Содержание
Карта
Онтокритика (блог)
Поиск по КОРНИ-проекту
|
Главная Содержание Карта Онтокритика (блог) Поиск по КОРНИ-проекту |
|
|
|
|
David Clark, Carol Giambalvo, Noel Giambalvo, M.S., Kevin Garvey, and Michael D. Langone, Ph.D. Exit Counseling: A Practical Overview. Из: Recovery from Cults: Help For Victims of Psychological and Spiritual Abuse. Ed. M. D. Langone. W. W. Norton, NY, 1995, pp. 155-180. Эта статья была также воспроизведена в: Giambalvo, Carol. Exit Counseling: A Family Intervention. AFF, 1995.
Перевод с англ. — Е.Н. Волков, И. Н. Волкова.
© 1993 American Family Foundation
© 1999 Е.Н. Волков, перевод с англ.
Консультирование о выходе является добровольным, интенсивным, ограниченным по времени, договорным просветительским (образовательным) процессом, который придает особое значение информированию членов эксплуататорски манипулятивных групп, обычно называемых культами. Консультирование о выходе отличается от депрограммирования, которое получило большое освещение в средствах массовой информации в конце 1970-х и в 1980-е годы, здесь первое является добровольным процессом, в то время как последнее обычно ассоциируется с временным ограничением культиста.
Многие консультанты по выходу, включая авторов этой главы, сообщая о своих услугах, предпочитают называть себя “консультантом по информации о культах”. Однако, по крайней мере в настоящее время, “консультирование о выходе” является термином, который использует большинство людей, когда они обращаются к добровольным воздействиям, спланированным с целью помочь культистам переоценить свою преданность группе. Консультирования о выходе обычно начинаются по инициативе родителей или супруга/супруги члена группы.
Что влечет за собой консультирование о выходе? Коротко, родитель или супруг/супруга, обеспокоенные участием близкого в культе, будут договариваться о встрече наедине или о телефонной консультации с консультантом по выходу или с “командой” консультирующих по выходу. Если консультант по выходу считает случай подходящим, и клиент соглашается, они будут действовать. Во-первых, родители или супруг/супруга должны узнать о культовом манипулировании (особенно о том, которое использует группа их близкого) и о моделях общения, которые могут помешать их отношениям с культистом. Если необходимо, они могут участвовать в семейных консультациях с психотерапевтами или, в некоторых случаях, с консультантом по выходу. Затем консультант по выходу и клиент примут решение о том, как эффективнее всего убедить культиста поговорить с консультантом по выходу.
Когда семья представляет консультанта по выходу культисту, консультант обычно будет представлять дело (участия в культе) как семейную проблему, каковой оно действительно является. Консультант по выходу просит культиста принять участие в просмотре информации, которая может помочь ему и его семье лучше понять и справиться со своими проблемами. Если культист соглашается, что случается в большинстве случаев, консультант по выходу может потратить один или несколько дней, обсуждая культы и психологическое манипулирование, проводя обзор письменных материалов, просматривая и обсуждая видеофильмы и обсуждая уместность этой информации для культиста и семьи. Консультант по выходу, хотя и не прячет свои взгляды относительно культов, стремится не оказывать давление и не манипулировать культистом, который решает, как реагировать на эту информацию.
Консультант по выходу уважает окончательное решение культиста, заключается ли оно в том, чтобы остаться в группе, или в том, чтобы уйти. Если культист покидает группу, консультант по выходу обеспечивает наличие информации о том, как продолжать просветительский (образовательный) процесс, начатый во время консультирования о выходе, и где получить помощь для того, чтобы справиться с послекультовыми проблемами.
Хотя существуют различные подходы к консультированию о выходе, все они отвечают потребностям семьи и её члена, попавшего в культ, и стремятся помочь культистам, обеспечивая их информацией, о которой они не знают. Конечной целью той формы консультирования о выходе, которая описана в этой главе, является восстановление у культистов индивидуальной рассудительности (критического суждения) и усиление информированного самоопределения (свободного волеизъявления); цель не заключается в том, чтобы заставить их уйти из группы. Этот подход можно назвать информационно сфокусированным консультированием о выходе. Он родственен, но, тем не менее, отличается от процессуально сфокусированного консультирования о выходе, или от того, что Хассэн (Hassan, 1991) называет “ терапией стратегического воздействия”, и от подходов, которые выдвигают на первый план специфическую теологическую повестку дня.
Подход, описанный в этой главе, предполагает, что семьи и близкие, которые ищут помощи консультанта по выходу, имеют шесть общих потребностей, проистекающих из их желания помочь вовлеченному в культ человеку. Вот они:
Прежде, чем обсуждать семейные потребности, важно выяснить, перед кем ответственен консультант по выходу и когда. До тех пор, пока консультирование о выходе не начинается должным образом, клиентом является семья (мы включаем супругов в эту категорию). Семья ищет помощи консультанта по выходу, чтобы определить, как максимально эффективно помочь близкому, чье благополучие, как они уверены, находится в опасности. Если после совещания с консультантом по выходу или с другими экспертами семья решает, что самым подходящим образом действий будет попытаться убедить близкого поговорить с консультантом по выходу, консультанту следует четко объяснить, что когда консультирование о выходе начинается должным образом, первостепенной заботой становится скорее благополучие культиста, нежели семьи. Хотя консультирование о выходе по своей глубинной сути является семейным воздействием, консультанты по выходу не являются семейными адвокатами или агентами, которые осуществляют семейные желания. Они являются консультантами, которые обеспечивают информацию, чтобы помочь культистам на её основе оценить свою вовлеченность в культ.
В силу своих знаний и опыта относительно культового манипулирования, практики и верований специфических групп, консультанты по выходу часто способны обеспечить семьи важной информацией, имеющей отношение к их дискуссии. Они также отсылают семьи к письменной информации (книги, статьи, доклады), аудио- и видеозаписям и к людям и организациям, имеющим относящиеся к делу знания и опыт. Основная цель этой информации заключается в том, чтобы помочь клиентам оценить группу, о которой идет речь, и её воздействие на их близкого.
Иногда консультанты по выходу вынуждены помогать клиентам, чей близкий находится в неизвестной или малоизвестной группе. В таких случаях консультанты по выходу постараются помочь клиентам определить средства сбора информации. Если консультанты по выходу и их клиенты не в состоянии добыть достаточную информацию о данной группе, консультирование о выходе происходить не может. Это не означает, очевидно, что консультант по выходу — кто-то, представляющий помогающую профессию, хорошо осведомленный о культовых процессах, — не будет разговаривать с культистом из малоизвестной группы. Взаимодействие, однако, первоначально будет сосредотачиваться на сборе информации от культиста, чтобы оценить природу его вовлеченности. Это, строго говоря, не консультирование о выходе, которое предполагает, что вредное воздействие конкретной группы на конкретного участника установлено с приемлемой уверенностью.
Семьи, которые обращаются за советом к консультантам по выходу, обычно довольно хорошо поддерживают связи со своим близким в культе. Это происходит из-за некоторого отбора (со стороны консультанта), пусть только и неформального. Отбор может осуществляться консультантом по выходу, теми лицами, к которым семьи обращаются за справками и советами, включая специалистов помогающих профессий (священники, психологи, психотерапевты), или людьми, у которых была культовая вовлеченность или член семьи в культе. Профессионалы, дающие справки или советы, понимают, что успешное консультирование о выходе требует, чтобы члены семьи культиста достаточно хорошо поддерживали связь друг с другом, имели ресурсы — включая психологические — для осуществления воздействия и были готовы честно исследовать “за” и “против” воздействия. Такие специалисты, которые имеют определенную осведомленность о семейном прошлом, будут склонны не давать подобных советов тем, для которых консультирование о выходе является неподходящим вариантом выбора.
