Содержание
Карта
Онтокритика (блог)
Поиск по КОРНИ-проекту
Hassan, S. Combatting Cult Mind Control. Park Street Press, 1990, Rochester, Vermont, pp. 112-114, 121-123.
Перевод с англ. — Волков Е.Н., Волкова И. Н.
Copyright © 1988, 1990 by Steven Hassan
© 1999 Волков Е.Н., перевод на русский язык.
Убеждения, лежащие в основе моего подхода
Когда большинство людей начинают искать способы освобождения друзей или родственников из культов, они знают мало или вообще ничего о контроле сознания, характерных чертах деструктивного культа или как подойти к спасению кого-либо от культа. Они могут думать, что единственный доступный выбор — это “депрограммирование”, не зная, что депрограммирование включает в себя насильственное похищение члена культа, гонорар от 18000 до 30000 долларов и длительные (терапевтические) сессии с целью восстановление личности для себя самой.
Теперь существуют ненасильственные (непринудительные) способы помощи. Консультанты по выходу, такие, как я, сейчас используют терапевтические методики, которые хорошо проверены в психотерапевтической профессии, наряду с самыми последними методиками консультирования. Кроме того, в настоящее время почти все консультанты по выходу сами являются бывшими членами культов.
Эта глава задумана как путеводитель в понимании того, как работает консультирование о выходе, на примере трех случая воздействия, осуществленных мною. Диалоги в данной главе восстановлены по памяти, но они являются правдивым отражением реальных событий, происходивших в моей консультационной работе с реальными людьми. Я надеюсь помочь людям понять, что существует эффективная альтернатива депрограммированию.
Поскольку я пережил депрограммирование, то знаком с его недостатками. Когда меня депрограммировали в 1976 году, для моих родителей и обеспокоенных родственников других членов культа были доступны весьма немногие варианты выбора. Они либо пытались удерживать контакт с культистами и надеялись, что те уйдут без оказания помощи, или нанимали депрограммиста. Культовые лидеры рассматривали депрограммирование как ужасное зло, потому что теряли многих давних, преданных последователей и лидеров — и потому, что эти бывшие адепты выступали в средствах массовой информации и разоблачали детали функционирования культов. В отличие от “добровольно ушедших” экс-культистов, которые склонны быть во власти чувства вины и стремятся замолчать свое участие, депрограммированные имели сеть поддержки, понимавшей, через что они прошли и дававшей им силу и ободрение для того, чтобы высказаться.
К концу 1970-х годов вопрос о культовом контроле сознания переплелся в глазах общественности со сложным делом принудительного депрограммирования. Подобный ход дела отчасти был результатом рекламной кампании, финансировавшейся определенными крупными культами для того, чтобы дискредитировать критиков и отвлечь спор от самих культов (1).
Пропаганда именовала депрограммирование “величайшей угрозой религиозной свободе за все времена”. Депрограммисты ложно изображались как избивающие и насилующие людей, чтобы заставить их отречься от их религиозных верований. По крайней мере, один фильм под влиянием этой кампании изобразил депрограммистов как жадных до денег головорезов, которые были так же плохи, как культовые лидеры.
Я не знаю на своей памяти ни одного случая депрограммирования (а я встречался с сотнями депрограммированных), которое включало бы в себя какое бы то ни было физическое насилие, вроде избиения или изнасилования. Ни одна семья, с которой я встречался, не пошла бы на крайность спасения близкого через депрограммирование, позволив кому бы то ни было причинить вред своему ребенку каким-нибудь образом.
Тем не менее, правда, что депрограммирование является крайне рискованным в юридическом смысле и часто эмоционально травмирующим. При классическом депрограммировании обычно определяется местонахождение члена культа, и его хватают на углу улицы, швыряют в поджидающую машину или фургон и везут в какое-нибудь секретное место, возможно, в комнату мотеля. Там команда охраны обычно стережет его двадцать четыре часа в день, в то время как депрограммист, бывшие члены культа и члены семьи представляют информацию и спорят с ним. Окна, как правило, забиты гвоздями или забаррикадированы, потому что известно, что культисты выпрыгивали из окон второго этажа, чтобы избежать так называемого процесса “разрушения веры”. Культиста иногда могут сопровождать в ванную комнату в стремлении предотвратить попытки самоубийства. Его обычно удерживают в течение дней, возможно, недель, до тех пор, пока он не “выскочит” из-под культового контроля сознания или, в некоторых случаях, не притворится, что он это делает.
