантажом заставлять строптивцев действовать сообразно целям саентологов. Мэри Сью Хаббард издала в 1969-м приказ для ОХ, касающийся этого метода сбора информации. Во время съемок учебных фильмов папки большинства членов бригады подобным же образом просматривали в поиске потенциально полезной информации.
Все равно большая часть энергии, вложенной в съемки фильмов, была потрачена впустую. Как говорит Эдел: «С этими фильмами забавно то, что их так никому и не показали. Хаббард всегда винил кого-нибудь за то, что он все испортил, и фильм отправлялся на полку». [5]
В 1986-м церковь саентологии выплатила Эдел Хартвелл 150 000 долларов в тайном урегулировании ее тяжбы против них.
Удовлетворяя свои режиссерские фантазии и жажду крови с помощью учебных фильмов, Хаббард еще раз пересмотрел дианетику. Теперь она превратилась в «дианетику новой эры». Хаббард также поругал ЛСД и разработал «Программу потения». Хаббард был убежден, что ЛСД «остается в теле»; сомнительная гипотеза, поскольку ЛСД неустойчив и водорастворим. Программа Хаббарда была предназначена для «вымывания» следов приема ЛСД из тела. Любой, кто когда-либо принимал ЛСД, должен был принимать колоссальные дозы витаминов и чайную ложку соли каждый день. Диета ограничивалась фруктами, фруктовым соком и «легкоусвояемым жидким белком». Затем жертва должна была бегать в прорезиненном спортивном нейлоновом костюме не менее часа в день. [6] Некоторые бедолаги тратили месяцы на эту программу пока ее, наконец, не заменили «Программой очищения». Нет сомнений, что эта неестественная программа некоторым людям испортила немало здоровья.
Сам Хаббард «Программу потения» не проходил, но он получил огромное количество одитинга по дианетике новой эры. Правда, это никак не повлияло на его вспышки гнева. Проект учебных фильмов приостановился незадолго до ухода Эдел Хартвелл. Дела у Хаббарда обстояли неважно.
[1]. Technical Bulletins of Dianetics & Scientology vol. 11, p. 259.
[2]. Anne Rosenblum affidavit, p.22.
[3]. St. Petersburg Times, "Scientology," p.20.
[4]. Vol. 3 of transcript of Clearwater Hearings, 1982, p.260; Waiters in vol. 25 of transcript of Church of Scientology of California vs. Gerald Armstrong, Superior Court for the County of Los Angeles, case no. C 420153, p.4394-7; Douglas in Armstrong vol. 25, p.4437; Nancy Dincalci in Armstrong vol. 20, pp. 3530f; Janie Peterson in Clearwater Hearings vol. 4, p. 81; Guardian Order 121669, 16 December 1969, by Mary Sue Hubbard.
[5]. St. Petersburg Times, "Scientology," p.20.
[6]. Technical Bulletins of Dianetics & Scientology vol. 11, p. 234.
Дополнительные источники: Tonja Burden affidavit, 1982; Hartwells testimony in Clearwater Hearings, May 1982; interviews with four former CMO executives and one former Sea Org executive.
| Назад 5.3. - Операция «Майснер» | Содержание | Вперед 6.2. - Восхождение посланников |
Original text is © Jon Atack; 1990
Русский перевод © Алексей Матвеев, Алексей Кондрашов; 2007
Переработка оригинальной html-версии для русского перевода © Алексей Кондрашов; 2007