Мы ни в коем случае не хотим предположить, что семьи, которые берутся за консультирование о выходе, являются исключительными. Они, по большей части, являются средними семьями, которые достаточно хорошо общаются со своим близким. Они могут, тем не менее, извлечь выгоду из профессионального семейного просвещения и из обучения навыкам общения (Langone, 1985; Ross & Langone, 1988). Мы полагаем, в действительности, что идеальной моделью является та, которая используется входящими в состав Еврейского совета службы семьи и детства (Jewish Board of Family and Children’s Services) клиниками, специализирующимися на помощи жертвам культов, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе (Addis, Schulman-Miller, & Lightman, 1984; Markowitz, 1989). Согласно этой модели, семьи интервьюируются профессионалами, участвуют в группах поддержки и — когда это требуется — обращаются к консультантам по выходу. Дополнительная семейная подготовка явно способствует процессу консультирования о выходе. Хотя подобная профессиональная подготовка не кажется обязательной для успешного консультирования о выходе (большинство консультирований о выходе не включают такого уровня подготовки), дополнительная психологическая искушенность семьи может внести свой вклад в преодоление культистом посткультовых проблем более эффективно. Эта гипотеза ждет проверки психологами-исследователями.
Следует иметь в виду, что оценка консультантов по выходу со стороны семьи может также функционировать как механизм отбора. В своем исследовании семьи могут требовать мнений от людей, которые знают консультантов по выходу, или семьи могут задавать вопросы непосредственно консультантам по выходу. Если, например, семье нужен помощник, который будет чрезвычайно контролирующим и сосредоточенным на том, чтобы извлечь культиста из группы, не важно, какой, семья, вероятно, не будет склонна выбирать консультанта по выходу, который присоединяется к просветительскому (образовательному), уважительному подходу, описанному здесь. (Изучение семей, которые выбирают различные методы действия — консультирование о выходе, психотерапевтическая консультация, выжидание, депрограммирование, — может привести к интересным и полезным выводам). Некоторые семьи, узнав, чего требует консультирование о выходе, могут решить, что им не хватает финансовых или личных ресурсов, необходимых для того, чтобы осуществить консультирование о выходе (например, муж и жена замкнулись на разногласиях относительно того, стоит ли вероятность успешного воздействия попытки заняться им). Другие семьи даже после просвещения в области культов и контроля сознания могут быть эмоционально нерасположенными субсидировать воздействие в духе консультирования о выходе из-за, например, боязни последствий даже простого обращения к своему близкому с просьбой поговорить с консультантом о выходе. Таким образом, те семьи, которые применяют услуги консультантов по выходу, могут быть особой подгруппой среди общей массы семей, ищущих помощи в проблемах, связанных с культом.
Благодаря такому формальному и неформальному отбору большинство семей, которые нанимают консультантов по выходу, оказываются в состоянии принимать участие в процессе. Они будут склонны использовать скорее то, что Росс и Лангоуни (Ross & Langone, 1988) называют стилем “обучающийся-помогающий” в семейных отношениях, нежели “авторитарный” стиль и стиль “невмешательства”. Согласно Росс и Лангоуни:
Родители, принимающие подход “обучающийся-помогающий”, могут сказать: “Мы думаем, что наша дочь в беде. Мы хотим помочь ей, если это самое лучшее для неё. Но сначала нам нужна информация, нам необходимо учиться, и мы готовы изменить свои собственные взгляды и поведение, если нужно, таким образом, чтобы мы могли помочь. Какие бы действия мы ни предприняли, мы хотим уважать честность, автономию, уединение и идеалы нашего ребенка. Мы хотим быть настолько гибкими и ненавязчивыми, насколько это возможно”. По существу, эти родители хотят помочь своей дочери в том, чтобы она помогла себе сама. (Ross & Langone, 1988, p. 46).
Те семьи, которые хотят начать консультирование о выходе, но не готовы следовать модели “обучающийся-помогающий”, будут обычно требовать специальной подготовительной помощи, которая может быть предоставлена консультантами по выходу или другими профессионалами, хорошо осведомленными о культовых проблемах. Однако, даже те семьи, чьи навыки общения достаточно развиты, также могут извлечь пользу из подготовки в этой области.
Как отмечалось ранее, консультанты по выходу помогают семьям собирать информацию, имеющую отношение к оценке группы, о которой идет речь, и об её воздействии на близкого человека данной семьи. Консультанты по выходу изучают с семьей следующие вопросы. Члены семьи отвечают на эти вопросы настолько полно, насколько это в их силах.
Некоторые консультанты по выходу (и психотерапевты, которые работают с семьями) используют анкеты для сбора специфической информации, относящейся к перечисленным выше общим вопросам (Giambalvo, 1992; Hassan, 1988; Langone, 1983).
Самым важным вопросом, который следует обсудить и на который нужно ответить, является то, как культист изменился со времени присоединения к группе, так как беспокойство семьи из-за деструктивных перемен является этическим оправданием семьи для рассмотрения вопроса о консультировании о выходе (см. Langone, 1985, и Langone & Martin, 1993, обсуждение этики семейного воздействия). Лангоуни (Langone, 1990) предлагает следующий вопрос для фокусировки оценки и проведения различия между обоснованными и воображаемыми или неправильно понятыми тревогами: “Если бы ваш ребенок (супруг/супруга) не были в культе, что — если хоть что-то — обеспокоило бы вас в его изменившемся поведении?” (p. 196).
После того, как тревожащие изменения определены, клиенты и консультант по выходу могут изучать роль группы в порождении этих перемен. Нижеследующее является примером перемен, которые возбуждают семейную тревогу:
Культист — 22-летний молодой человек, посещающий колледж Айви Лиги*. Ему осталось только два семестра, чтобы завершить получение степени по архитектуре и искусству. До своей вовлеченности в культовую “христианскую” группу он имел хорошие отношения со своей семьей, включая очень близкие отношения со старшим братом, был очень дружелюбным и общительным со многими друзьями и имел превосходное чувство юмора (семейная характерная черта). Он регулярно назначал свидания в средней школе и в начальный период в колледже. Он был воспитан в пресвитерианской церкви и был лидером в своей церковной юношеской группе. Он был очень талантливым в искусстве и музыке и упражнялся в музыке ежедневно. Рисование и игра на музыкальном инструменте были его любимыми видами деятельности в свободное время.
Он вступил в группу за 14 месяцев до того, как семья обратилась за консультацией к консультанту по выходу. Семья была поражена следующими переменами:
Перемены, которые наблюдала семья в этом случае, были бы тревожными, даже если бы молодой человек не был в культе. Случай становится приемлемым для консультирования о выходе, когда есть основание полагать, что тревожащие перемены являются в значительной степени результатом неэтичного влияния группы на члена семьи. Иногда может потребоваться психологическая или психиатрическая консультация со знающим о культах психотерапевтом, если есть причина верить, что психологическое расстройство может значительно способствовать беспокоящему поведению.