В депрограммированиях, в которых я принимал участие в течение 1976 и 1977 годов, члену культа обычно противостояли скорее во время его визитов домой, нежели хватали на тротуаре. Даже в этом случае, когда члену культа говорили, что он не может уехать, почти всегда следовала яростная реакция. Меня били кулаком, пинали и оплевывали; мне обливали лицо горячим кофе; в меня бросали магнитофоны. В самом деле, если бы моя нога не была в гипсе до кончиков пальцев во время моего собственного депрограммирования, я уверен, что делал бы то же самое. Члены культа идеологически обработаны, чтобы вести себя подобным образом: оставаться “верными” группе независимо ни от чего. Сначала член культа часто становится еще более убежденным, что его семья, которая прибегла к подобным крайностям, в самом деле является воплощением зла.
В подобных ситуациях на то, чтобы рассеять гнев и негодование члена культа, могут потребоваться годы, даже если депрограммирование является успешным. Я знал одну женщину, которая через несколько лет после того, как была депрограммирована по поводу краткосрочного членства у мунистов, вновь присоединилась к группе более чем на год, а затем покинула её сама — как если бы, сказала она мне, должна была доказать, что могла сделать это самостоятельно. К сожалению, во время этого пребывания в группе она разъезжала всюду, понося депрограммирование по всем Соединенным Штатам.
Нет ничего страшнее, как оказаться заключенным, с мыслями о том, что тебя будут пытать или насиловать — действия, ожидать которых при депрограммировании культовые лидеры приучают своих последователей. Как вы можете вообразить, хорошее консультирование в подобной ситуации, в лучшем случае, трудно осуществимо. Культист немедленно вскакивает, монотонно поет, молится или медитирует, чтобы заглушить любое внешнее влияние. Могут пройти часы или дни до того, как он увидит, что лидер культа был не прав — что его не собираются пытать, что депрограммисты заботливые, чуткие люди и что на самом деле существуют обоснованные вопросы, в которых стоит разобраться. Только тогда он начинает откликаться.
Я решил не участвовать в принудительных воздействиях, полагая, что необходимо искать другой подход. Нужно было найти законный и добровольный подход к члену культа; ключом были семья и друзья. Но они нуждались в хорошей осведомленности о культах и контроле сознания, и их надо было готовить к тому, как эффективно общаться с культистом.
Поскольку культы в таких массовых количествах заманивают людей в психологическую ловушку, моя работа в качестве консультанта по выходу заключается в том, чтобы показать членам культа четыре вещи.
Во-первых, я показываю, что он в ловушке — в ситуации, из которой он психологически не способен выбраться. Во-вторых, я показываю, что на самом деле он не выбирал попадание в ловушку. В-третьих, я указываю, что другие люди в других культах находятся в подобных же ловушках. В-четвертых, я говорю, что из ловушки можно выбраться. Хотя все эти четыре позиции могут выглядеть совершенно очевидными для людей вне культа, они вовсе не становятся мгновенно ясными для кого-либо, находящегося под контролем сознания. Нужен кто-то понимающий, что на самом деле значит быть пойманным в ловушку деструктивного культа, чтобы передать эту идею с необходимой силой и решимостью. По этой последней причине самые лучшие консультанты по выходу получаются именно из бывших культистов, особенно из бывших культовых активистов.
Мой подход основывается на нескольких глубинных убеждениях относительно людей. Первое убеждение заключается в том, что люди испытывают потребность и хотят расти. Жизнь постоянно меняется, и люди прирожденно двигаются в направлении, которое будет способствовать росту и поощрять его.
Важно, чтобы люди сосредотачивались на здесь-и-теперь. То, что было сделано в прошлом, закончилось. Следует сосредотачиваться не на том, что они “сделали неправильно” или “не делали”, а на том, что они могут сделать теперь. Прошлое полезно только в той мере, в какой оно обеспечивает информацией, способной быть ценной в настоящее время.
Мое наблюдение и убеждение также заключатся в том, что люди всегда будут выбирать то, что, по их мнению, является для них наилучшим в любой данный момент. Мой опыт показывает, что люди всегда будут делать то, что, по их убеждению, является для них наилучшим на основании их информации и опыта. Адепт культа позволял идеологически обрабатывать себя только потому, в первую очередь, что верил, будто группа была замечательной и он что-то должен был получить от неё в качестве выигрыша.