Интересно заметить, что в данном конкретном случае информация о прошлом раскрыла важный факт для консультанта по выходу, который был знаком с этой группой: Поскольку культист должен был сам платить за свою поездку с миссией, он не находился в руководящей позиции. Такие факты, для распознавания которых требуется специальное знание консультанта по выходу, могут иногда иметь важное значение для планирования консультирования о выходе.
Процесс оценки предназначен для помощи семьям в осуществлении анализа вариантов, основанного на информированности, которые могут быть разбиты на три категории:
1. Семья может прийти к заключению, что консультирование о выходе не будет подходящим, по крайней мере, в поддающемся предвидению будущем, например, из-за того, что у семьи мало надежды на организацию встречи между культистом и консультантом по выходу, или из-за серьезных психологических проблем, которыми следует заняться в первую очередь. Семья может, однако, попытаться определить и следовать стратегии постепенного улучшения общения и взаимопонимания с культистом. Или, в некоторых случаях, семья может оказаться вынужденной принимать и справляться со статической, хотя и неприемлемой, ситуацией. Те семьи, которые не в состоянии заниматься консультированием о выходе, часто получат выгоду от консультации с психотерапевтами, знакомыми с культовыми проблемами.
2. Семья может прийти к выводу о том, что консультирование о выходе не будет подходящим в ближайшем будущем, но может оказаться таковым где-то скоро. В таких случаях консультант по выходу поможет семье подготовиться со временем к точно не назначенному, хотя и планируемому, консультированию о выходе. Консультант по выходу и семья могут работать над улучшением общения и установлением взаимопонимания (или консультант по выходу может отослать семью к психотерапевту для обучения общению). Они могут продолжать собирать информацию, чтобы усовершенствовать свою оценку. И они могут регулярно обсуждать перемены в ситуации культиста и включить в качестве факторов эти перемены в свою оценку и предварительный план.
3. Семья может решить заняться воздействием. Иногда воздействие может быть организовано быстро; иногда могут пройти несколько месяцев. Причины задержек разнообразны: Культист может быть в другом штате и быть не в состоянии приехать домой в течение нескольких месяцев. Расписание консультанта по выходу может требовать долгого ожидания. Ключевой член семьи может не соглашаться с планируемым воздействием или иметь сильные сомнения относительно него. Или семье может требоваться больше времени, чем обычно, чтобы подготовиться к воздействию.
Консультант по выходу указывает семьям, что независимо от того, какой выбор они сделали, просто не существует гарантий результата. Многие культисты, в конечном счете, покидают свои группы добровольно, поэтому даже если семья ничего не делает, культист может в определенный момент уйти из группы, хотя у него могут возникнуть многие связанные с культом проблемы, с которыми необходимо бороться после ухода. Иногда консультирования о выходе следует исключать по различным причинам, например, культ внезапно запрещает культисту посещать семью.
Хотя существуют релевантные статистические оценки результатов консультирований о выходе, подобную статистику следует применять осторожно, оценивая возможность успеха для конкретного консультирования о выходе в конкретное время. Вообще говоря, большинство консультантов по выходу полагают, что когда культист дает консультантам по выходу достаточное время для представления их информации — обычно около трех дней — консультируемый решит уйти из культа примерно в 90% случаев. Если культист не дает консультантам по выходу достаточного времени, но выслушивает их информацию до какого-то предела, неофициальные оценки сходятся на том, что около 60% клиентов решат в конечном счете покинуть группу. Не существует, однако, способа предсказать заранее, даст ли конкретный культист (1) достаточно времени консультанту по выходу и (2), если даст, будет ли он среди тех 90%, которые уходят, или среди тех 10%, которые остаются в группе.
Лангоуни (Langone, 1984) провел исследование результатов депрограммирований. В его выборке из 62 депрограммирований 63% случаев закончились уходом культиста из группы. Из 37%, которые вернулись в культ, 25% позднее ушли сами. Хотя таких формально собранных данных для консультирований о выходе не существует, неформальные оценки, предложенные выше, отмечают, что предельная возможность успеха несколько выше. Следует иметь в виду, однако, что эти две категории людей могут не быть идентичными. Семьи, которые решают начать депрограммирование, и выходцы из таких семей могут в важных отношениях отличаться от семей и культистов, которые участвуют в консультировании о выходе. Необходимо дальнейшее исследование.
Джиамбалво (Giambalvo, 1992) предлагает подробное практическое руководство для семей, обдумывающих консультирование о выходе. Она обсуждает следующие проблемы, возникающие до воздействия:
Философия семейного воздействия Джиамбалво придерживается точки зрения, изложенной также и в данной главе:
Семейное воздействие основывается на просветительской (образовательной) модели. Культист был жертвой усложненного набора манипуляций. Как только он начинает отдавать себе отчет в этих манипуляциях, исходная честность обычно не позволит культисту оставаться частью системы, которая делает жертвами других, — какими бы возвышенными ни были цели.
Материал следует представлять в манере, которая показывает уважение к чувству собственного достоинства культиста. Особенно важно быть чувствительным к эмоциональной травме, которой может подвергаться культист, оказываясь перед лицом этих проблем. Материал следует излагать со скоростью, которая позволяет культисту усваивать информацию и одновременно справляться с эмоциональным ударом.
Целью является переоценка клиентом преданности группе. Хотя родители и консультанты по выходу могут надеяться, что [культист] предпочтет покинуть [группу], уход не является целью. Целью является основанный на информированности выбор.
Как только человек понимает методики контроля сознания, он получает базовые инструменты, с помощью которых может разобраться в этих проблемах и справиться с ними. Но если он имеет благоприятную возможность консультирования о выходе и реабилитации, затрачивается гораздо меньше времени, и человек подвергается гораздо меньшему стрессу. Настоятельно необходимо, чтобы [члены] семьи понимали весь этот процесс настолько, чтобы быть опорой для культиста. (Giambalvo, 1992, pp. 29-30. Джиамбалво, 1995, с. 44-45).
Фазы, которые будут обсуждены ниже, не являются вытекающими друг из друга ясно выраженными шагами или стадиями. Они являются аспектами длительного и сложного процесса передачи-и-принятия, в котором движение в значительной степени определяется уровнем комфорта культиста. Консультанты по выходу делятся информацией (такой, как личное знание, опубликованная информация, внутренние документы группы, видео- и аудиозаписи, личные отчеты экс-культистов группы), а культисты обрабатывают эту информацию, как они могут и готовы это делать. Хотя специфическое содержание информации, которой делятся консультанты по выходу, может варьироваться от случая к случаю и от консультанта к консультанту, обычно оно включает следующее:
Представление этой информации не является механическим или поучительным. Консультанты по выходу понимают, как культовое манипулирование может исказить истолковывающие функции культиста, и, следовательно, знают, как представить информацию с чувствительностью и тактом.
В самом начале воздействия семья представляет консультанта(ов) по выходу культисту. Консультанты по выходу постараются поставить культиста в удобные условия, объяснив свои намерения. Консультанты по выходу подчеркивают, что они здесь в ответ на охватившую всю семью тревогу, возникшую из-за участия данного человека в культе. Специализированные знания консультантов по выходу позволяют им излагать и объяснять эту обеспокоенность. Они не отрицают, что могут быть истинно хорошие моменты в участии культиста в группе. Чтобы установить взаимопонимание, которое является жизненно важным, консультанты по выходу должны сообщить, что они честны и готовы слушать. Однако, с точки зрения консультанта по выходу, у культиста недостаточно информации для информированной оценки группы. Более того, длительный контакт с группой может уменьшить способность культиста думать критически и принимать истинно автономные решения. Главной целью консультанта по выходу является обзор имеющей отношение к делу информации совместно с культистом и семьей, а не спор или “убеждение”. Информация будет говорить сама за себя. Культист будет решать, какое влияние на его жизнь эта информация будет иметь.
Хотя некоторые из консультантов по выходу более, чем другие, склонны заниматься спорами или рациональной аргументацией, они (если они ведут себя этично) не разглагольствуют и не порочат культиста. Другими словами, этичные консультанты по выходу не занимаются какими либо видами атакующей “конфронтации”, иногда ассоциирующейся с определенными интенсивными формами наркологического “консультирования” и с некоторыми культовыми группами. Та или иная конфронтация может быть применена, однако, в ответ на атаку культиста против семьи или консультантов по выходу с использованием техники противостояния, изученной в культе.
Хотя культист может проявлять враждебность, отрицание и диссоциацию (расщепление личности) в любой момент консультирования о выходе, эти реакции чаще всего наблюдаются на ранней стадии воздействия. Несмотря на самые искренние стремления консультанта по выходу быть уважительным и непредубежденным, культист будет обычно демонстрировать, по крайней мере, приглушенную враждебность. Культисты могут, например, требовать больше подноготной информации (о биографических и профессиональных данных) о консультантах по выходу, и те будут её предоставлять.
В ходе этих дискуссий передачи-и-принятия культист часто может отрицать или отмежевываться от определенных фактов или воспоминаний (говоря, например: “Я поддерживаю контакт со своей семьей так же часто, как делал это всегда”). При отрицании факт или воспоминание подавляются или заново истолковываются таким образом, что это вызывает не выраженное словами замалчивание. Остается неясное осознание. Позднее, когда культист больше не чувствует необходимости отрицать, он может “взять назад” то, что сказал раньше. Дуброу-Айхель (Dubrow-Eichel, 1989), например, отмечает в своем анализе депрограммирования кришнаита, что культист вначале отрицал, что он лгал для выманивания у людей денег, но позднее открыто это признал. Таким же образом, в фильме Дитя Муна (Moonchild) культист вначале отвечает на обвинение в том, что он лжет людям, заявляя: “Нельзя говорить правду людям, которые не готовы её услышать”. Позднее он признал, что его поведение действительно было ложью.
В момент отрицания культисты не лгут сознательно, даже если то, что они говорят, является ложью. Отрицание в нашем использовании этого термина является неосознанным обманом; ложь является осознанным введением в заблуждение.
Фундаментальное отрицание, с которым следует иметь дело во время консультирования о выходе, заключается в тенденции культиста отрицать, путем подавления или невероятных (экстремальных) переистолкований опыта, что вообще существует ложь. Культисты настолько идеологически обработаны верой в то, что цель оправдывает средства, что они будут склонны рассматривать ложь не как ложь, а будут давать ей рационалистические объяснения как “небесной хитрости”, “трансцендентальному обману” или чему угодно еще. Помощь культисту в признании одной лжи, как угодно малой, может установить плацдарм для того, чтобы подвергать сомнению фундаментальное допущение, будто ни группа, ни индивидуальный член не лгут. Коль скоро культист начинает сомневаться в этом предположении, человек становится гораздо более способным признать бесчисленные случаи обмана, от которых зависит культовая группа.
При расщеплении личности культисты не замалчивают факты или воспоминания; они просто не имеют к ним доступа — хотя бы даже только временно — потому что эти факты или воспоминания “отделены” от сознания. Хотя расщепление сознания имеет причины, эти причины обычно не являются мотивационными по характеру, как в случае с отрицанием и ложью. В ходе ритуалов, которые используют гипнотическую практику, например, культист может не запечатлевать — может не “кодировать” — определенные переживания или аспекты переживаний; например, произнесение лидером нараспев “Ты и я — одно” в ходе тренировочного занятия может едва уловимо заставить культиста неосознанно принять на себя индивидуальность лидера. Утверждение культиста во время консультирования о выходе, что лидер не был манипулирующим во время конкретного обсуждаемого события, может быть на самом деле совершенно честным с точки зрения культиста. Это не отрицание неприятной правды. Просто никогда не существовало понимания манипулирования, присущего этому событию.
Культисты часто могут начать ретроспективно “складывать вещи воедино” и понимать, как порождающая трансы культовая практика и клевета на размышляющее, критическое мышление ограничивают их восприятие (осознавание). Это ведет к тому, что многие бывшие культисты не в состоянии точно описать, когда и как они пришли к принятию конкретных аспектов учения или идеологии группы. Эти процессы разъединены, отделены от их сознания.
Хотя отличить отрицание от расщепления личности иногда трудно, важно иметь это различие в виду, поскольку каждое из них требует разного подхода, если требуется пробудить умения личности критически мыслить. Терпение — вероятно, наиболее эффективный способ справляться с отрицанием. Консультанты по выходу склонны терпеть отрицание культиста и просто продолжать делиться информацией. В какой-то момент, когда культист начинает устанавливать связи, консультант по выходу может вернуться к первоначально отвергнутому пункту и пересмотреть его вновь. По мере того, как растет понимание культиста, его потребность отрицать уменьшается. В отношении расщепления личности процесс сходный в том, что требуется терпеливое представление информации. При расщеплении личности, однако, часто следует обсуждать специальный вид информации — т.е., тактику контроля сознания, связанную с гипнотической практикой, — прежде чем культист сможет начать понимать, почему его осознание было ослабленным. Пункт, обсуждавшийся в тот момент, когда первоначально имело место расщепление личности, рассматривается заново, — чтобы проанализировать и, по возможности, заново интерпретировать опыт, о котором вспоминают, — а не становится предметом конфронтации на тему честности.
Демонстративное сопротивление культиста информации консультанта по выходу является положительным знаком, так как оно слабее, чем отрицание, поскольку при нем человек просто старается скорее уйти от обсуждения предмета, нежели отрицать его. Признаки сопротивления обычно включают смену сюжета или придирки.
Консультанты по выходу уважают мысленное послание сопротивления: “Эта информация заставляет меня чувствовать себя неловко”. Они не отталкивают клиента, потому что (1) их подход исходит из предпосылки уважения к клиенту, и (2) отталкивание скорее вызовет рост уровня страха у клиента и повысит вероятность того, что клиент будет обращаться к отрицанию как к средству справиться с эмоциональным дискомфортом. Вместо этого, консультант по выходу будет просто делать мысленную отметку о сопротивлении и будет продолжать обсуждение информации. Когда возвращение к предмету является подходящим, он может быть обсужден снова. Когда культист не будет больше чувствовать угрозы со стороны информации, сопротивление исчезнет.
Когда культист начинает задавать вопросы относительно информации и требовать её дополнительно, этот человек проявляет интерес, который определенно является признаком дальнейшего прогресса. Другие признаки интереса включают изменение качества отношений — например, молчаливая враждебность сменяется теплотой, пониманием, дружелюбием; литература изучается без понуждения; бодрствование для чтения материалов после того, как консультанты по выходу легли спать.