Я также верю, что каждый человек уникален, а каждая ситуация отличается от другой. Каждый человек имеет особый способ понимания и взаимодействия с реальностью. Следовательно, мой подход полностью сосредоточен на клиенте. Я приспосабливаюсь к тому, чтобы быть пригодным для нужд клиента. Я не ожидаю, что он приспособится к моим нуждам. При моем подходе работа консультанта заключается в том, чтобы тщательно понять человека: что он ценит, в чем нуждается, чего хочет и как думает. Мне необходимо владеть способностью проникать в его голову — каким-то образом “быть им”, чтобы понять и помочь ему сделать то, что он хочет сделать. Мой подход основывается на вере в то, что глубоко-глубоко внутри даже самый преданный член группы, контролирующей сознание, хочет уйти из нее.
Наконец, мой подход сфокусирован на семье. Когда кого-то вербуют в деструктивный культ, все, кого он знает и любит, оказываются задетыми. Члены семьи и друзья жизненно важны для самых успешных случаев. Их можно обучить быть максимально эффективными, когда бы они ни общались с членом культа. Можно воспользоваться, таким образом, эмоциональными и личностными рычагами, чтобы добиться его сотрудничества.
Конечно, этот способ работы требует от семьи очень многого. Они должны быть готовы учиться новым способам общения и иметь дело с мучительными вопросами, которые могли дремать до поры до времени. Если есть какие-то существенные семейные проблемы, к ним лучше обратиться и, предположительно, разрешить до того, как будет предпринята попытка воздействия.
Когда фокус сосредотачивается на семье, все меняются. Участник культа понимает, что положительные явления случаются (и) вне группы. Члены семьи учатся строить взаимопонимание и доверие, учатся тому, как зарождать вопросы в сознании культиста.
Семейная любовь — гораздо большая сила, чем условная любовь, раздаваемая членами и лидерами культов. Семейная любовь поддерживает право человека вырастать в автономного взрослого и принимать собственные жизненные решения. Культовая любовь пытается навсегда задержать человека на стадии зависимого подростка – под угрозой лишения ее, если человек принимает собственные жизненные решения, отличающиеся от приказов лидера. Когда члены семьи узнают, как эффективно взаимодействовать, они делают очень много, чтобы помочь индивиду выйти из группы. Во время воздействия этот фактор часто становится решающим.
Когда я консультирую культиста, я никогда не пытаюсь отнять у него группу, или его у группы. Если бы я это делал, он только ощутил бы угрозу, и справедливо. Вместо этого я всегда ищу для него пути роста, предлагая различные перспективы и благоприятные возможности. Я помогаю людям увидеть варианты выбора, о существовании которых они не знали, затем поощряю их делать то, что, по их мнению, для них является наилучшим. Я делаю все, что могу, чтобы дать им ощутить, что они контролируют ситуацию.
Как я уже сказал раньше, культовый контроль сознания никогда не добивается полного успеха в стирании исходного “Я” человека (“Джон-Джон”). Он навязывает доминирующую культовую личность (“Джон-культист”), которая постоянно подавляет настоящее “Я”. В качестве члена Церкви Унификации (Объединения) я, Стив-мунист, думал, что старый Стив Хассэн умер. Однако ядерное “Я” пробудилось вновь во время моего депрограммирования. Оно все время было здесь. Я обрел способность вспомнить все противоречия, конфликты и нарушенные обещания Муна, которые пережил — но не действовал в соответствии с этим знанием, — будучи мунистом, и это осознание дало мне возможность уйти. Где-то внутри я всегда знал все это.
Именно успешное установление связи с личностным ядром позволяет мне помогать людям уходить из культа. Если ядерная индивидуальность счастлива и согласна с участием в культе, я мало что могу сделать. Сознание такого человека вовсе не нужно контролировать. Он выбрал пребывание там. Но такие люди редко попадают в сферу моего внимания. Семьи звонят, потому что видят, что происходит что-то ужасное. И я открыл, что когда кому-то, находящемуся в рабстве, дается свободный выбор, он предпочитает не быть порабощенным – (во всяком случае), не тогда, когда он смог сам принимать жизненные решения, иметь неограниченные нормальные взаимоотношения с людьми и следовать собственным интересам и мечтам.
Наряду с этими коренными убеждениями, мой подход имеет некоторые подчеркнуто отличительные черты. Во-первых, я сосредотачиваюсь на процессе изменения. Это значит, что важнее то, как люди пришли к перемене, а не то, что или как они изменили. Поскольку я верю, что люди заинтересованы в росте и обучении, мой подход является также образовательным (просветительским). Я очень многому учу — психологии, общению, проблемам контроля сознания и анализу других деструктивных культов, а также многому из истории конкретной группы, её руководстве и противоречиях доктрины.