Участие, в определенном смысле, является усложненным интересом. Дополнительно к требованию информации культист, который “участвует”, дает информацию, например, обсуждая беспокойство о друге в группе или разоблачая в группе то, что до того отрицалось. Хотя культист может все еще не соглашаться с консультантом по выходу (который стремится к открытому, сомневающемуся сознанию и не требует согласия), несогласие имеет тенденцию не быть враждебным. В этот момент культист участвует в поисках истины, а не просто отвечает положительно или отрицательно на информацию консультанта по выходу.
Когда они начинают действительно участвовать в консультировании по выходу, культисты перестают видеть мир в черно-белых тонах. Они показывают способность смотреть на события с многочисленных точек зрения. Они начинают видеть внутреннюю логику, которую следует искать в альтернативных точках зрения, включая и те, с которыми они не согласны. Это решающая перемена, ибо культ обычно представляет свою точку зрения как единственную, имеющую достоинство. Когда культисты понимают, что культовая точка зрения является просто одной из точек зрения, они становятся способными видеть “за” и “против” этой точки зрения. Цель консультанта по выходу в этой фазе заключается не в том, чтобы проталкивать какую-то определенную позицию культисту. Скорее, она заключается в том, чтобы помочь человеку увидеть положительное и отрицательное в различных позициях, преследуя цель заложить основы логически последовательных, самостоятельно избранных и основанных на информированности видов на будущее.
Когда культист начинает добровольно устанавливать связи между фрагментами информации, участие достигает очень позитивного уровня. Человек не только начинает видеть “за” и “против” различных перспектив, но также начинает оценивать и сравнивать их и, наконец, начинает создавать последовательную, самостоятельно выбранную и основанную на информированности точку зрения, что является признаком успеха консультирования о выходе. Культист начинает мыслить независимо.
По иронии судьбы, члены с большим стажем часто склонны быстрее отвечать на информацию консультантов по выходу, потому что они имели некоторые возможности видеть “темную сторону” культа. Недавно присоединившиеся, все еще находящиеся в “фазе медового месяца”, часто будут иметь больше трудностей в способности признавать надежность информации консультантов по выходу, поскольку это кажется слишком несовместимым с их собственным опытом.
Признаки того, что клиенты устанавливают взаимосвязи, включают следующее:
Когда клиент начинает показывать такое поведение и понимание, уход из группы становится весьма вероятным. Если консультирование о выходе основывалось на правильном предположении — т.е., что на культиста вредно повлияла крайне манипулятивная группа, — редко культист свободно решит вернуться в группу. Обычно те, кто все-таки возвращается обратно в культ, делают это из-за очень сильных межличностных связей с другими членами, веры в то, что они будут в состоянии использовать свое знание о контроле сознания, чтобы поддерживать разумный уровень автономии даже в мощной группе, или из-за глубокого неверия в свою способность построить новую жизнь вне группы.
Хотя у них явно имеется предпочтение, консультанты по выходу уважают любой выбор, который делают клиенты. Если человек предпочитает остаться в группе, консультант по выходу напомнит ему — и семье — что у культиста теперь есть знание, которое может быть использовано для усиления его автономии и улучшения семейных отношений. Если клиент предпочитает покинуть группу, что случается в громадном большинстве случаев, которые достигли фазы “установления взаимосвязей”, консультант по выходу обеспечит информацией о том, что лежит впереди и какие ресурсы могут помочь. (Смотрите другие главы в этой книге о специфической информации о процессе выздоровления и способов, которыми его можно облегчить).
Консультанты по выходу обычно просят от 500 до 1000 долларов в день плюс издержки — перечень гонорара, похожий на перечни многих других консультантов. Люди, незнакомые с гонорарами за консультирование, иногда бывают ошеломлены этими цифрами. Следует иметь в виду, однако, некоторые позиции при оценке этих гонораров. Во-первых, консультанты по выходу — даже больше, чем другие консультанты — должны затрачивать долгие часы, чтобы идти в ногу со всеми событиями, имеющими отношение к культам. Им не платят за это время. Во-вторых, многие консультанты по выходу не требуют платы за предварительное телефонное время. В-третьих, многие предлагают бесплатные консультации или семинары для бывших культистов. В-четвертых, их обычный оплачиваемый рабочий день длится от 12 до 16 часов, и они часто находятся “на вызове”. В-пятых, большинство консультантов по выходу ежегодно посвящают сотни часов публичной и профессиональной просветительской деятельности. В-шестых, консультанты по выходу часто являются мишенями словесных оскорблений, раздражения и, как минимум, угрозы фальшивых тяжб. Наконец, у консультантов по выходу имеются специальные знания и умения, которые требуют долгих лет обучения и подготовки, включая, во многих случаях, личный культовый опыт. Нельзя стать компетентным консультантом по выходу, просто “пройдя курсы”.
Единственно важное различие между консультированием о выходе и депрограммированием заключается в том, что при последнем культиста запирают, по крайней мере, на начальном этапе, дома, в комнате отеля, в хижине или в каком-то другом подходящем уединенном месте. Это различие, однако, приводит к тому, что вызывает три других отличия между консультированием о выходе и депрограммированием.
Во-первых, консультанты по выходу должны обладать способностью быстро устанавливать взаимопонимание с культистом; иначе человек просто уйдет. Даже если некоторые депрограммисты так же уважительны и вежливы, как консультанты по выходу, ситуация депрограммирования не требует, чтобы они вели себя подобным образом. Следовательно, некоторые депрограммисты могут быть излишне конфронтационными.
Во-вторых, из-за физического ограничения культисты, вовлеченные в депрограммирование, гораздо более склонны приходить в ярость, чем это с ними случалось бы во время консультирования о выходе. Они могут проклинать и оскорблять депрограммистов и своих родителей. Они могут угрожать местью. Они могут прибегнуть к физическому насилию. Они даже могут попытаться совершить самоубийство или нанести себе физический вред, чтобы попасть в больницу, откуда они могут позвонить своим культовым лидерам. Такое поведение может подвергнуть испытанию терпение депрограммиста с самыми мягкими манерами, а в случаях со склонным к конфронтации депрограммистом может привести к деструктивной эскалации резких слов и поведения. В самом деле, хотя большинство депрограммирований могут быть успешными в том, что культист уходит из группы (Langone, 1984), психотерапевты, которые работают с экс-культистами, отмечали многие случаи, когда “успешное” депрограммирование имело вредные последствия.
В-третьих, некоторые, но не все, депрограммисты действуют так, словно культисты находятся под таким глубоким воздействием культов, что физическое ограничение необходимо, чтобы убедить их выслушать информацию, недоступную в культе. Хотя эта точка зрения иногда может быть верной, успех консультирования о выходе предполагает, что часто дело обстоит не так. Можно прийти к выводу, следовательно, что ситуация депрограммирования имеет тенденцию к преувеличению власти и недоброжелательности культов. Это, особенно в сочетании с эмоциями, порождаемыми депрограммированием, выливается в результате в тенденцию депрограммистов гораздо больше сосредотачиваться на нападках на группу и лидера группы, чем это делают консультанты по выходу. Это также имеет своим результатом склонность депрограммистов требовать, при любых намерениях и целях, чтобы культист пришел к принятию предположения депрограммиста о мощном контроле сознания; иначе физическое ограничение культиста не было бы оправдано. Хотя этот процесс может напоминать некоторым образом тот контроль сознания, который он стремится уничтожить, он отличается в двух важных отношениях: Депрограммисты не стремятся убедить культиста принять личную систему убеждений депрограммиста, не стремятся они также и контролировать поведение культиста после того, как депрограммирование закончено. Как это выразил один депрограммист: “Я не верю в вегетарианство, но я не собираюсь заставлять [культиста] есть мясо” (Dubrow-Eichel, 1989, p. 25).
Хотя большинство консультантов по выходу отвергают депрограммирование по этическим и практическим соображениям, многие признают, что в некоторых особых случаях депрограммирование может быть этическим последним спасительным средством для родителей. Иногда семьи могут не верить, что консультирование о выходе сработает и чувствуют, что депрограммирование является их единственным жизненным вариантом выбора для помощи близкому, который, как они полагают, находится в непосредственной физической опасности. Иногда группы могут посылать своих членов в зарубежные страны или отказываются говорить семьям, где они; в таких случаях семьи могут выбирать депрограммирование, когда они, наконец, определяют местонахождение своего близкого. Иногда культисты могут демонстрировать психопатическое поведение или становятся больными в медицинском смысле в результате своего участия в группе; в таких случаях депрограммирование также может быть этически и юридически оправданным.
Если родители верят, что депрограммирование является их единственным жизненным вариантом выбора, им следует понимать, что в случае возникновения юридических затруднений (например, депрограммирование не удается, и ребенок или культ предъявляют иск и/или выдвигают уголовные обвинения), бремя оправдания падет на родителей и депрограммистов. Часто родители и депрограммисты, против которых возбуждаются иски и которых арестовывают, будут полагаться на вариации на тему необходимой обороны, которые утверждают, что вред, возникающий из-за вовлеченности в культ, оправдывает крайние действия депрограммирования. Иногда этот или какой-то другой вид защиты принимаются юридической системой, но иногда это отвергается. Родителям также следует иметь в виду, что даже успешная юридическая защита может стоить десятки тысяч долларов.
Лангоуни и Мартин (Langone & Martin 1993), которые обсуждают этические и юридические аспекты депрограммирования и консультирования о выходе, предполагают, что чем выше опасность для культиста и чем ниже вероятность успеха менее ограничительных альтернатив, тем больше будет этическая оправданность депрограммирования. Этическая оправданность, однако, не гарантирует юридической снисходительности.
Часть противоречивой природы депрограммирования происходит из реальных злоупотреблений в этом процессе. Хотя культовая пропаганда относительно депрограммирования часто является до смешного истеричной (например, сравнение депрограммирования с пытками инквизиции), приходится признать некоторые примеры сексуального или физического насилия.
Все подходы консультирования о выходе зависят от установления взаимопонимания с культистами, чтобы помочь им произвести более информированную оценку их участия в культе, которое консультанты по выходу рассматривают как эксплуататорски манипулятивную ситуацию (в противном случае они не стали бы проводить консультирование о выходе). Хассэн (Hassan, 1988) утверждает, что культисты находятся в капкане, который (1) они не выбирали (мы бы квалифицировали это заявление, говоря, что их выбор не был основан на информированности и им манипулировали), (2) похож на западни, пережитые культистами в других группах, и (3) из него можно выбраться. Для Хассэна работа консультанта по выходу заключается в совершении перемен в поведении культистов, чтобы вывести их из капкана. В статье, распространенной на Национальной конференции 1991 года Сети оповещения о культах (Cult Awareness Network, CAN), Хассэн (Hassan, 1991) сказал, что консультанты по выходу, в отличие от депрограммистов, “производят перемену мастерством, а не силой”.
Это утверждение включает три ключевых переменных, которые не только отличают депрограммирование от консультирования о выходе, но также различают виды консультирования о выходе. Как отмечалось выше, консультирование о выходе отличается от депрограммирования отсутствием принуждения и всего, что с ним связано. Подходы консультирования о выходе различаются между собой в соответствии со степенью, до которой они стремятся произвести перемену в сравнении со стремлением побуждать к перемене; и со степенью, в которой они полагаются на осмотрительное использование методики, то есть “мастерства”, в сравнении с той степенью, в которой они полагаются на информацию. Наш подход отличается от других тем, что мы верим, что подход консультанта по выходу должен заключаться в том, чтобы скорее побуждать к перемене, делясь информацией, нежели производить перемену путем умелого использования методики.
Слово должен в предыдущем предложении было выбрано обдуманно. Наши интересы вытекают из этических соображений, а не из суждений об эффективности подходов, которые подчеркивают производящиеся перемены. Мы не утверждаем, что наш подход более эффективен. Не существует научных данных, подтверждающих эффективность одной формы консультирования о выходе по сравнению с другой. Мы также не предполагаем, что другие подходы являются неэтичными. В некоторых отношениях, однако, подходы, подчеркивающие произведение перемены, беспокоят нас.
Наше несогласие с ориентированными на перемену подходами соответствует разногласиям среди христиан, которые изучали этику евангелизации. В специальном выпуске Cultic Studies Journal, посвященном этому предмету (“Cults, Evangelicals”, 1985), все авторы соглашались, что этические соображения должны ограничивать социальное воздействие, независимо от его эффективности — т.е., цель не оправдывает средства. Они, однако, не пришли к согласию по вопросу о том, где следует провести этическую границу. Марк Макклоски из Кампус Крусэйд (Campus Crusade) придавал особое значение убеждению: “Христианский коммуникатор, следовательно, является нестыдящимся и сознательным убеждающим — нестыдящимся из-за хороших новостей в нашем послании и сознательным из-за неотложности нашего послания” (McCloskey, M., 1985, p. 308).
Отец Джеймс ЛеБар (LeBar, J., 1985), с другой стороны, подчеркивал скорее “побуждение”, нежели “убеждение”, как это делал и преподобный А. Дуэйн Литфин из Далласской семинарии: “В качестве назначенного вестника он [проповедник] ответственен за (свою) способность видеть, что все слышат, и, как предел его способностей, что все понимают. Но отклик слушателей — не дело вестника. Он не призван убеждать слушателей ответить” (Duane Litfin, A., 1985, p. 272).
Поскольку культисты были жертвами групп, которые полагались на продавливающее убеждение, мы ощущаем, что, хотя консультанты по выходу не могут абсолютно избегать убеждающего общения, им не следует фокусировать консультирование о выходе на убеждении. Консультанты по выходу не должны чувствовать себя обязанными “произвести перемену”. И, следовательно, они не должны чувствовать себя обязанными владеть умениями общения, чтобы достичь требуемого “мастерства” для осуществления перемены. Консультантам по выходу следует сосредотачиваться на представлении относящейся к делу информации таким образом, чтобы сделать её понятной для культиста. Будучи честными человеческими созданиями, они не должны и не могут скрывать своё предпочтение того, чтобы культист покинул группу. Их предпочтение, однако, следует передавать скорее как открытое приглашение, нежели как функцию скрытой повестки дня.
Хассэн является наиболее выдающимся консультантом по выходу, с чьим подходом мы в некоторых отношениях не согласны. Называя свой подход “терапией стратегического воздействия”, Хассэн (Hassan, 1988) подчеркивает, что, хотя он также пытается представить определенный набор информации культисту и помочь ему думать независимо, он еще проводит формальное консультирование: “Для меня первостепенным было поощрять человека думать за себя самого и быть осторожным в том, чтобы не навязывать ему мою собственную систему убеждений. Моя роль заключалась в том, чтобы представить информацию, провести — по потребности — индивидуальное и семейное консультирование и способствовать семейному общению” (p. 115). Дальше он утверждает, что его подход сосредотачивается на “процессе изменения” (p. 123), является сфокусированным на семье и покоится на четырех сущностных (стержневых) убеждениях относительно людей: (1) “люди испытывают потребность и желают расти,”, (2) “люди фокусируются на здесь и сейчас”, (3) “люди всегда выберут то, что они считают для себя наилучшим в любое данное время”, и (4) “каждый человек уникален, и каждая ситуация отличается от другой” (pp. 121-122).
Эти четыре стержневых убеждения являются неопределенными и, до некоторой степени, стандартным меню для подходов консультирования о выходе в сфере гуманистической психологии. Как при многих гуманистических консультативных подходах, Хассэн подвергается риску навязывания ясности в отношении исходной неопределенности рамок (проблемы), как бы трудноуловимо это ни делалось, и, таким образом, манипулирования клиентом. Хассэн говорит: “Мой подход зависит от наличия веры, которую даже самый преданный член группы, контролирующей сознание, глубоко — глубоко в душе хочет выпустить наружу” (Hassan, 1988, p. 122). Это предположение может быть верным. Но оно также подразумевает, что консультант знает лучше, чем культист, чего последний в действительности хочет — что также может быть верно. Не будучи, однако, чрезвычайно осторожным, консультант может в действительности манипулятивно перевести культиста от пункта А (“Я буду говорить с тобой, потому что этого требует моя семья”) к пункту Б (“Я хочу покинуть культ”), ошибочно полагая, что помогает культисту “расти”, производя перемены, которых культист действительно желает глубоко-глубоко в душе. Этическая уместность подобного манипулирования делается еще более сомнительной из-за того факта, что культист не домогался помощи консультанта.
При информационно-сфокусированном консультировании мы говорим культистам, что наша цель — поделиться информацией и что наши методы будут включать дискуссии, видеофильмы и изучение письменных документов. Мы намеренно избегаем методик консультирования, предназначенных для изменения поведения человека, поскольку подобные действия влекут за собой следование незаявленной цели, на которую клиент не давал своего одобрения. Все методики, которые мы используем, являются просветительскими (образовательными), предназначенными для усиления передачи информации, а не для изменения поведения.
Некоторые могут доказывать, что наши этические ограничения уменьшают для культиста возможность выбраться. Это может быть верным, хотя наш опыт показывает иное и не существует никаких научных свидетельств, которые доказывали бы преимущество одного способа по сравнению с другим. Но даже если бы такое свидетельство было, мы не могли бы с чистой совестью приглашать культиста вернуться в свободное общество, нарушая в то же время один из его центральных принципов: что цель не оправдывает средства.
Хассэн (личное общение с М. Лангоуни, 17 декабря 1992 г.) говорит, что наша критика преувеличивает манипулятивность его подхода. Он отдает себе отчет в опасности манипулирования в терапии стратегического воздействия или в любом терапевтическом подходе к этому делу и пытается свести эту опасность к минимуму путем подхода шаг за шагом, чтобы помочь культисту “расти”. Вместо того, чтобы пытаться продвинуть культиста от точки А к точке Б (цель, установленная консультантом), Хассэн сначала пытается определить скрытую цель, которая имеется у культиста в точке А (давайте называть эту цель “А.1”), затем пытается помочь человеку достичь этой цели. Потом он определяет следующую скрытую цель (давайте назовем эту цель “А.2”), консультирует культиста для достижения этой цели. И так далее. Культист может прибыть, а может и не прибыть к точке Б (“Я хочу покинуть культ”). Оставаясь сосредоточенным на непосредственном настоящем, Хассэн может предпринимать подход к консультированию о выходе, ориентированный на перемену, без неизбежного превращения в вопиющего манипулятора. Более того, он старается структурировать, по возможности, консультирование о выходе как ситуацию семейного консультирования, таким образом, чтобы цели и потребности культиста являлись неразрывно связанными с целями и потребностями других членов семьи. Это обязательно прольет свет на конфликтные области, например, конфликт между желанием культиста иметь любовь и одобрение семьи и потребностью семьи в большем контакте с культистом. Разрешение подобных конфликтов по мере их обнаружения может уводить культиста все дальше и дальше от культа.
Несмотря на эти прояснения подхода Хассэна, у нас все-таки есть несколько опасений. Прежде всего, чувствительность Хассэна к потенциалу манипулирования в таком подходе не передана ясно в его работах. Мы верим, что это будет исправлено в будущих работах. Во-вторых, консультанты по выходу, будущие консультанты по выходу и психотерапевты, которые полагаются на труды Хассэна, могут быть недостаточно чувствительными к потенциалу для манипулирования. В итоге они могут более полагаться на осуществления перемены, чем на побуждения к ней. В-третьих, применяемая даже в своей самой чистой форме, терапия стратегического воздействия является все-таки чрезмерно навязчивой. Как указывают Офши и Сингер (Ofshe & Singer, 1986), культы манипулируют центральными элементами личного “Я” культистов. Уважение важности и боли этого “изнасилования сознания” требует, по нашему мнению, чтобы консультанты склонялись очень основательно на сторону побуждения к перемене, а не совершения перемены. В-четвертых, подчинение консультирования о выходе структуре семейного консультирования обычно не является необходимым для успешного консультирования о выходе.
Вполне возможно, однако, что благодаря процессу самостоятельного выбора, семьи, которые думают, что им нужен подход семейного консультирования, могут быть склонными привлечь услуги Хассэна, в то время как семьи, не заинтересованные в подходе семейного консультирования, могут искать информационно-сфокусированных консультантов по выходу. В той степени, в какой семьи принимают решения, основанные на информированности, — а это дело ответственности консультантов по выходу помогать семьям принимать решения, основанные на информированности, — существование различных подходов к консультированию о выходе является плюсом для “потребителей”, поскольку у них имеется больший выбор.
Мы смогли так подробно критиковать Хассэна, потому что он так ясно написал о своем подходе, за что мы его хвалим. Существует другой сфокусированный на перемене подход к консультированию о выходе, который также беспокоит нас в определенных отношениях, но о котором очень мало написано. Этот подход стремится не только произвести перемены, которые выведут культистов из их культов, но также ведет их к определенной теологической перспективе или вере. Вновь различие между “побуждением” и “убеждением” является центральным, и вновь мы склоняемся на сторону “побуждения”.
Большинство информации, на которой базируются наши тревоги, является эпизодичной и неподтвержденной. Поэтому мы не хотим критиковать кого-либо конкретно. Мы бы скорее хотели, чтобы наша критика служила рамками для оценки конкретных подходов к консультированию о выходе. Мы также хотим объяснить, что эти сфокусированные на изменении теологические подходы могут быть христианскими, еврейскими и даже не западными (некоторые культовые группы, например, имеют программы, нацеленные на помощь людям в культах, такие, как группа Раджниша). Мы также хотим подчеркнуть, что мы не критикуем евангелическое духовенство, которое сосредотачивается на культах (Enroth & Melton, 1985). Проповедь Евангелия культистам может иногда в результате привести к их уходу из культов. Мы обеспокоены людьми, которые проповедуют Евангелие (или проталкивают другие теологические повестки дня) манипулятивным путем в пределах контекста консультирования о выходе. Мы не определяем консультирование о выходе настолько широко, чтобы включать в него любые сообщения, которые могут внести вклад в решение человека уйти из культа.
По общему признанию, мы находимся в серой области. Евангелист может завладеть вниманием культиста, разговаривая на улице, и способен, в качестве гипотетического примера, вовлечь его в длительный, интенсивный диалог, который может напоминать информационно-сфокусированное консультирование о выходе, описанное в этой статье. Подобным образом, добрый самаритянин любой веры может начать говорить с человеком, затеявшим самоубийство на улице, и оказаться в ситуации, где он делает нечто похожее на то, что психотерапевты назвали бы “кризисным воздействием”. Однако, ни евангелист, ни добрый самаритянин не имеют профессиональных отношений с человеком на улице. Консультанты по выходу устанавливают профессиональные отношения с клиентами. Это жизненно важное отличие, потому что профессиональные отношения имеют этически обоснованные границы.
Мы полагаем, что консультирования о выходе, сфокусированные на изменении с теологическими повестками дня, являются неуместными, потому что они противоречат предположению, на котором базируется все консультирование о выходе, а именно, основанному на информированности согласию. Культиста, который следовал своей группе несколько лет, просят, например, дать несколько дней консультанту по выходу для изучения информации, которая может повлиять на его оценку группы, о которой идет речь. Призыв семьи заключается в том, чтобы культист сделал основанную на информации оценку. Как может консультант по выходу пропагандировать жизненную важность информированных решений и одновременно предлагать культисту переходить от одной религиозной перспективы (какой бы культовой она ни была) к другой (какой бы традиционной она ни была) на основании того, что может быть всего лишь несколькими часами или, как максимум, несколькими днями дискуссий? Этот риторический вопрос становится еще более острым, когда подумаешь, что большинство культистов остаются психологически уязвимыми и поддающимися внушению в течение некоторого времени после ухода из своих групп. Культисты привыкают позволять авторитетным лицам принимать важные жизненные решения за них. Консультанты по выходу, если они остаются этичными, должны не использовать в своих интересах эту уязвимость путем косвенного занятия места культовых авторитетных лиц и манипулирования культистом — как бы утонченно это ни делалось — с целью заставить его следовать такой-то и такой-то вере.
Некоторые критиковали информационно-сфокусированных консультантов по выходу из-за того, что информация, которую они предоставляют, может внести свой вклад в отказ человека от культа без принятия другой религиозной системы верований. Это обоснованная критика, но она не обращает внимания на тот насущно (первостепенно) важный факт, что консультирование о выходе, как профессиональное отношение, имеет границы. Консультирование о выходе сосредотачивается на помощи культистам в принятии основанного на информированности решения об их связи с культом. Оно может также заниматься их отношением к Богу, когда культ эксплуатирует, затемняет или искажает это отношение. Это не равносильно заявлению, что отношение культиста к Богу неважно. Напротив, разрешение спорных духовных вопросов является самой трудной и важной задачей для многих, если не для большинства, бывших культистов. Глубина и важность этой духовной потребности, однако, требует широкого изучения, диалога, размышления и осторожности. Было бы самонадеянно упрощенным для консультантов по выходу утверждать, что за несколько дней они могут помочь культисту провести основанную на информированности оценку культовой вовлеченности и принять информированное решение относительно послекультовых обязательств. Разрешение этих духовных проблем является частью процесса выздоровления, а не консультирования о выходе. Священники — особенно пасторские консультанты — могли бы быть первейшими помощниками для бывших культистов в преодолении духовных проблем.
Подобным образом, существенное психологическое изменение также требует времени и усилий. Консультирование о выходе не производит субстанциального психологического изменения. Оно просто обеспечивает информацией, которая является катализатором перемены, которая пробуждает культистов, затем уже способных сделать истинный выбор, проистекающий скорее изнутри, чем извне. Опора на психологические “техники” в консультировании о выходе может, в конечном счете, сделать более трудным для культистов определение того, был ли выбор, сделанный ими во время консультирования о выходе, действительно их выбором, а не консультанта по выходу.
Информация, особенно имеющая отношение к контролю сознания, является ключом, который отпирает души культистов. Консультирование о выходе, как мы его понимаем, является просто средством, с помощью которого эта информация становится доступной. Консультанты по выходу не являются психологическими алхимиками. Они и не духовные чудотворцы. Они просто люди, делящиеся тем, что знают, с другими людьми.
Addis, M., Schulman-Miller, J., & Lightman, M. (1984, November). The cult clinic helps families in crisis. Social Casework: The Journal of Contemporary Social Work, 515-522.
Cults, evangelicals, and the ethics of social influence. (1985). [Special issue]. Cultic Studies Journal 2(2).
Dubrow-Eichel, S. (1989). Deprogramming: A case study. Cultic Studies Journal, 5, 177-192.
Enroth, R., & Melton, J. G. (1985). Why cults succeed where the church fails. Elgin, IL: Brethren Press.
Giambalvo, C. (1992). Exit counseling: A family intervention. Bonita Springs, FL: American Family Foundation. (См. издание на русском языке: Джиамбалво К. Консультирование о выходе: Семейное воздействие. Как помогать близким, попавшим в деструктивный культ. — Нижний Новгород, 1995).
Hassan, S. (1988). Combatting cult mind control. Rochester, VT: Park Street Press.
Hassan, S. (1991). Strategic intervention therapy: A new form of exit-counseling which is better than deprogramming. Unpublished paper.
Langone, M. D. (1988). Family cult questionnaire: Guidelines for professionals. Weston, MA: American Family Foundation.
Langone, M. D. (1984). Deprogramming: An analysis of parental questionnaires. Cultic Studies Journal 1, 68-78.
Langone, M. D. (1985). Cult involvement: Suggestions for concerned parents and professionals. Cultic Studies Journal 2, 148-169.
Langone, M. D. (1990). Working with cult-affected families. Psychiatric Annals, 20,194-198.
Langone, M. D., & Martin, P. (Winter, 1993). Deprogramming, exit counseling, and ethics: Clarifying the Confusion. Christian Research Journal, 46-49.
LeBar, J. (1985). Evangelization and freedom in the Catholic Church. Cultic Studies Journal 2(2), 340-347.
Litfin, A. D. (1985). The perils of persuasive preaching. Cultic Studies Journal 2(2), 267-273.
Markowitz, A. (1989). A cult hotline and clinic. Journal of Jewish Communal Service, 66(1), 56-61.
McCloskey, M. (1985). What is evangelism. Cultic Studies Journal, 2(2), 308.
Ofshe, R., & Singer, M. T. (1986). Attacks on peripheral versus central e1ements of self and the impact of thought reforming techniques. Cultic Studies Journal, 3, 3-24.
Ross, J. C., & Langone, M. D. (1988). Cults: What parents should know. New York: Lyle Stuart.
Singer, M. T., Temerlin, M. K., & Langone, M. D. (1990). Psychotherapy cults. Cultic Studies Journal, 7, 101-125.
* Когда в этой главе описывается опыт консультантов по выходу от имени множественного числа первого лица, “мы” относится к первым четырем соавторам, которые являются консультантами по выходу.
* Айви Лига — Ivy League – “Лига плюща”, обозначение старейших университетов Новой Англии в США. Прим. перев.